Страница 69 из 71
Александр Федорович Керенский – вот тот человек, кому полагался бы памятник от советской власти. Поскольку эта мысль давно приходила в голову миллионам людей, советские историки, даже изображая главу Временного правительства жалким шутом, одновременно старались сделать из него страшного врага, приписывали ему бонапартизм, намерение установить кровавую диктатуру и даже вернуть монархию. И разумеется, всегда находили доказательства.
На самом же деле эсер Керенский оказался для Ленина таким врагом, о каком можно лишь мечтать. При этом Александра Федоровича никак не назовешь случайной в революции фигурой. Успешный адвокат, он участвовал, начиная с 1906 г., в ряде громких политических процессов, защищал революционеров, включая большевиков. Керенский был одним из самых ярких оппозиционных депутатов Государственной думы 4-го созыва.
С момента отречения царя Керенский твердо знал, что это его революция, его стихия. Будучи только министром, он заставлял тушеваться главу правительства Георгия Львова. Почти до своего политического конца Керенский легко покорял любую толпу, включая солдатскую. Он всегда верил в то, что говорил в данный момент, это придавало его словам неотразимую убедительность. Его манера выступать предвосхитила гитлеровскую: сперва – упавший голос, короткие фразы, паузы, затем поток взвинченной, почти истерической речи, которая куда убедительнее на слух, чем при чтении. Он звал войска на смерть, а те отвечали криками «ура!». Специфические приемы поведения, полувоенные френчи (в них потом облачатся и Ленин, и Сталин, и Мао Цзэдун, и еще множество вождей и вождиков), демагогия, восторги толпы – все это XX век еще увидит в изобилии. Даже странно, что череду стальных вождей, кумиров масс открыл именно Керенский, руководитель совсем не стальной. Малая толика этого качества ему как раз не помешала бы – вся наша история повернулась бы иначе.
Видимо, Керенскому казалось, что он «поймал волну» и на ее гребне достигнет намеченных целей: доведет Россию до Учредительного собрания и до победы в войне, станет первым президентом демократической Российской Республики.
Керенский, как министр юстиции и как министр-председатель, провел ряд выдающихся правительственных актов. Была узаконена неслыханная и небывалая до того нигде в мире полнота политических, экономических и социальных прав женщин, чем наша страна могла бы гордиться, если бы помнила об этом. Россия первой среди многонациональных государств устранила все виды дискриминации по национальному, расовому и религиозному признакам. Декрет о гражданском равенстве (об отмене вероисповедальных и национальных ограничений) от 20 марта 1917 г. предоставил всем равные избирательные права. Был узаконен 8-часовой рабочий день, провозглашена свобода совести, введена пропорциональная система выборов по партийным спискам, к которой Россия вернулась сегодня.
Но не будем забывать, что Керенский со студенческих лет принадлежал к той части интеллигенции, которая только и делала, что расшатывала устои государства, ослабляла гайки государственной машины. Когда же эта расшатанная конструкция подверглась мощным сейсмическим встряскам войны и революции, случайно оказавшиеся у власти Керенский со товарищи с ужасом увидели, что их былые усилия не пропали даром – конструкция готова рухнуть в любой миг.
3. А счастье было так возможно
После провала своей первой попытки (3–5 июля 1917 г.) захватить власть несколько десятков видных большевиков (Троцкий, Раскольников, Крыленко, Дыбенко, Антонов-Овсеенко, Каменев, Луначарский, Коллонтай и др.) оказались за решеткой, а Ленин с Зиновьевым спрятались в знаменитом шалаше. Если бы не злосчастный корниловский «мятеж», они бы прятались там, глядишь, до Учредительного собрания. Иногда можно прочесть, что почти два месяца о большевиках не было слышно, что их даже начали подзабывать. Конечно, хватало других событий: русская армия взяла Черновцы, немецкая – Ригу, открылся Поместный собор, царскую семью выслали в Тобольск и так далее, – но и большевики никуда не делись. Несмотря на бунт, РСДРП(б) не была запрещена и всего три недели спустя после своего «разгрома» провела очередной, 6-й съезд. На Выборгской стороне, в просторном зале частного общества, собралось около 250 делегатов. Максимум, чего они боялись, это разгона съезда, в связи с чем на четвертый день съезд перешел на «подпольный» режим работы – в рабочий клуб у Нарвской заставы. В этом «глубоком подполье» съезд заседал еще шесть дней. Это был удобный момент окончательно обезглавить партию, явно жившую на вражеские деньги (правда, Керенский, судя по всему, в это не верил) и движимую кровавым лозунгом о «перерастании империалистической войны в гражданскую». В руководство съезда входило несколько человек, находившихся в розыске в связи с событиями 3–5 июля, но главное – съезд утвердил курс на вооруженный захват власти. В воюющей стране!
