Аферистка

— Не хочу…

— Ну вот. Пойми, я не влюбился бы в обычную девушку, — чуть успокоившись, вздохнул Юрий. — Ты у меня не дурочка какая-нибудь, чтобы нерассудительно поступать. Итак, договорились?

Надежда покорно кивнула и молча пошла в дом.

Видно, не просто складывались дела у Юрия Вспышкина с поступлением на учебу, потому что весь август от него нечего не было слышно: поехал и как пропал. Может, мало помогали рекомендации, которыми он запасся из школы и районо, гарантийные письма из сельсовета и колхоза, о том, что для него здесь будут держать вакансию художественного руководителя поселкового клуба, пока он не выучится. А может, как раз они и помогли. Как бы там ни было, а в сентябре он в конце концов приехал домой уже студентом Государственного музыкального училища эстрадно-джазового искусства.

— И чего же тебя на этот джаз понесло? — встретив его, когда он шел со станции в село, спросила классная руководительница Полина Карповна. — Зачем нам в селе джаз?

— Это просто училище так называется, — посмеиваясь, объяснил Юрий. — А я поступил на факультет эстрады, получу специальность «руководитель эстрадного коллектива». Это и хором можно руководить, и отдельными вокалистами. Плохо не это.

— А что? Жить там негде?

— Нет, общежитие есть, даже в хорошем месте. Просто учащимся этого училища не дают права на отсрочку от армии. Придется из-за армии прерывать учебу.

— Ну, ты же, будучи студентом музыкального училища, не попадешь служить, например, в строительный батальон! — логично рассудила учительница.

— Это правда. Единственное утешение, что где-то буду играть в военном оркестре, — согласился Юрий. — Но жалко терять время.

Дома он застал невеселую картину: бабушка старела и слабела; отец болел, и никто не знал, чем ему можно помочь, так как в больницу Василий Прокопович обращаться не хотел; а мать разрывалась между ними, тянула всю домашнюю работу на своем горбу.

За дни, пока Юрий был дома, он успел ощутимо помочь ей по хозяйству, убраться с огородом, приготовить к зимовке дом: перестирать занавески и скатерки, высушить и почистить ковровое покрытие пола, достать с чердака, перемыть и поставить двойные рамы на окна, кое-что подкрасить, что летом облупилось, и разное другое.

А вечерами они с мамой беседовали на пару, засиживаясь до ночи на ступенях веранды, планировали, как оно у них все будет дальше. Мама плакала, что нет денег для сына даже на первое время, все израсходовала на лекарство для Василия Прокоповича.

— Далеко ты заехал, а был бы ближе, так как-то перебивались бы небольшими сумами, а со столицы сюда не наездишься за червонцами, — вздыхала она. — Я, пока ты не приехал, и так и сяк примерялась — никак не выходит выкрутиться, придется твой мотоцикл продавать.

Юрий передернул плечами, сразу не найдя аргументов для возражения, а потом попробовал предложить другой выход.

— Польза от того что я буду жить в большом городе, пусть хоть и далеко отсюда, очевидная. Я там не буду баклушничать, а снова устроюсь на работу или на временные подработки. Все равно деньги заработаю. Вот только бы сейчас перехватить у кого-то… одолжить.

— Какое одолжить? Не видишь? Отец не добытчик, бабушка хворает — на них тоже деньги нужны. Нет, я сама не осилю с долгом рассчитаться.

— А через месяц-другой я уже буду присылать тебе что-то, — буркнул Юрий.

— Давай не рисковать, — настаивала мать. — Тебе сколько лет учиться?

— Четыре.

— Ну вот. И в армию заберут, еще три года сюда прибавь. Будет стоять твой мотоцикл семь лет без пользы, ржаветь. Ради чего? Да ты, если будет возможность, за это время себе на новый соберешь. Да и мотоциклы к тому времени новые будут, лучше этого.

Последний довод успокоил Юрия. В самом деле, его стригунок уже старый, теперь такие чудеса появляются чуть не ежедневно, что любо-дорого посмотреть. Правда, хорошие мотоциклы стоят дороже машины. А что дальше появится! Да и возраст у него по окончанию учебы будет уже не мальчиковый, чтобы на простеньком мотоцикле гонять.

