Страница 11 из 62
Внезапно металлический голос из репродуктора сообщил: "Уважаемые пассажиры! Наш экспресс прибывает на станцию Дмитров. Следущая остановка Москва!"
Ругаясь, проводница открыла дверь в тамбур и стала выпихивать туда Фильку.
— Иди, иди! Оставь тебя, так ты мне до Москвы полвагона заблюешь!
Филька на слабых лапах вывалилась в тамбур. Поезд замедлил ход.
— Станция Дмитров!
Двери с шипеньем распахнулись и кошка выскочила на перрон.
— Безбилетница! — заорали и засвистели какие-то пацаны, приготовившиеся войти в вагон. — Ату ее! Ату! Бей чурок!
Увернувшись от пинка, Филька, собрав последние силы, бросилась по перрону в обратную сторону — туда, откуда пришел поезд. Сзади улюлюкали и гоготали. Добежав до конца перрона кошка спрыгнула вниз, на камни, и понеслась во мрак, не разбирая дороги — по рельсам, щебенке, мимо каких-то унылых древних построек и складов.
Выскочила на дорогу и ее тут же ослепили фары и скрип тормозов.
— Блять! Ты что, охуела? Пиздуй отседова, ведь чуть не сбил тебя, дура! — заорал на кошку высунувшийся из окна машины паренек.
Филька перебежала шоссе и попала на чей-то садовый участок. Или это был дачный поселок?
Ууу! Гав-гав! Вау-вау! Будто демоны, вызванные заклинаниями, пробуждались за заборами собаки и их нескончаемый многоголосый лай сводил с ума. Обезумевшая Филька бежала, бежала, бежала и бежала. Затем был лес. Или парк? Обессилев, беглянка рухнула на траву и прижалась к корням какого-то дерева. И потеряла сознание…
*********
Чирик-чирик пиу-пиу! Чирик-чирик пиу-пиу!
Филька проснулась от холода и открыла глаза.
Прямо перед носом лежала огромная еловая шишка. Деловитые муравьи волокли куда-то длинную сухую иголку.
"Где я?", — удивилась кошка и тут же черной волной накатили ужасы вчерашнего вечера. Филька задрожала и зажмурилась.
Чирик-чирик пиу-пиу! Чирик-чирик пиу-пиу! Где-то высоко на дереве пела птичка. Лес медленно просыпался.
От голода сводило желудок. Кошка встала, встряхнулась и медленными шажками, огибая деревья, двинулась к видневшемуся неподалеку болотцу. Пить из него однако побоялась. Болотце было покрыто густой зеленой ряской и пахла вода неприятно. К счастью, метрах в пяти обнаружился тонюсенький ручеек, видимо подпитывающий эту вонючую зеленую лужу. Филька долго лакала воду, умылась и почувствовала себя гораздо лучше.
Вспомнился родной дом. Бабушка сейчас наверное варит кашу, папа достает из холодильника колбасу, чтобы сделать себе бутерброды…
Ах, колбаса! Филька представила себе тоненькие аппетитные кружочки, много, много кружочков! Папа кидает их Фильке и она ловит колбасу на лету, давится, глотает, не прожевав, и опять ловит и ловит!
А-а-а-а-а-а!
Вспомнился Кузя. Милый, добрый Кузя! Ну как она могла так гадко с ним себя вести? Если бы Кузя сейчас оказался рядом, он наверняка бы нашел и пищу, и дорогу домой. Сильный, верный, опытный Кузя! Как его не хватает!
Краем глаза кошка заметила некое движение. Осторожно повернулась. По полянке, смешно перебирая лапками, торопилось куда-то маленькое серое существо с голым хвостиком.
Мышь! Филька никогда в жизни не видела мышей, но сразу поняла, что перед ней именно мышь и ее можно и нужно съесть!
Рррцап! Цап! Цап!
Через пять минут от несчастной мышки осталось лишь несколько косточек, а довольная кошка сладко растянулась на полянке и зажмурила глаза. Настроение сразу же улучшилось. Ничего! Выживем! Только бы знать, куда идти, в какую сторону?
"Пойду вперед!" — решила кошка и поднялась. Лес впереди однако оказался заболоченным и пришлось вернуться. Филька вздохнула. Ну что ж, двинемся в обратную сторону!
Но и там почва была подтопленной.
"Как же я здесь очутилась? — удивилась кошка. — И вообще, с какой стороны я пришла?"
