Рассказы

— Как вы его зовете, это все равно, а вот черепушка у него работает безотказно, — вставил я. — С какой отметкой перешел с седьмой?

— С четверкой, — ответил цыганенок. — Я бы мог и пятерку получить, но…

— Больно часто убегает из школы, — ввернул веснушчатый.

— И все же он молодец! — засмеялся я. — Если и дальше так будешь учиться, то в один прекрасный день и ты купишь себе такую лодку.

— Сперва я куплю мотоцикл, — сказал цыганенок.

— А денежек где возьмешь? — спросил веснушчатый.

— Заработаю, — нахмурился цыганенок.

— Держи карман шире. Цыганам по стольку не платят.

— Да ты что! — вмешался я. — Тут тебе не Америка. И знаешь, если ты будешь нести такой вздор, то лучше убирайся отсюда подобру-поздорову!

— Он вечно болтает всякие глупости, — снова повеселел цыганенок. — Злится, что у меня ловится рыба, а он зря штаны протирает…

— Какая рыба! Ведь у вас и удочек-то нет! Цыганенок усмехнулся и замолчал.

— Ну-ка, бери лодку! — скомандовал я.

Один из мальчишек взялся за нос, другой — за корму, и вдвоем без всякого усилия подняли лодку.

— Да она легкая как пушинка! — не смог скрыть своего удивления веснушчатый.

— А что я говорил! — сказал цыганенок. — Лодочка что надо!

Мы спустились с невысокого обрыва и положили лодку в тихую воду залива. В этом укромном месте ветер касался лишь верхушек высоких верб.

— Садись на переднее сиденье! — обратился я к веснушчатому пареньку.

Он поглядел на меня с некоторым удивлением, словно не верил своим ушам, потом занес ногу в лодку, зашатался и неуклюже плюхнулся на сиденье.

Я подал ему весло.

— Давай и ты, Яша, садись перед ним!

— Не хочу, — попятился цыганенок. — Он будет грести?

— Ведь он больше тебя. Ну же, залезай!

— Не хочу, — упрямо качал головой цыганенок.

— Он боится, — сказал веснушчатый.

— Боюсь! Еще что придумай, — бросил цыганенок. — Не хочу, и все тут.

— Что ж, тогда дожидайся второго рейса, — сказал я.

— Я и тогда не сяду.

— Почему?

— Так просто.

— Он как упрется, что твой осел, — заметил веснушчатый.

Продолжать уговаривать цыганенка было бесполезно. Я прыгнул в лодку, сел на заднее сиденье и оттолкнулся веслом от берега, чтобы днище меньше цеплялось за гальку. Цыганенок отвернулся, чтобы не было видно его лица. Мы заработали веслами, и, когда тихий залив остался позади, а перед нами открылся водный простор, я оглянулся и снова увидел на берегу маленькую, чуть сгорбившуюся спину мальчишки.

Мне вдруг стало как-то скучно с его веснушчатым дружком, сидящим спереди. Говорить с ним не хотелось, от его присутствия я испытывал, сам не знаю почему, какое-то неприятное чувство. Направив лодку на старую усохшую иву, одиноко торчавшую среди буро-зеленой воды в верхней части озера и обогнув ее, я повернул туда, где мы оставили нашего цыганенка. Яша сидел на берегу, опустив ноги в воду, и бросал в залив камушки, делая вид, что не замечает нашего приближения.

— Цыганята-поросята прибежали, завизжали! — начал резвиться веснушчатый, когда до берега оставалось метров десять. — Что это ты нос повесил или корабль твой потонул? Вот это лодочка, экстра, в ней нисколечко не страшно… Летит, чертовка…

Яша не ответил и лишь пульнул в воду еще один камень.

Я притормозил веслом, и нос лодки мягко заскользил по прибрежной тине. Услышав мое «вылезай!», мальчишка неловко прыгнул, и его нога до самого колена погрузилась в тину. Это вроде бы немного развеселило цыганенка.

— Кто же так прыгает, растяпа! — заметил он. — И лодку опрокинешь, и дяденьку искупаешь за то, что катает тебя бесплатно.

— Ну-ка, садись! — сказал я. — Хватит дуться!

— Не хочу, — ответил Яша, но было нетрудно заметить, что отказ его теперь не столь категоричен.

— Послушай, — обратился я к нему, — ты же не маленький ребенок. Уж от тебя-то я никак не ожидал такого слюнтяйства. Давай!

