Страница 40 из 68
Симметрия на этом не кончается: когда Наполеон посчитал Испанию и Россию слабыми звеньями Европы, он обломал зубы и там, и там (правда, в Париж вошли русские войска, а не испанские). В XX в. и Россия, и Испания пережили кровавые гражданские войны и тоталитарные диктатуры, но избавление не было принесено им на штыках иностранных армий, как в Германию, Италию или Японию, – нет, и Испания, и Россия избавились от своих диктатур своими же внутренними силами. Но по большому счету наша страна, несмотря на ее роль в истории Европы, не обнаруживает сходства судеб с другими европейскими странами. Хотя черты типологического подобия неизбежны, а ситуативных и просто частных примеров сходства исследователь может найти сколько угодно, в целом Россия совершенно уникальна и не похожа ни на кого. И слава Богу!
Россия никогда не попадала в зависимость от Запада. Практически всякое государство и во все времена стремилось к территориальному расширению – по крайней мере, до всемирного признания во второй половине XX в. положений международного права, объявивших такие стремления незаконными. Расширялись, как правило, в сторону меньшего сопротивления. В Западной и Центральной Европе со времен падения Римской империи все воевали против всех, до кого могли дотянуться. В этой части мира нет страны, избежавшей в своей истории участи быть кем-либо завоеванной. Но Европа – клин, сужающийся к западу, так что натиск на запад был менее перспективен, на восток же пространство только расширяется, а сопротивление, как считалось, ослабевает.
В России мало кому неясен смысл немецкого выражения «Drang nach Osten» (натиск на восток), но на восток обращались устремления отнюдь не только Германии, но и любой европейской страны, имевшей хотя бы малейшую возможность эти устремления реализовать. Объектом итальянской экспансии стали (вторично, после времен Римской империи) Истрия, Далмация и Албания; венгерской – Словакия и Семиградье (Трансильвания); австрийской – Словения, Внутренняя Хорватия и Босния; польской, между XIV и XVIII вв., – Литва, Белая Русь, галицко-волынские земли, Подолия, северские княжества; шведской – Финляндия, Ингерманландия, Эстляндия, Лифляндия; немецкой – полабские славяне, пруссы, латыши, эстонцы, Чехия, часть Польши. Русская экспансия также имела преимущественно восточный вектор[69]. Но при этом Россия сама несколько раз становилась объектом направленной на восток экспансии.
В частности, в Смуту западные соседи отхватили по куску собственно «Царьства Руского» (Швеция – Новгород, а Польша – Смоленск), но не удержали. Остановка западноевропейской экспансии на восток бесила многих, ряд мыслителей и властных особ на Западе находили достигнутое продвижение вопиюще недостаточным. К примеру, западноевропеец Адольф Гитлер, всегда считавший экономической базой «промышленной революции» и дальнейшего экономического роста Англии ее двухвековую подпитку за счет выжимания соков из Индии, говорил, что российские пространства станут для Германии «тем, чем была для Англии Индия»[70]. Но подчинить Россию оказалось не по силам ни одной европейской державе.
На земле крайне мало стран, которые избежали участи стать колонией, протекторатом, «заморской территорией» (номинальной частью имперской метрополии), доминионом, подопечной, подмандатной или просто полностью политически зависимой территорией той или иной западноевропейской державы. Либо подвергнуться ее оккупации. А то и стать для этой державы «ничейной землей», пространством для заселения. Россия – не просто исключение, она – поразительное исключение. Это не только самая большая из стран (немногих, повторяю), не поддавшихся этой закономерности, но и вообще самая большая страна мира. Русская государственность не прерывалась с момента своего возникновения никогда.
Вопреки всем бурям XX в., Россия сохранила свою уникальную территорию. Практически весь ареал проживания великорусского народа сосредоточен сегодня внутри российских границ. Те, кто говорят, что «Россия вернулась к границам Ивана Грозного», не очень понимают, о чем речь. Дозревшие до самостоятельного бытия народы, отделявшиеся от Российской империи (а затем от СССР), отделялись, естественно, на своей земле и вместе с ней. Испания тоже когда-то владела Фландрией, а Венгрия – Словакией, и, утратив их, они не лишились частей своей национальной территории. Для сравнения: Германия на сегодняшний день утратила ровно треть, по сравнению с 1914 г., своей именно национальной, т. е. дотоле немецкой, территории.