Побродив по лесу где-то с час, она совсем запуталась и поняла, что заблудилась. Опять захотелось есть, но мыши больше не попадались. Правда, то тут, то там на мелких кусточках встречались красные и синие ягодки, но Филька побоялась их пробовать.
"Что же делать? Как мне отсюда выбраться?" — не на шутку встревожилась беглянка.
И тут легчайший порыв ветерка донес до нее аромат…пищи!
Медленно, боясь спугнуть удачу, кошка двинулась навстречу запаху, становившемуся все сильней и сильней.
Суп! Кто-то варит суп! Варит в лесу куриный суп!
Через сотню метров глазам кошки открылась маленькая, заросшая по краям кустами полянка. Запах супа сводил с ума.
Филька подкралась поближе и увидела в середине полянки дыру. Осторожно заглянула туда.
Ну и ну! Так это же дом! Настоящий подземный дом со стенами из старого, местами раскрошившегося бетона, покрытого мокрыми пятнами! А на крыше дома — толстой бетонной плите, засыпанной сверху землей, и образовалась скорее всего эта полянка!
В дом вела ржавая металлическая дверь. Рядом, припертая к стене, стояла длинная, метра в два с половиной, железная лесенка. Только по ней и можно было подняться на поверхность земли.
Из-за неплотно прикрытой двери слышались голоса. Куриный аромат околдовывал и Филька, не в силах совладать с собой, прыгнула вниз. "Будь, что будет! Только бы накормили!" — мелькнула последняя мысль.
Приземлившись, кошка встряхнулась и скользнула внутрь…
*********
…Если бы Вась-Вась спросили, что ему нужно для полного и всеобъемлющего счастья, он, не задумываясь, сразу бы ответил: две бутылки настоящей пшеничной сорокаградусной в день!
Именно две бутылки, а не одну или три.
Ну скажите — кто нормальный сможет прожить на пятьсот капель в день? Это вечерняя доза, а как быть в остальное время? Утром? В обед?
С другой стороны, если рассуждать здраво, три бутылки уже перебор — прямой путь к алкоголизму, циррозу и скоропостижной смерти.
Первые пятьдесят граммов надо пить рано утром — для бодрости, поправки тела, духа и раскочегаривания мозгов.
Вторые пятьдесят приятно употребить часов в одиннадцать.
Еще двести — за обедом. А после обязательно поспать.
Последние двести грамм первой бутылки распределять как угодно.
Например, проснувшись после обеда, дернуть пятьдесят. Еще пятьдесят — часов в пять, по окончании работы. Сотку — за ужином. И остается еще целая бутылка!
А можно не выпивать последнюю сотку за ужином, а присоединить ее к вечерне-ночной поллитре! Получится шестьсот, но бывают моменты, когда именно шестьсот требуются человеку, чтобы скрасить вечер! Шестьсот, а не пятьсот…
Много лет назад, в советские времена, когда не существовало еще бомжа Вась-Вась, жил-был в городе Дмитров мастер-золотые руки электрик Василий Васильевич, трудившийся на одном из местных оборонных предприятий.
Зарабатывал Василий Васильевич неплохо, а в выходные починял или проводил электропроводку частникам, что давало семье существенный приварок в доходах. Да, тогда у Василия Васильевича еще была семья…
Конечно, как и все, Василий Васильевич любил выпить. А и как не выпить, если половина левых гонораров выплачивалась ему в самой твердой советской валюте — водке?
Правда, в те времена Василий Васильевич был молод, силен и знал, когда остановиться. Как давно это было…
Все начало рушиться в начале 90-х, когда закрылся завод и Василия Васильевича уволили. В начале он перебивался мелкими ремонтами и подрядами, но денег у людей становилось все меньше и меньше и вскоре работы почти не стало. Именно тогда Василий Васильевич запил по-серьезному.
А затем дела пошли совсем плохо. Дочка вышла замуж и уехала куда-то в Сибирь, а жена, крепкая сорокалетняя Марья Петровна, после очередного скандала с нажравшимся мужем, выгнала его из дома и зажила с 50-летним вдовцом Прохором Зюзиным — мужиком серьезным, крепким, непьющим и домовитым. Пару раз Василий Васильевич пытался вернуться, напивался пьяным и шел скандалить, но получал от соперника такой отлуп, что ничего другого не оставалось, кроме как убраться подобру-поздорову, вытирая кровь с разбитого лица.