Тигр на свалке

«Да… – подумал я тогда. – У каждого свои приколы».

Остальное я слушал уже в пол-уха. Глаза слипались. П. Алекс обсуждал с Ночтитланом завтрашнюю вылазку на свалку, пути отхода и разнообразные сценарии поведения кибер-животных. Потом индеец послал дочку стелить для меня лежанку и, когда та удалилась, пожаловался Роди на то, что Местли – единственная и последняя в их роде, о чем он очень жалеет. Ну, мол, кто такую в жены возьмет, – сказал он шепотом. – Печально, – пожаловался он, – внуков уже хочется. – Когда же появилась дочь, сразу замял этот разговор.

Местли, довольно крупная девушка, помогла мне подняться из кресла, взяв под мышки, и без труда утащила и ласково уложила на кровать. Уснул я уже через пару минут после того, как головой коснулся жестковатой подушки.

Проснулся, наверное, уже после полуночи. Луна светит сквозь открытое окно, зарешеченное тонкой металлической противомоскитной сеткой. Ночную тишину нарушает лишь стрекотание сверчков. Лежу я голый на спине, простыней укрытый. Где нахожусь, сразу вспомнил, как раздевался – ни черта. Тут же сообразил, почему проснулся – дверь скрипнула. Приподнял голову, вижу тень возле двери. Страх ударил моментально, холодок по спине, сердце заколотилось. Но собрался с духом и шепотом говорю:

– Кто здесь?

А тень промычала что-то, и понял я, что это дочка хозяйская. Усмехнулся своему страху и спрашиваю ее:

– Ты че, Местли, не спится, что ли? Не беспокойся, отошел я уже, и совсем мне не плохо.

Посмотрел я в сторону, там банка литровая с водой на тумбочке стоит. Взял я ее и стал жадно опорожнять, будто путник в пустыне, нашедший источник. Пью воду, а сам вижу боковым зрением, Местли встала на четвереньки и ползет ко мне, словно зверь какой-то. Вижу, боже мой, да она же в чем мать родила! Отставил я банку и говорю:

– Эй, эй, Местли, что с тобой? Ты это брось.

Она доползла до кровати, промычала что-то в ответ, приподнялась, юркнула под простыню как раз между ступней. Испугался я, хотел было спрыгнуть с кровати, но тут чувствую ее влажные руки у себя в промежности. Такого удовольствия я еще никогда не испытывал. Девственник был. Откинулся я на подушку, а дальше еще приятней – и это были уже не руки, а довольно влажное и горячее. Кончилось все достаточно быстро. Вот так я стал мужчиной. Не успел я отдышаться, а Местли проползла под простыней еще выше и стала меня целовать. Целовала меня, наверное, минут пять, пока не поднялось у меня все вновь. После чего села на меня сверху и стала ритмично качаться. Протянул я руки вперед и стал трогать ее объемные груды. Большие, упругие и мокрые. Девушка же вошла в такой раж, что, крутя задом, начала постанывать и подвывать, верно зверь дикий. Ну точно – ночная пантера. Чувствую, подошло у меня, напрягся я и кончил. Местли вскрикнула, будто голос прорезался, и тяжело опустилась на меня, придавив мягким, но тяжелым телом. Пролежали мы так некоторое время, а она вновь стала целовать меня горячими пухлыми губами.

– Э-э, нет, – говорю я ей. – Не могу я больше. Давай уж как-нибудь в следующий раз.

Чмокнула она меня еще разок, на этот раз в лоб, и слезла. Промычала что-то напоследок и, осторожно ступая, направилась из комнаты. Потянулся я в сладострастной неге и, почувствовав аромат флорифундии [41], проникающей в комнату сквозь противомоскитную сетку, прикрыл глаза и уснул усталым сном праведника.

Глава 11. Свалка.

Надоедливая муха ползала по моей ноге, я дергался, она отлетала, но через несколько секунд вновь садилась на меня. Муха, как хорошая хищница, которая не желает бросать добычу, всегда возвращалась. Я лег на спину и, злясь на насекомое, решил поймать назойливую крылатую тварь. Поймал, оторвал одно крыло и бросил на пол умирать долгой мучительной смертью. Муха подпрыгивала, муха пыталась вновь взлететь, будто не хотела признавать то, что полеты в ее жизни прекратились навсегда, будто не понимала, что у нее нет крыла и наверняка даже не ощущая боли от отсутствия одной из важных для нее частей тела. Интересно, чувствуют ли боль искусственные животные? Наверное – да, но не все. Скорее всего, лишь те, в которых процент органики преобладает над электроникой. Хотя, может, я и ошибаюсь.

