Страница 35 из 57
И он бежал следом за ней сквозь воздух, который был прозрачным и вязким, нет, Кристофер не встречал сопротивления, просто все движения замедлялись, казалось, не воздух, а само время стоит недвижно между темными стволами.
И он бежал следом за ней и пока не добрался до поляны. Точка по имени Кристофер, на пересечении множества возможностей, в мире, где каждый шаг длится вечность, где след от полета бабочки над цветами висит словно радужная лента, и, если захотеть, можно вернуться и дважды увидеть падение с дерева одного того же листа. Алиса стояла на другой стороне поляны лицом к Крису. И он ждал, он знал, что обитатели этого леса столь же необычны как и сам лес, они уже идут к этой поляне, ибо она предназначена…
Он хотел что-то спросить, но Алиса поднесла палец к губам и прошептала:
— Тише, Павлик, он спит.
Однако, эти слова были произнесены не Алисой, а Светкой. Крис проснулся. Но перед глазами по прежнему был сказочный лес. Правда, плоский — рисунок на стене комнаты Маши Большой, иллюстрация к «Последнему Единорогу», хорошей книжке про колдунов и волшебников, про самого единорога. Он стоял на большой поляне, среди деревьев с темными стволами, среди густой зеленой травы, и бабочки с крыльями в человеческую ладонь летали вокруг. Алисы на нарисованной поляне не было, да и быть не могло.
Через несколько мгновений мир Кристофера расширился и включил в себя Пашку, смотрящего мультики, Светку и Боба, прошедствоваших на балкон, шум деревьев, слова — бу-бу-бу на кухне и более отчетливые на балконе. Кристофер снова закрыл глаза и прислушался.
— Да я никогда в эти игры не играла, играла она, знаешь, как она возбуждалась, даже кончала. А мне по приколу… Я быстро от нее устала. Да и Славик к тому-же.
— Тебе по приколу, а есть розовые, которые на мужчин вообще смотреть не могут, — отвечал Боб. — То есть, происходит некое смещение сознания. Только женщина может понять женщину и все такое. Причем пассив очень красив. Ха-ха. А активные как правило мужчины в юбке.
— Это очевидно. Но Катерина может нравится парням. Не такая уж мужик.
— Да я ее и с мужиками видел. Она же теперь здесь такую деятельность развернула.
Они вышли с балкона и прошли мимо Кристофера.
— Спит как сурок. Завидую я хипанам.
— Я не сплю. Я давно вас слушаю.
— Там чай уже готов. Маша Большая пришла. Ты же знаешь, у нее сегодня бездник.
— А мне и подарить-то нечего.
— А ты спой для нее.
Кристофер вышел на кухню и еще из-за плеча Боба увидел Машу Маленькую. На самом деле Маша Маленькая была по размерам раза в два больше Маши Большой. Полная белокожая рыжеволоса девица, вся в фенечках, несмотря на то, хиповый прикид носила скорей из соображений моды и близости, ибо сама жила тихо с родителями, училась в местном педагогическом институте и по ночам работала санитаркой. Белая одежда, которую она очень любила, делала ее еще больше. Маша же Большая, хозяйка квартиры, была миниатюрной женщиной, сухой, в лице ее угадывалось что-то бурятское или татарское. Кроме двух Маш, на кухне еще сидела Ширли, веснушчатая большеротая веселая девица с двумя «школьными» косичками.
— Маша Большая, — сказал Крис, — поздравляю тебя с восемнадцатилетием.
— Ой, привет. Вот это сюрприз.
— Он специально приехал, — сказал Боб, — чтобы тебе новые песенки спеть.
— Теперь все в сборе. — Маша Маленькая улыбнулась. — Прошу к столу.
Вскоре салат был раскидан по тарелкам, а бутылка водки наполовину пуста. Разговор за столом крутился возле каких-то знакомых, затем снова перекинулся на Катерину, дескать, хорошо, что ее здесь нет. А Крис подумал: «Увидеть бы эту странную тетку-лесбиянку, о которой только весь вечер и говорят». И в этот момет зазвенел звонок.
Маша Маленькая проскользнула мимо Криса в коридор.
— Катерина приперлась, — узнав голос, прошептала Светка.
— Легка на помине. Меньше надо было ей кости перемывать.
— И что делать? — спросил Боб.
— А ничего ничего не делать… Знаете такой приговеный прикол. — Кристофер на мгновение задумался, вспоминая стихотворение. — Ах что же делать нам, ах что же делать, ах как нам быть, ах как нам быть, — нараспеев прочитал он и затем произнес более низким голосом: — а ничего ничего не делать, а никак никак не быть.
— Да ты не знаешь, в чем дело.
— Знаю, знаю. Не надо париться.