Похоже, эсер Керенский не сделал того, что был обязан сделать, по простой причине: он боялся опорочить саму социалистическую идею. Большевики оставались для него братьями-социалистами, пусть и заблудшими, но такими же членами Интернационала, как эсеры. Планы же захвата ими власти еще могли показаться в те дни просто разговорами.
Они бы и остались разговорами, если бы Керенский не совершил, в страхе перед Корниловым, ряд новых ошибок.
27 августа он велел раздать («временно»!) 20 тыс. винтовок отрядам Красной гвардии, создававшимся на петроградских заводах. Естественно, получить оружие обратно нечего было и думать, и через короткое время оно было обращено против Временного правительства. Но главная ошибка была совершена 2 сентября, после «победы» над Корниловым: Троцкий, Раскольников и еще около 140 большевиков были выпущены на свободу (а кого-то выпустили еще в августе). Многие незлобивые политики, одержав небольшую – а им кажется, что решающую – победу, поступают одинаково: Скоропадский выпускает Петлюру, Батиста выпускает Кастро, Ельцин – путчистов (дважды), Керенский – целую команду большевиков. Для троих из четырех перечисленных дело кончилось печально.
Уже на следующий день не испытывавшие, в отличие от других партий, денежных трудностей большевики начали выпускать большим тиражом и под очередным новым названием свою газету «Рабочий путь». Хватало у них денег и на оплату пособий забастовщикам. Историки обязательно проведут когда-нибудь аудит ленинской партии 1917 г. Что представлял собой ее бюджет? Каков был приход и расход по статьям и дням? Где держали деньги: в банках или в «черном нале»? Кто был распорядителем? Кто подписывал банковские поручения? Сохранились ли они или их копии? Что же касается внешних (т. е. немецких) источников денег, бесконечный спор на эту тему можно считать законченным с появлением исследования Элизабет Хереш «Купленная революция» (русский перевод: М., 2004).
Окончательно перестав таиться, большевики в короткий срок обрушили на Петроград и фронты водопад листовок, газет и брошюр. Они делают все для развала воюющей армии и при этом перестают бояться чего бы то ни было, только храбрый Ленин еще месяц прячется в Финляндии.
Особенно странной кажется сегодня слепота Временного правительства в отношении самого грозного симптома надвигавшейся беды: сразу после отречения Николая II резко сократилось число солдат, подходивших к исповеди, об этом пишут многие мемуаристы. Сотни тысяч солдат восприняли «отставку» царя как освобождение их от воинской присяги, которую они принесли Богу, царю и Отечеству. Простые люди, особенно из крестьян, видели в присяге молитвенную клятву, нарушить которую означало попасть в ад. После 2 марта большинство из них сочло себя свободными от этой клятвы. Они ничего больше не были должны не только царю, но и Богу. А нередко даже и Отечеству. Солдаты, в чьих душах произошло крушение веры, дезертировали первыми. Дезертиры сыграли важнейшую роль в событиях 1917 г.
Падение императорской власти стало ударом не только для фронтовиков. Немыслимое событие потрясло нравственные устои миллионов людей и в тылу. Впрочем, потрясение у многих длилось недолго, они быстро начали требовать всё и сразу, у них, выражаясь сегодняшним языком, сразу «отказали тормоза». Для большевиков такие люди стали незаменимым тараном в деле сокрушения исторической России – гораздо более мощным и безотказным, чем «сознательные рабочие». Они – и выпущенные по щедрой амнистии Керенского уголовники.