Страница 81 из 94
А можно поступить по-другому. Датировать каждую лекцию... После каждой лекции давать стенограмму вопросов и ответов... Каждую лекцию сопровождать сведениями о параллельных с лекцией событиях общественной жизни... Такой способ подачи материала я называю «on-line». Во многих случаях данный способ (с сохранением, так сказать, временных пометок на его полях) гораздо эффективнее.
Но только в одном случае он обязателен. Когда текст – собственно политический. И ты не студентам отвечаешь на лекции. Ты каждой порцией текста (каждым докладом перед авторитетной аудиторией, каждым предъявлением такого доклада в Интернете) осуществляешь политическое воздействие. Может быть, слабое. А может быть, и нет. Между прочим, слабые воздействия иногда дают весьма ощутимые результаты.
Ты осуществляешь воздействие. А это кому-то не нравится. Кто-то противодействует. В том числе и реагируя на порции текста. Тогда тебе важно зафиксировать: кто реагировал, когда. В ряде случаев тебе важно отреагировать на реакции и осуществить очередные фиксации.
Все это вместе составляет «дневник воздействий». Такой дневник – часть первичного материала так называемых «полевых исследований». Для того, чтобы системная аналитика была полной, этот дневник (иначе – «слежение в режиме on-line») надо прилагать к основному тексту. В аналитике не чурающейся воздействия, это совершенно необходимо. Причем не только граждански, но и научно.
Если ты в реальном формате времени воздействуешь на реальную ситуацию, то следы этих воздействий (а также твоих реакций на воздействия) не должны стираться, выводиться за скобки. Этим постклассический текст отличается от классического. А итеративная аналитика – от описательной.
Но, помимо аналитического, научного, подобное «приложение on-line» имеет и другой смысл. Если текст является «политическим воздействием», а не академическим размышлением, то и полемика с твоим текстом никогда не будет академической. Цель политической полемики – снизить политическое воздействие текста. Цель контрполемики – сохранить и усилить политическое воздействие текста. В политической полемике никто не будет бороться с твоим текстом, который оказывает ненужное политическое воздействие, что называется, «в белых перчатках». Методы борьбы будут грязными. По этому поводу можно фыркать, становиться в позу. Можно говорить, что ты не хочешь снисходить до ответа на инсинуации. Но что это означает с нравственной и гражданской точки зрения?
Говорят, что текст должен быть совершенным, полным... А читателя надо оставить наедине с текстом. В принципе, согласен. Но его же наедине с текстом никто не оставит!
Если текст кому-то мешает, то этот «кто-то» будет противодействовать восприятию. Противодействовать можно, а помогать нельзя? Предположим, что в качестве противодействия будет использована... ну, скажем, грязь.
Значит, читатель останется тет-а-тет с текстом и грязью. Текст непростой. Читатель должен затратить труд на его освоение. А грязь стоит за плечом и шепчет: «Да что ты стараешься! Ты по-простому разберись – КТО это написал и ЗАЧЕМ? А разбираться, ЧТО там написано... Не надо! Употеешь! Замучаешься!».
Уже эта коллизия (КТО, ЗАЧЕМ и ЧТО) имеет методологическое значение. Проще всего сказать, что важно лишь ЧТО написано. Но на самом деле, все всегда обстоит иначе.
Вступая в политическую борьбу за читателя, ты определенно вступаешь и в методологическую, концептуальную борьбу. В этом смысле дневник «on-line» может оказаться и вполне содержательным.
Сокращенная стенограмма обсуждения технологий провокации (а также человеческих предпосылок, на которые эти технологии опираются)
27 апреля 2006 года. В этот день на Клубе «Содержательное единство» была зачитана примерно вторая треть этой книги. А также обсуждались реакции на первую треть и некие манипуляции, так сказать, «простраивающие» часть реакций. Привожу наиболее существенное.
13 апреля 2006 года я прочитал на Клубе известный вам текст. Через два дня текст был выложен на наш интернет-сайт.
Возникли первые реакции. Здесь я сразу отбрасываю реакции комплиментарные и даже содержательные. И хочу обсудить только разного рода «дурь». Потому что именно эта дурь является препятствием на пути к любому нормальному пониманию любой аналитики, подобной той, которую я предъявляю.