Маша Маленькая влетела в кухню раньше Кэт и произнесла, обращаясь к Светке со Славкой:
— Мрачная, как туча… — Она нервно хихикнула. — Ну все, голубчики, вам пиздец.
— Привет. — Катерина, высокая, темноволосая женщина с лицом мальчика-подростка, вошла и встала около двери. И Кристофер сразу почувствовал некое напряжение, тяжелую невидимую ауру заполнившую пространство маленькой кухни.
— А у меня сегодня день рожденья, — сказала Маша.
— Поздравляю. — Кэт улыбнулась, но даже эта мгновенная улыбка показалась мрачной и неестественной.
— Спасибо.
— Садись. — Боб уступил место и принялся искать на полках какую-нибудь посуду для гостьи. Однако нашел лишь железную кружку, в которой стоял целый ежик разноразмерных кисточек. Боб выкинул кисточки, протер кружку изнутри.
— В тайге стерильно. — Он протянул Катерине свою рюмку, а себе плеснул в кружку. — Ну что, Маша, вздрогнули.
Кроме Катерины, Кристофера и самой Маленькой Маши, его никто уже не слышал.
— Ну вот, они сначала шваброй в потолок, а затем сами приходят, начинают грузить, — продолжала хозяйка, — сейчас мы милицию вызовем. Это лишь потому, что Павлик возит по полу машинку. Ну игрушки всякие. Шума-то никакого. Да и одиннадцати нет.
— По правилам — до десяти, — уточнил Кристофер. — В Питере, по крайней мере.
— А чего… Менты приезжают, а нас участковый уже знает. Видит, в квартире тихо, ребенок играет. И уходит восвояси…
— Обычно так говорит, — добавил Боб, — я все понимаю, ребята, но если они еще раз вызовут, придется составить акт. Вы уж извините.
Кристофер вдруг подумал, что осев, волосатые часто становятся цивильными, и тема разговоров переходит в какую-то иную плоскость, и все чаще на столе водка, и трава постепенно исчезает, и дети-дети-дети. Что ж, дети это неплохо. Ни хорошо, ни плохо. Одновременно с этой мыслью он заметил, что Катерина берет бутылку, наполняет стакан.
И становится еще темнее.
— Света, надо поговорить. — Она повернулась к Светке. — давай поговорим.
— О чем? Говори здесь, — внешне спокойно произнесла Светка, — у нас секретов нет.
— Выйдем на балкон.
— Я боюсь, — шепнула Светка на ухо Кристоферу, — она меня сбросит.
— Вряд ли…
— Я не хочу. Давай поговорим здесь.
Кристофер вышел в комнату, где сидел Машкин сын и смотрел мультики. Маленький телевизор — цветное пламя прыгающее в нише, мельтешение фигур и металлический голос:
— Трансформируюсь…. Трансформируюсь.
— Трансформируюсь, — повторил Кристофер. — В кого?
«Зачем ты пришел сюда, суфий? Здесь воздух пропитан напряжением, и единорог, нарисованный Машкой на стене, бежит в плоскость подальше от криков «трансформируюсь» и водочного угара за стеной, а стена такая тонкая и остается лишь надежда, что она разворачивается в четвертое невидимое измерение, где еще сохранились девственницы, способные приручить сказочного зверя. Здесь, среди этой лесбийской Санты-Барбары, тебе нечего делать, суфий».
Внутренний монолог Криса прервал истошный крик.
— Ааааа! Он выскочил и увидел довольно странную композицию из трех тел.
Темный полусогнутый силуэт спиной к окну — Катерина, чуть в стороне от нее, задравшая голову к потолку Светка, а с другой стороны — приплясывающий Слава Хит. Кричали дуэтом — Светка и Славка. Она несла бессмысленное: «АААААААА», Хит же более внятное: «Я убью ее, убью!» Но никаких действий по убиванию пока не предпринимал.
— Ну, чего стоите, — закричала Машка Маленькая, — отцепите же ее!
Кристофер одновременно с Бобом подлетел к Катерине, и лишь тогда понял, почему Славка не мог ничего предпринять — левой рукой он сдерживал руку Катерины, на которую были намотаны Светкины волосы, а правой… Правая рука, точнее большой палец правой руки находился во рту Катерины, и она сосредоточенно сжимала челюсти пытаясь его откусить. «Вот тебе и Фрейд, — промелькнуло в мозгу Криса, — палец как фаллос и рот как влагалище. И так далее…» Пока тормозящий Крис пытался «отцепить» Катерину, Маша Маленькая схватила со стола деревянную разделочную доску и обрушила ее на голову непрошеной гостьи. Вскоре Катерина лежала на полу со связанными за спиной руками. И теперь говорили все, почти не слушая друг друга.