Страница 47 из 62
Собравшись духом, Кузя толкнул дверь и вошел.
— Мяу! — обратился он к старику…
*********
…В 1970 году, отслужив два года во Внутренних войсках, вернулся в родную деревеньку под городом Клин Федор Андреевич Вдовин, двадцати лет отроду, беспартийный, несудимый и неженатый.
Погуляв с неделю и присмотревшись к позабытой деревенской жизни, Федька, а по-иному в деревне его никто и не кликал, сделал однозначно правильный вывод — пора подаваться в столицу.
Москва в те времена росла и ширилась как на дрожжах, жадно всасывая в себя работный люд из окрестных городов и сел. Тогда еще не знали жуткого и ненавистного слова "гастабрайтер". Лимитчики — вот как называли прибывших в столицу по т. н. "лимиту прописки" строителей, слесарей, водителей автобусов и трамваев, мойщиков транспорта и ментов.
Работу юный дембель нашел сразу же — именно ту, что искал. Беспартийный, несудимый и неженатый, уроженец деревни Клюково Федор Иванович Вдовин стал охранником на Московском электроламповом заводе, благо представленные им документы и многочисленные грамоты с места службы свидетельствовали о том, что последний год Вдовин плотно работал по специальности, участвуя в охране одной из многочисленных мордовских "зон". Лучшей рекомендации для поступления на "Электролампу" было не найти.
Вначале, как и остальным лимитчикам, Феде Вдовину пришлось года три пожить в одном из общежитий завода. Впрочем, Федя, привыкший к казарменной жизни, особо не переживал. Наоборот, с самого начала Вдовин зарекомендовал себя ответственным и бдительным работником, на которого можно было положиться. Через год он вступил в партию, а к концу третьего, когда расписался с Дунькой Котельниковой, начальство единогласно постановило премировать товарища Вдовина однокомнатной квартирой за успешную трудовую деятельность.
Однако, не все в жизни складывалось так, как хотел того Вдовин. Несмотря на то, что на работе души в нем не чаяли, личная жизнь быстро покатилась под откос. Дунька погуливала. Натерпевшись, через два года Вдовин подал на развод. Оформили быстро, но квартиру пришлось оставить паскуднице жене. И вновь Федор оказался в общежитии.
В 1978 году справили вторую свадьбу, ее устроила мать Федора. Женой Вдовина стала тихая и добрая Варя Куденкова из соседней с Клюково деревеньки. Начальство пошло навстречу и молодой семье выделили комнату в коммуналке, а через год, когда родился Александр, Сашенька, — семье дали двухкомнатную квартиру в сталинском доме на улице Костякова. Добираться до работы приходилось долго, но Вдовин ни о чем не жалел — альтернативой было продолжить жить в комнатке в коммунальной квартире на семь семей с одними ванной и туалетом…
Когда Саша подрос, его отдали в детсад, а Варя стала работать билетером в кинотеатре. Жили душа в душу и Вдовин не мог нарадоваться на семью. Каждую неделю ходили в кино, благо за билеты в варин кинотеатр платить не приходилось. Сына Вдовин воспитывал строго — заставлял делать физзарядку, а когда мальчику исполнилось 10 лет, отдал его в секцию бокса.
Служба в вохре считается год за два, поэтому уже в сорок Федор вышел на пенсию. Года два он еще проработал на заводе в одном из цехов, но потом, когда в стране началась полная катавасия и бюджетные зарплаты с пенсиями стали равняться нескольким жалким долларам, заделался охранником в частной фирме, благо репутация и связи имелись.
В отличие от большинства как советских, так и новых российских отцов, Вдовин уделял огромное внимание патриотическому воспитанию сына. Десятки, сотни военных фильмов, походы, лагеря, секция бокса — в 1998 г., когда Александра забирали в армию, радовались этому оба — и отец, и сын. К тому времени младший Вдовин вымахал в 190-сантиметрового синеглазого гиганта, красавца, бойца, входящего в десятку лучших боксеров Москвы. Мечтой Александра были Воздушно-десантные войска. И его с радостью туда взяли.
А через год началась Вторая чеченская…
Сержант Александр Федорович Вдовин геройски погиб 29 февраля 2000 года в бою у высоты 776.