Можно, конечно, поступать иначе. И говорить о том, что любая реакция на дурь – признак слабости. Но подобные разговоры я называю «фырканьем».
Аналитика – не башня из слоновой кости. Она адресована тем, кто выходит за флажки нормативных (то есть, как правило, пустых) политологических описаний. Это очень разные люди. То, что они выходят за флажки, уже достаточно для того, чтобы вступить с ними в диалог. Если они допускают ошибки (те самые, которые я называю «дурь»), то, во-первых, это очень распространенные ошибки. Во-вторых, вступая в сферу ненормативных рефлексий, многие будут делать самые разные ошибки (то есть «дурить»).
Дурь бывает разная. В том числе и злокачественная. Дурят потому, что не понимают, и потому, что хотят задурить другим голову. Отвечать надо и в том, и в другом случае, но по-разному. А в случае злокачественной дури (то есть реакции тех, кто ощущает себя задетыми) аналитический разбор реакций – просто часть основной работы.
Короче – именно на дурь я и отвечаю. При этом говоря «спасибо» всем, кто отреагировал адекватно.
Так вот, о дури.
Реакция на наши рассуждения, прежде всего, содержит в себе пресловутую апелляцию к личности: КТО это говорит'? Обратим внимание: не ЧТО говорит этот «кто», а КТО есть этот «кто»? В конкретном случае, «ху из мистер Кургинян?».
Казалось бы, какое это вообще имеет значение? Ну, не Кургинян это написал, а кто-то еще. Заклей имя автора! прочитай, подумай. Но тем, кто использует этот «принцип ху», важно снизить воздействие. Если они начнут разбирать текст, они воздействие усилят. Ослабить его они могут только через грязный «полив». А ну как читателю будет лень продираться через аналитические дебри и он отвлечется на это самое «ху»?
Итак, первый прием ослабления воздействия – это апелляция к личности автора как таковой: «А, это какой там Кургинян? Это тот самый, который...» Дальше – любой «полив». Главное – ослабить воздействие.
Второй прием ослабления воздействия – это апелляция к мотивам данной личности. Он тесно связан с первым приемом. Сначала личность надо грязно описать, и это уже полдела. Потом ей надо приписать грязные мотивы.
Значит, чтобы отвлечь от ЧТО, апеллируют сначала к личности, то есть к КТО («Это какой там Кургинян? Тот самый, который...»). А потом, чтобы еще больше отвратить от КТО, апеллируют к мотивации (ЗАЧЕМ): «Зачем этот страшный тип плетет свои кружева, в которых хрен разберешься? Другие страшные типы его на это подписали. Надо подумать, какие именно...».
Давайте всмотримся в эти два приема (апелляция к личности и мотиву). Стоит только чуть-чуть всмотреться, как обнаруживается очень знакомый почерк. Сначала вам рассказывают, что дядя, атакующий некий политический субъект, – это, например, не Моисеев, а Моисейчик... А даже если и Моисеев – Моисеев-то от «Моисей»! И что это означает? Ясно что! Что Моисеев (он же Моисейчик) – агент сионизма. А сионизм – цитадель зла. Значит, и Моисеев-Моисейчик весь состоит из этого зла.
Весь ли? Представляете себе, оказывается, что весь! Один «борец со злом» докапывается до моральной нечистоплотности Моисеева-Моисейчика. Оказывается, в ЖЭКе давно знали, что к нему шастают посторонние женщины. Другой «борец со злом» находит свидетелей глубокой патологичности данного субъекта...
Вы скажете, что это анекдотический пример? Замените коллизию Моисеев-Моисейчик на коллизию Сахаров-Цукерман... Ведь это было! Когда А.Д.Сахарова поносили за диссидентство, ему заодно «клеили» и «Цукермана», и аморалку!
Потом те, кто это вытворял, меняли «объект исследования». Но не меняли метод. Объектом, например, оказывался Ленин. А метод воспроизводился один к одному. Так что я ничего не утрирую. Не высасываю из пальца. Есть, увы, проблема, да еще какая!