Пока я, свесившись с кровати, наблюдал за потугами искалеченной мухи, прилетела еще одна, и, так же противно, сделала первую пробежку по моей спине. Известно какой запах привлекает мух – и я решил, что неплохо бы принять что-то наподобии душа. Поднялся с кровати и посмотрел в окно. Лучи утреннего солнца лизали верхушки деревьев. День должен был выдаться жарким, впрочем, как и любой другой в ближайшие несколько недель. Натянув свои защитного цвета штаны и футболку, я всунул ноги в сандалии и, пройдя сквозь пустующую комнату, вышел из хижины. Прохладный ветерок раннего утра приятно свежил. Весело щебетали птицы, всюду кружили бабочки. Собаки резвились на лужайке перед домом, Лизи весело играла с двумя крупными немецкими овчарками, то бегая от них, то догоняя. На нижней ступеньке крыльца спиной ко мне сидел П. Алекс и копался в своем станковом рюкзаке. Рядом находился прислоненный к железной бочке с водой автоматический карабин М-16, старинный, но, вроде, надежный. Не оборачиваясь, Роди спросил у меня:

– Как состояние? Голова не болит?

– Нет, – ответил я. – Вроде все в порядке.

– Да, в твои годы у меня тоже ничего не болело, даже после нескольких суток запоя. На, возьми вот это, – Алекс вытащил из рюкзака массивный черный пистолет и протянул мне. – Пользоваться умеешь?

– Это мне? – спросил я удивленно, беря в руку тяжеленький «Магнум».

– Тебе, но не вздумай палить почем зря. Только в крайних случаях. Двенадцать патронов, предохранитель слева.

– Разберусь, – с видом знатока произнес я, продолжая зачаровано смотреть на настоящий пистолет.

– Ну, тогда вот возьми еще и это. – Роди вытащил из рюкзака широкий кожаный ремень с кобурой и с двумя дополнительными отделениями, в которые уже были вставлены магазины, наполненные патронами. Он протянул его мне и добавил: – Облачайся.

Я застегнул ремень и попытался, словно ковбой, быстро вытаскивать и вставлять обратно в кобуру оружие. Получалось плоховато. Потом я отошел к толстенному стволу ближайшего дерева, которое наверняка было старше меня раз в пять, и, встав за него, помочился.

Из-за дома появился Ночтитлан. Он нес в руке корзину с овощами и фруктами. Видимо с другой стороны усадьбы у индейца был сад. И, похоже, неплохой сад, так как корзина пестрела разнообразием плодов. Ночтитлан пшикнул на собак, те посмотрели на него и, виляя хвостами, подбежали. Индеец потрепал каждую по холке и подошел к нам.

– Как продвигается экипировка? – спросил он.

– Да вроде все готово, – ответил Алекс.

– Тогда давайте в дом завтракать. Шустрее, шустрее, че поникли? Достанете вы сегодня тигра. Ой как сильно достанете.

– Неплохо бы помыться, – произнес я, на что Ночтитлан указал на бочку с водой.

– Только недолго, Санчо, нам надо выходить. – П. Алекс положил на ступеньки рюкзак и поднялся на ноги. Он устремился внутрь хижины вслед за Ночтитланом.

Я стянул футболку, скинул гуарачи и штаны. Осмотревшись и не обнаружив, нигде рядом Местли, но все же зайдя за бочку, снял свои синие трусы. Залез полностью, окунулся. Бочка была огромная, вода холодная, просто кайф. Ополоснувшись и почувствовав бодрость, я вылез из псевдо-ванны и окунул в воду свою одежду. Потом выжал что было сил и, напялив на себя все мокрое (по любому за час высохнет), направился в дом.

Индеец установил корзину в центре стола и, усевшись, вынул крупный ананас, который стал нарезать кружками. Из кухни появилась Местли, неся разнос с блюдами. Она широко улыбнулась мне, подмигнула. Вспомнив ночь, я немного смутился и отвел взгляд. И хотя первый сексуальный опыт мне все же пришелся по вкусу, сама Местли меня до сих пор не вдохновляла. Я что-то почувствовал в кармане мокрых брюк, сунул руку, извлек пластиковый прямоугольник. Видиофонная карточка? Прямоугольник оказался весь покрыт влагой, искупался вместе со штанами. Вот же черт, смекнул я, наверняка магнитный слой запорол. И откуда она у меня? Надо же. Я с таким удивлением смотрел на пластик, что обратил на себя внимание П. Алекса.

41

Флорифундия. – Дерево, запах которого действует на человека как снотворное