Получив известие о смерти сына мать слегла, а Федор Андреевич запил.
Два года спустя, когда боль утраты начала стихать, 43-летняя Варя предложила мужу — давай усыновим ребенка? 52-летний Федор долго думал, а затем отрицательно покачал головой — не могу. Нет больше сил.
— Хорошо, — покорно ответила жена и с тех пор начала тихо угасать.
Варя Вдовина умерла в 2004 году. Похоронив ее Федор запил, его крепили, ставили на ноги, но потом уволили и он зажил в одиночестве в двухкомнатной сталинской квартире на вохровскую пенсию. Наедине с бутылкой.
…В конце 2005 года в соседней квартире начался ремонт. Стучали молотки, сверлила дрель, пахло краской и растворителями. Шума было много, порой до самого позднего вечера. Вдовину такое нарушение порядка не понравилось и он решил поговорить с соседями.
На звонок дверь Федору Андреевичу открыл не прежний хозяин квартиры, а незнакомый смуглый горбоносый мужчина со жгучими черными глазами и такими же черными волосами.
— Здравствуй, дорогой! В чем проблема? — с непередаваемым кавказским акцентом, почесывая толстый живот, спросил мужик.
Вдовин представился и спросил, куда делся прежний жилец.
— А, он мне квартиру продал, теперь я здесь буду жить. Вот, делаю ремонт, Киркором меня зовут. Будем знакомы, сосед! — и толстяк, заулыбавшись, протянул Вдовину руку.
Федор Андреевич пожал ее и объяснил цель своего визита — нельзя ли шуметь поменьше и проводить работы в отведенное для этого время? Кавказец ахал, охал, закатывал глаза к небу и, прижимая руки к груди долго извинялся, а затем попросил подождать минутку и юркнул в квартиру. Вернулся он с бутылкой "Русского стандарта" и торжественно протянул ее Вдовину.
— Извини, пожалуйста, дорогой! Больше не будем так шуметь! А это скромный презент в знак уважения! Прими, пожалуйста!
Вдовин бутылку взял, поблагодарил и распрощался. Такой дорогой водки он не пил уже несколько лет, со времен увольнения. Трясущимися руками Федор Андреевич свинтил крышечку и следующие несколько часов балдел от чудного напитка.
Кавказский человек Киркор свое обещание выполнил — больше поводов для скандалов не было. Наоборот, при каждой встрече в подъезде он первым здоровался со Вдовиным и заботливо спрашивал — все ли в порядке и нет ли у того претензий?
Федору Андреевичу такое отношение понравилось. "А говорят "звери", "звери"…, - размышлял он о новом соседе. — А выходит-то, что среди "черных" есть очень приличные люди!" Правда, Киркор был армянином, а не чеченом, то есть почти наш человек…
В свои пятьдесят пять Федор Андреевич уже был законченным алкоголиком. Он не мог себе представить день без водки или вина. Конечно пенсии на такую жизнь не хватало, поэтому Вдовин подрабатывал надомной работой, починяя разную бытовую электротехнику соседям и знакомым. Некоторую сумму к пенсии — за убитого сына-героя — доплачивало государство. Так что жизнь как-то продолжалась, скудная и водочная. Конечно бывали и запои, в которые Вдовин ввинчивался не менее раза в месяц. Допивался он пару раз и до "белочки", но врачи свое дело знали и бывшего охранника приводили в себя.
Как-то раз, когда до пенсии оставалось еще два дня, а денег не было ни копейки, Вдовин решил перехватить у соседа пару сотен рублей. Услышав, о чем идет речь, Киркор тут же полез за бумажником и вытащил двести рублей.
— О чем речь, дорогой! Бери, бери! Всегда, когда будет в чем нужда, обращайся! — и благородный кавказец закатил глаза от полноты чувств.
Деньги Вдовин честно отдал, а еще через пару дней, когда пить в одиночестве стало невмоготу, пригласил Киркора в гости и тот мигом согласился. Сидели в тот вечер долго, допили вдовинскую водку, затем Киркор сбегал к себе еще за одной бутылкой. Напившись, Федор Андреевич расплакался и рассказал слово за слово историю своей жизни — и об умершей жене, и об убитом сыне герое, и об одиночестве и пьянстве, которые стали единственными спутниками его существования.