Страница 18 из 42
(Надо «ступать» медленно! Выиграть время; чтобы твоя голова величественно возникла над кромкой набережной. И я спокойно смотрю туда, где собрался этот комитет…?…: вот он; отлично.)
Встречающие: целых 5 человек!: Смуглый и тощий, как палка, арабский шейх, смуглый и деликатный (седоволосый) индус. Китаец в черном фраке: Без конца улыбается. Подтянутый, среднего роста (всего лишь; зато с широченными плечами и с мрачным лицом): товарищ Успенский. — На полторы головы возвышался над всеми мой янки; беспечный, в летнем костюме, руки в карманах.
Индус выступил вперед; взглянул на меня, спокойно, с достоинством; все остальные непринужденно сгрудились за его спиной, как на семейной фотографии. (Как я узнал позже, с соседнего маяка в это время велась телевизионная съемка: если бы я это знал, непременно оставил бы свое пальто в багаже. Который мне все равно должен был доставить матрос: сейчас оно самым глупейшим образом было перекинуто через руку!)
«Мистер Уайнер? — : От имени ИРАС: мы рады вас приветствовать!» И подал мне странно широким (но свободным и красивым) жестом свою тонкую смуглую руку. (Он говорит кратко. Тем лучше: по крайней мере, не отнимет своей болтовней драгоценных минут из 50 часов, отпущенных мне; очень разумно!)
Потом поочередно все остальные смуглые руки: Каждый бормотал свое «Добро пожаловать». Один лишь товарищ сказал нормально (но здесь это прозвучало чересчур громко): «Pogalowatj.» Мой земляк только ухмыльнулся, обменялся со мной настоящим кентуккийским рукопожатием и подтолкнул меня к ожидавшему нас мини-автобусу.
Пока мы ехали (индус сел рядом со мной; значит, меня будет «сопровождать» он?): «Сперва к ратуше. Где Вас будет приветствовать президент острова: Вам надо будет сделать запись в «Золотой книге»! (и ободряюще улыбнулся: приятный парень). «Далее мы наметили прочитать два очень коротких доклада, в порядке первоначальной информации, которая — Вы потом сами в этом убедитесь — Вам необходима. На остаток дня, ведь еще рано, мы набросаем вместе программу, по Вашему усмотрению: Вы наверняка привезли с собой целый ворох пожеланий вопросов; ну а остальные появятся сами собой.»
Очень медленно вниз по Портовой улице: ширина 30 ярдов (каждая полоса шириной в 13; посередине красивый зеленый газон, дорожка из пышных цветов, смесь красок и запахов. / Он насмешливо округлил свой маленький рот: «Нет, «здесь» машины могут ехать со скоростью не больше 20 миль в час: моторы так устроены. — Исключая, разумеется, санитарные автомобили; ну и так далее.»/ Это «и так далее» надо записать в качестве первого вопроса.)
«Вот эти два господина — мистер Инглфид и господин Успенский — будут сопровождать Вас в соответствующих э-э районах.» (Две велосипедистки с развевающимися юбками пронеслись мимо. И с любопытством посмотрели на нас. И еще раз, из-за покрытых блузками плеч.) / Справа тянулся длинный лесок (но очень реденький: кое-где между стволами был виден белый свет с другой стороны.) / Слева лужок и пустырь (по нему скакали на черных конях Фауст Мефистофель): приблизительно — ну, может быть, на глазок — с треть мили оттуда начинался какой-то поселок. Я вертел головой направо и налево. Все регистрировал в памяти и был само недоверие.
Останавливаемся?: Выходим из машины: через полмили мы свернули направо, на небольшую тихую стоянку, утопающую в зелени (здешние улицы везде были усажены не очень высокими, но раскидистыми деревьями). «Да. В этой «зоне» принято ходить только пешком.»
И мы пошли пешком: Мы миновали деревья —, -, и очутились перед далеко уходившим вправо и влево рядом огромных строений!/:?/ «Здесь у нас клиника — мы люди чувствительные, и болеем часто и охотно —» (улыбнулся приветливо и мудро — а, может, скорее лукаво? Я никак не мог это понять). — «Рядом здание архива, где хранятся документы по истории острова.» Мы прошли мимо обоих зданий к еще более солидному строению, над которым возвышалась узкая, но очень высокая башня: «Наша ратуша.»
