Страница 104 из 110
Милая А. Зацепина из Москвы, долго ли вспоминали Вы свою пророческую подсказку? много ли думали о будущем России? часто ли верили, что Ваше имя всплывет в конце XX века?.. Ничего не говорят об этом ни устные, ни письменные документы. А сам М.О. Меньшиков все более утверждался в мысли, что "кто-то нездешний" помогает ему "в устройстве "Писем к ближним"".
Мистическая, фатальная сторона дела получает реальное обоснование и приобретает материальное значение в конце декабря 1901 года.
"Бумаги из Главного Управления выдали, - взволнованно делится новостью Михаил Осипович с уже известным нам адресатом, - но с сюрпризом очень неприятным. У меня в прошении было указано, что журнал будет преимущественно из моих статей, а разрешили исключительно из моих статей. Чтобы не вводить в заблуждение публику, пришлось прибавить в объявлении убийственную строчку "без сотрудников". Может быть это и к лучшему"67.
Немедленно приземляя содеянный факт, мы констатируем:
Примечательно, что в такой напряженный момент, Михаил Осипович, несмотря на свою мнительность и плохое настроение, сумел справиться с собой и иронически подписаться в конце письма - "Друх". Не в этом ли маленьком самообладании кроется большое гражданское мужество Меньшикова, которое так ценили: А.П. Чехов, Л.Н. Толстой, В.В. Розанов, И.А. Бунин и многие другие. В конце концов, М.О. Меньшиков сумел и умереть достойно, не прося пощады у палачей и осеняя себя крестным знамением.
Меньшикова "подставили". Но "подставили" Меньшикова, то есть такого человека, возможности которого полностью могла раскрыть именно сила предлагаемых обстоятельств. Да позвольте, не это ли, собственно, и зовут Судьбой?!
Итак, выход в свет "ежемесячного общественно-политического и литературного издания" был обеспечен (цензурное дело: Г. у. п. д. п., I отд., 93 - 1901). С 16 января 1902 года "Письма к ближним" издаются отдельными выпусками, причем заголовок первого письма-статьи сразу определяет важнейшую тему меньшиковского творчества - "О здоровий народном". Установочным следует считать, к примеру, и название одного из разделов второго письма "Всемирный союз" - "Кто ближний мой".
Вопрос о том, все ли "Письма к ближним" публиковались в "Новом Времени" и все ли статьи из "Нового Времени" попали в "Письма к ближним", при беглом сопоставлении, имеет отрицательный ответ. Но досконально разобраться в подобном архисложном процессе - задача серьезного научного исследования.
Принципиальное значение имеет и проблема, непосредственно смыкающаяся с упомянутой выше: как и сколько писал Меньшиков. Л.Н. Толстой, в частности, считавший М.О. Меньшикова "очень даровитым" и признававший, что "он обогатил литературный язык", говорил о нем: "365 статей в год нельзя [писать], нельзя [ничего] нового сказать"68. При этом, разумеется, непременно следует брать в расчет влияние на Льва Николаевича антименьшиковской части его окружения.
Ту же схему отношения к творчеству Меньшикова, но с гораздо меньшей высоты и в сильно ухудшенном варианте, продемонстрировал явный недоброжелатель Михаила Осиповича под звучным псевдонимом Баян. Было это уже в эмиграции, через несколько лет после смерти М.О. Меньшикова. В своих газетных рассуждениях о нем Баян называет Меньшикова "исключительным явлением русской публицистики", подчеркивает, что явление это "почти феноменальное по технике и дару перевоплощения", но помещает эти определения в такой аморальный и клеветнический контекст, что ахаешь и разводишь руками. Вот так и получается, что "огромная мозговая сила", "машина меньшиковского мозга" сделала его автором "никчемных "писем к ближним"" (?!). И уж совсем непонятно, как тогда "позволяли ему много [в "Новом Времени"]; по 350 строк три раза в "Неделю" и "письмо к ближним" в 700 стр."69
Техническую сторону журналистики (журнализма - по терминологии начала XX века) М.О. Меньшиков, действительно, довел до виртуозности. По утрам, появляясь в редакции "Нового Времени" в Эртелевом переулке, он заходил в приемную и изымал содержимое большущего ящика с надписью "Корреспонденция М.О. Меньшикова". Затем Михаил Осипович шел к рабочему столу, на котором лежала стопка бумаги его излюбленного формата, и принимался за многочасовую работу. Мелким кудрявым почерком быстро покрывал он целые страницы, причем каждая буковка соответствовала типографскому кеглю, и метранпажу не составляло никакого труда смастерить верстку. А.С. Суворин на самом деле платил за эти строки золотом (по многим данным от 50 до 100 тысяч рублей в год), но кому еще в России, положа руку на сердце, мог написать доживающий последние месяцы старик из Франкфурта-на-Майне: "Коли умирать пора, то хочется умереть дома. Новое Время меня тревожит. Кроме Вас да Розанова там читать нечего"70.