Под вечер второго дня не удержался он, поехал к Надежде. От матери Юрий знал, что его девушка держится в селе достойно, в кино ходит, самодеятельность посещает, как и раньше, а на танцы не бегает. Работает не на почте, а в собесе — обслуживает в селе одиноких пенсионеров. Это трудная работа, хлопотливая, вся на ногах да на нервах. Так, бывает, за день набегаешься, что никаких танцев не захочешь.

Юрий заприметил Надежду еще в восьмом классе, хотя они и учились вместе все время. Девушка, правда, была нелюдимой, даже подругам не много времени уделяла, поэтому и на Юрины ухаживания ответила не сразу. А уже в выпускном классе они, можно сказать, не расставались. Но теперь — что за судьба? — Юрий имел мало свободного времени, так как должен был подрабатывать. К концу школы по взаимной договоренности они разбили кувшин — Юрий понимал, что Надежда небезразлична к нему, что она просто страхуется на случай того, вдруг он в столице найдет себе другую. Умно, взвешено, предусмотрительно, ничего не скажешь. И он тоже не ударит в грязь лицом. Знает цену серьезным отношениям, себе и гламурным дивам модных тусовок. И чем лучше он понимал мотивы Надиных поступков и разделял их, тем меньше собирался трогать тот кокон, в который она законсервировалась до поры. Но, не выводя ее из равновесия, не смущая душу, хотел и должен был подавать девушке знаки, что с его стороны ничего не изменилось.

Надежда была дома сама — мать собирала кукурузные корни на огороде, очищала землю под зиму.

— Тебя можно поздравить? — спросила девушка, поздоровавшись. — Говорят, ты успешно выдержал конкурс в хорошее столичное заведение. Ну, успехов, тебе, маэстро.

Юрий сник — поступил он не туда, куда хотел, да это уже мелочи и пройденный этап.

— Да, — подтвердил. — Спасибо. Можно присесть?

— Пожалуйста, — Надежда оставила перетирать помытую посуду и тоже присела на мягкую кушетку в веранде. — Как поживаешь?

— Пришел засвидетельствовать, что у меня все идет по плану. Вот уже устроился в общежитие, сейчас приехал проститься, наш курс отправляется на сельхозработы в Пензенскую область. Будем собирать там яблоки в колхозных садах. Затем буду учиться и работать, буду приезжать на каникулы домой и приходить к тебе, а после учебы насовсем возвращусь в село.

— Возвратишься, как же! — скептически хмыкнула Надежда. — Для этого можно было удовлетвориться и Днепропетровским музыкальным училищем, а не ехать за тридевять земель. Хорошо, не будем трогать эту тему. Что у тебя дома? Как отец, мама, бабушка?

— Жизнь не остановишь. Отца начали беспокоить травмы, полученные когда-то на работе. Помнишь, как его ударило в грудь деталью, отлетевшей от станка?

— Да, ему еще операцию делали в областной больнице.

Юрий утвердительно кивнул.

— Уже второй месяц на бюллетене, а обследоваться в больницу не едет. Боится услышать диагноз. Но я посмотрел на него и заподозрил, что он боится не без оснований. Кажется, на его зарубцевавшуюся рану село что-то плохое.

— Он это видит?

— Да оно же прямо на глазах расцветает. Конечно, видит.

— И что говорит?

— Говорит, что это аллергия на витамины, которые он принимает, и на другое лекарство.

— Может, как раз надо поторопиться с обследованием?

Юрий только махнул рукой.

— Боюсь, уже поздно. Да и никто не знает, как в таком случае лучше действовать. Думаю, со временем ему потребуется серьезная помощь. Тогда и обследуется. Но…

— Что? — быстро спросила Надежда.

— Мать на эту беду уже все сбережения израсходовала, самая понимаешь — лекарство, процедуры, диета, усиленное питание. А здесь еще и мне надо с собой что-то взять, не ехать же в чужое место без копейки.

— Надо мотоцикл продавать, — посоветовала Надежда. — Он тебе не нужен.

Юрий с облегчением вздохнул — приятно убедиться, что избранная тобой девушка достойна того, понимает тебя с полуслова, разделяет твои мысли.