Глаза у цыганенка загорелись. Он приподнялся, стряхнул приставшую к ногам тину и с кошачьей ловкостью переметнулся в лодку. Сев на переднее сиденье, он тут же ухватился за весло. Я оттолкнулся, и по команде «раз-два» мы лихо заработали веслами. Лодка устремилась к середине озера.

— Неужто ты, глупенький, не догадался, что я нарочно пригласил его первым? — сказал я. — Так, для виду. А теперь мы все озеро избороздим, во всех заливах побываем…

— Как Робинзон, верно? — сказал сияющий цыганенок.

— Вот именно. Ты читал его?

— Еще бы!

Мы действительно обошли все озеро. Ни один залив не остался неисследованным, ныряли под бахрому зеленых завес, образуемых ветками стоящих в воде ив, даже в устье речки наведались, той, что несет свои воды в озеро.

Мы чувствовали себя бодро и весело. При нашем приближении плюхались в воду здоровенные лягушки, тут и там взлетали над водной гладью сверкающие карпы и, шумно плеснувшись, оставляли на ней широкие круги; над нами трепетали синие крылышки стрекоз, мы действительно были похожи на Робинзона и его верного Пятницу.

На берег мы сошли только в полдень. Два тракториста, чьи машины непрестанно рокотали в кустарнике по ту сторону шоссе, проводили на берегу обеденный перерыв. Сидя на корточках в тени ив, они держали в руках самодельные удочки.

— У-У-У, это ты посадил в лодку этого разбойника? — обратился ко мне один из них. Ворот его выгоревшей рубахи был расстегнут, рукава засучены. — Ну и находка! Он тебя еще не обокрал?

Цыганенок испуганно посмотрел в мою сторону и словно впервые испытал чувство стыда за свою плохую репутацию. Веснушчатый мальчишка, сидевший возле тракториста, тихо хихикнул.

— Пока не обокрал, — ответил я. — И, насколько я знаю, обкрадывать не станет.

— Посмотрим, посмотрим, — не унимался тракторист. — Ты попробуй оставь его возле машины одного. Другого такого чертенка, как он, тут не сыскать.

— Что чертенок, то правда, — сказал я, — но красть он у меня ничего не собирается.

Цыганенок, до сих пор сидевший в лодке и затаив дыхание слушавший наш разговор, вдруг вскочил на ноги, выпрыгнул на берег и стремительно, без оглядки, помчался к зарослям ивняка в глубине залива.

— Ну зачем же так обижать человека? — сказал я с упреком.

— Тоже мне человек! — ухмыльнулся другой тракторист. — Цыганская душа, ясно тебе? Вора помиловать — добро погубить. Во всяком случае, гляди в оба!

Мне не хотелось продолжать разговор с трактористами, я подождал минут десять, но Яша не возвращался. Тогда я снова оттолкнулся от берега и поплыл на середину озера.

Возвратился я лишь после того, как мне надоело грести. Трактористов на берегу уже не было, их машины снова загудели по ту сторону шоссе. Веснушчатый мальчишка спал в тени ивняка. Яша стоял возле машины, он, как видно, давно меня ждал, одна его рука была за спиной.

Вытащив из воды лодку, я поднялся на берег.

— Привет, Яша!

— Привет!

— Что ты там прячешь за спиной?

— Ничего, — ответил Яша. — Наловил для тебя немного рыбы.

Он показал добрую полсотню пескарей, нанизанных на прутик.

— Это все мне?

— Тебе.

— За что же?

— Так.

— Что ж, спасибо, — сказал я и взял рыбу. — Когда же ты успел столько наловить? Ведь у тебя и удочки не было.

Яша лукаво подмигнул:

— Для тебя найдется. Рыба сама лезет ко мне в руки. А вот Гатё, — он указал грязной ногой на спящего мальчишку, — все время злится, что поймать ничего не может, удавиться готов…

Только спрячь рыбу подальше, а то деду Марину только того и надо. Больше тогда не показывайся ему на глаза. Я открыл багажник.

— Впрочем, мне бы не следовало принимать эту рыбу, — сказал я.

— Почему? — встревожился цыганенок. — Ты не ешь ее?

— Не потому, что не ем. Ловить ведь запрещено?

— Только нам с тобой запрещено, — успокоил мальчик. — Другой сунет деду Марину поллитру, и он закрывает глаза.

Я засмеялся и положил рыбу в багажник. Потом достал свои рыболовецкие снасти и, отобрав несколько крючков, протянул их Яше.