Если за современными границами России остались значительные очаги компактного проживания людей русского самосознания, то это произошло по воле коммунистических вождей. Так, в 1920 г., обеспокоенное малочисленностью рабочего класса Украины, а значит, слабостью «классовой базы» украинских большевиков, ленинское руководство передало в состав Украины ряд районов Донбасса с преимущественно русским рабочим населением. Впрочем, происходил и обмен территориями. В 20-е гг. Украина передала России города Шахты и Таганрог с их округами, а РСФСР Украине – Путивль, Мирополье и ряд волостей. Белорусская ССР состояла на момент вхождения в СССР всего из шести уездов бывшей Минской губернии. Витебская, Могилевская и Гомельская губернии после революции оказалась в составе РСФСР. Руководитель Белоруссии, энергичный Александр Григорьевич Червяков (судьбоносные имя с отчеством для этой республики), добился к 1926 г. передачи этих земель – 26 уездов в общей сложности – в состав Белоруссии. Хотел получить и Смоленск, но не смог. В 1936 г. были выделены в отдельные республики Казахстан и Киргизия – дотоле автономии в составе РСФСР. В 1944 г. РСФСР вернула себе Иван-город и Пыталово, отданные было в 1920 г. соответственно Эстонии и Латвии. В 1954 г. Украине был передан Крым. История более мелких переделов и «уточнений» границ между советскими республиками и областями заняла бы тома, это отдельная тема.
Из народов, входящих ныне в состав России, оказались разделены государственными границами лезгины и осетины, но это произошло еще в результате развала Российской империи большевиками.
Собственно российская территория даже приросла – за счет Калининградской области, Карельского перешейка и северного берега Ладоги (то и другое, до 1917 г., – части Великого княжества Финляндского), Тувы (которая одна больше всей Прибалтики) и Курильских островов, а также района Печенги, возвращенного финнами, и Южного Сахалина, возвращенного японцами.
Ни российское руководство, ни общественность (отдельные активисты не в счет) не ставит вопрос о пересмотре границ с соседями. Россия и без того располагает замечательной территорией, уникальной в стратегическом, геополитическом и транспортном отношении, самой перспективной территорией мира. Об этом у нас шла речь в первой части книги.
В 1909 г. в современных границах России насчитывалось 85 млн жителей, в 2009 г., сто лет спустя, – 141,9 млн, на 67 % больше. Несмотря на все гекатомбы XX в.! Разумеется, в начале XX в. никто не думал, что прирост окажется таким скромным. Но все познается в сравнении. Во Франции население выросло за тот же период с 40 до 62 млн человек (на 55 %), в Бельгии – с 7,5 до 10,7 млн (на 39 %), в Великобритании в ее нынешних границах (т. е. с Ольстером) – с 42 до 61 млн (на 45 %); в Швеции – с 5,5 до 9 млн (на 63 %). В Италии население выросло за эти сто лет с 34,8 до 58 млн человек, на 67 %, что в точности равно российскому показателю. С другой стороны, население Португалии выросло за то же время на 85 %, а Испании – даже удвоилось.
Когда Россия входила в XX в., никто не мог предсказать, сколько десятилетий у нее займет завершение перехода от аграрного общества к индустриальному, и не было уверенности, что она этот переход завершит даже во второй половине века – прежде всего потому, что преобладание сельского населения в стране было подавляющим. Это переход не завершили в то время и в более продвинутых частях Европы. В Швеции, совсем не отсталой стране, перед Первой мировой войной в городах жило всего 20 % населения, а Франция пришла к соотношению 50: 50 только в 1930 г. Сталинское «раскрестьянивание», произведенное самыми свирепыми методами, снизило к началу Великой Отечественной войны сельское население РСФСР до 65 %. Но даже к моменту смерти диктатора городское население еще не сравнялось с сельским – несмотря на выдавливание рабочей силы из деревни с помощью оргнаборов, армейской службы и другими способами. Преемники Сталина доделали дело, аграрного общества к моменту их ухода с исторической сцены в России не было настолько, что страна уже не могла обходиться своим продовольствием. Как бы то ни было, сегодня в России общество современного типа, с хорошим уровнем образования, вполне готовое как к постиндустриальному развитию, так и к новой индустриализации.
69
М. К. Любавский. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX в. – М., 1996.
70
Генри Пикер. Застольные разговоры Гитлера. – Смоленск, 1993. С. 37. Считая, что дело уже сделано, Гитлер легкомысленно ликует в начале войны: «У нас самая доходная колония в мире. Во-первых, неподалеку от нас…»