Поднялись по многочисленным ступеням широкой наружной лестницы; с далеко выступающим порталом — больше ничего в тот момент мне увидеть не удалось; так как наверху, в строгом плаще с широкими плечами и со сверкающей цепью на груди, нас уже ждал нынешний президент: Калистус Мунбар. / (Низко поклонившись, я увидел: на нем были красные башмаки! И на членах городского муниципалитета, стоявших позади, тоже. — Снова выпрямиться, не подавать виду. И просиять взором: наконец-то я нахожусь в святыне человечества: home at last!/[97]
«Тра-ла-ла, тра-ла-ла; тра-ла-ла!»:[98] и жутко широко разинул свой рот /Невнятный — словно каша во рту — прононс, отличавший бывших австралийцев, мне пришлось здорово напрячься, чтобы что-то разобрать?! — ? - (Ас другой стороны, что такого он мог сказать? «Здравствуйте» и «Вы сумеете оценить», не так ли?). /После последнего «Тра-ла-ла» я опять поклонился; и, со своей стороны, на подчеркнуто безукоризненном англосаксонском[99] наречии высказал им все подобающие слова про «честь» и «радость». Еще одно, ни к чему не обязывающее рукопожатие, еще одно театральное действо, опять: «Тра-ла-ла!»/ Еще немного, и я этого больше не выдержу; надеюсь, что мы сейчас же отправимся дальше!)).
Прошли под высокими круглыми сводами, где гуляли сквозняки, внутрь здания: лестницы там были выстланы тяжелыми ковровыми дорожками. (Сверху как раз собиралась спорхнуть вниз какая-то сотрудница; затормозила — упершись носками туфель в ковровый мох, откинувшись назад — и тут же исчезла, беззвучно, как и не было.)[100]
В «малом зале»: за стоявшим сбоку столиком (что я говорю «столиком»?: одна лишь массивная мозаичная столешница стоила, наверное, десять тысяч долларов!) мы отведали «хлеб-соль»: соленые палочки из золотой чаши (для диетиков палочки из несоленого теста); выпили по глотку вина. (Рюмку — серебряную; с гербом острова: вольная ирландская арфа,[101] в зодиакальном круге, составленном из начальных букв названий всех ныне существующих государств Земли — мне разрешили взять с собой). (Русский, я увидел это совершенно случайно, запихнул себе в рукав несъеденную соленую палочку; опрокинул жидкость в рот и тут же выплюнул!!)/ Все, кроме индуса, тотчас же стали прощаться.
Подошли к огромному прямоугольному письменному столу (бронзовые проходимцы в спадающих штанах поддерживали его с четырех сторон:[102] на нем лежала «Золотая книга» острова; скорее уж, предмет меблировки; целый фолиант. На специальной резной, ручной работы, подставке. / Он открыл для меня чернильницу:
«Можно задать вам один вопрос, мистер Уайнер?: Какое отношение вы имеете к тому старому немецкому писателю, который — хотя всего лишь в шутку — был, как мы установили, первым автором проекта такого острова: он вам не родственник?»/Ну что ж, выкладывай свою ксиву, да не забудь про фамильное древо (он сделал вид, будто мои документы его не интересуют; но тем не менее внимательно просмотрел каждую бумажку!):
Я, Чарльз Генри Уайнер, родился в 1978 году в Бангоре, штат Мэн. / Мой отец: Давид Михаэль, родился в 1955 году. /Его мать Ева Кислер, 1932 г. р. (Он внимательно слушал, считал и кивал головой). /: Ее мать, Люси Шмидт, родилась в 1911 г.: «Он был ее братом!». (Их отец, Фридрих Отто, родился в 1883 г.).
«Ах та-ак.» пробормотал он, умиротворенный многочисленными печатями разных официальных инстанций на фотокопиях с подлинных документов (которые я ему подарил, что все равно собирался сделать, — в конце концов это была лишь смягченная форма паспортного контроля)./ «Так он, значит, был вашим э-э…: двоюродным прадедушкой.» Я утвердительно кивнул: «Моя бабушка знала его лично. Она рассказывала мне разные истории о нем». /Какого сорта были эти истории, я ему, конечно, из осторожности не сказал; большинство их заканчивалось «fogging».[103] Он не был «утонченным», мой двоюродный прадедушка, хотя рост имел средний./ «Ах, это наверняка заинтересует директора нашего архива. Он сейчас работает над летописью острова; и такое вот предисловие придаст ей особое очарование.»
97
Наконец-то дома (англ).
98
Мы вновь сталкиваемся с демонстрацией столь странной для европейца — присущего американским журналистам легкомыслия. На наш письменный запрос автор дал буквально следующее объяснение: он «от природы» неспособен серьезно воспринимать любое проявление официальности.
99
?
100
На полях оригинала автор в этом месте сначала написал — впоследствии зачеркнутое — слово «жаль»; а также оставил описание данного персонажа.
101
Оскорбительная фривольность вышеупомянутой формулировки сглаживается после более тщательных исследований и размышлений. Хотя и здесь тоже автор не изменяет своей грубоватой манере.
102
Автор имеет в виду отлитую из бронзы скульптуру «Четыре плотника», созданную доном Педро де Сапотека-и-Ринкон специально для этой цели.
103
Здесь: двусмысленно, сомнительно (англ.).