Без М.О. Меньшикова невозможно полно и объективно представить себе литературу и историю России в сопредельных областях двух столетий. Никогда, включая и наше время, оперативная работа пера не достигала такого эффективного воздействия на умы и деяния современников, никогда не захватывала столь широкой волной событийный пласт времени. И в роскошной газетной редакции, и в скромном домике в Царском Селе, где Михаил Осипович прожил долгие годы, он снова и снова принимал: рабочих, купцов, священников, дам, генералов, министров... Встать в ряд обращающихся к живоносному источнику русской мысли не сочли зазорным и главы двух русских правительств, пожелавшие познакомиться с Меньшиковым и привлечь его к ответственному государственному делу. Но если Сергей Юльевич Витте просил составить "проект ожидавшегося тогда документа" (царского манифеста 17 октября 1905 года), то Петр Аркадьевич Столыпин, немного позднее, едва ли не умолял взять деньги и возглавить издание общерусской национальной газеты71. Естественно, что в последнем случае Меньшиков отказался от лестного предложения только в пользу "Писем к ближним"...
Первые тома "Писем к ближним", помимо оригинальных статей, включают в себя дополнения и приложения, вроде обзора "Нравственное движение за границей", подборки "Из мыслей Сведенборга", раздела "Из мыслей Мадзини" и т.п. Переводила эти дидактические материалы писательница Лидия Ивановна Веселитская (выступала под псевдонимом В. Микулич), ставшая для Михаила Осиповича прямо-таки добрым гением. На правах истинного друга она соединила в себе неутолимое желание бескорыстной помощи товарищу по цеху с горячим материнским чувством к его сыну от гражданского брака - Якову. Юрист, публицист, офицер Первой мировой войны Я.М. Меньшиков, до самой смерти в Париже в 1953 году, благодарно отдавал должное "милой Лидусе", одинокой и униженной старушке, тихо почившей в родном Царском Селе в неласковое довоенное время.
Но творческая, подвижническая жизнь идет без оглядки на смерть. И дело вовсе не в том, что перманентно "новы все впечатления бытия", а в том, что всегда нужно время для серьезного анализа и верной оценки этих впечатлений. Нагрянувшие злосчастные реалии, в образе войны и революции, четкое осознание Меньшиковым собственного места в этой круговерти вплотную подвели к решающему рубежу: здесь - Родина, там - небытие. Разрушенный мирный порядок внес свои поправки даже во "все оттенки смысла", которые, по словам поэта Н.С. Гумилева, "умное число передает". Как бы по закону обратной связи, Михаил
Осипович отказался от нумерации статей и стал только датировать их.
Самым зрелым, самым действенным временем бытования "Писем к ближним" следует считать, пожалуй, период 1907-1913 годов. Ведь только Первая мировая война могла заставить гениального публициста увидеть "оттенки смысла" в навязчивом повторении одного, пусть и ударного, названия различных статей - "Должны победить!". Жанровая особенность "Писем к ближним" при этом, конечно, не пострадала, но - ущербность общественно-политической жизни в военной России стала очевиднее.