Страница 2 из 30
В ванной была неплохая звукоизоляция, но свекровь старалась напакостить любимым родственникам, прибавляя звук, как только они возвращались домой. Совершенно нелогичное поведение, если учесть, что она психовала из-за отъезда сына в Германию и всячески пыталась задержать его и невестку на день-другой. Хотя, может быть, она просто мстила. Если они, сволочи, уехали и оставили её здесь — а нужно было насильно её увезти, презрев сопротивление, — то надо постараться испохабить им краткие российские дни. Могли бы вообще не приезжать: она бы так красиво страдала.
— Почему ты носишь продукты в рюкзаке? — поинтересовалась свекровь, выползая на кухню в лиловом халате со звёздами. Убить бы её. Адский одесский стиль.
— А что? — устало спросила Ася.
— Все же ходят с пакетами. Ты молодая женщина, а ходишь с рюкзаком, как парень. А почему ты носишь такую обувь? Вчера заходила Люда, она не поверила, что ты приехала из Германии.
— Понимаете ли, Наталья Семёновна, — проговорила Ася, пытаясь сделать интонацию нулевой, — я ведь вам однажды писала, что в Германии распространён стиль унисекс…
— Что?!
Ничего. Сдохни, лиловая медуза.
— Когда женщина отказывается от каблуков, она перестаёт быть женственной.
А когда женщина отказывается от спорта, она превращается в жирную медузу вроде тебя. Главный признак женственности — это, должно быть, жрать, жрать целыми днями. Дала бы ты мне пройти.
— Почему ты купила два пакета одного и того же печенья? Я просила разное. Что у тебя с памятью? Ты не в тот супермаркет зашла. В этом городе никогда ничего нет! И ветчина здесь не та, вот когда мы жили в Харькове… Подожди, не уходи.
Ася обернулась.
— Тут письмо пришло, — сообщила свекровь, сверкая золотыми зубами. — На мою электронную почту на работе.
Когда же, интересно, вы умрёте, Наталья Семёновна?
Свекровь шлёпнулась на стул и с кошачьим любопытством уставилась в экран монитора. Асе казалось, что она читает мысли этой ведьмы: вот же, пароль поставили, скрываются от матери, сволочи. Подсмотреть, подсмотреть. Узнать всё на свете. Это её прямая обязанность.
— Ты набирай, набирай, — подбодрила свекровь.
— А дальше сами, — сказала Ася, открыла окно гугла и отошла к окну. Сегодня она проявила удивительную терпимость. Если и дальше так будет, придётся перейти в христианство, ибо такое поведение недостойно иудея-реформиста. Наконец она почувствовала спиной напряжённый взгляд Натальи Семёновны и обернулась. Свекровь продолжала холодно смотреть на Асю. За окном чинили крышу ларька. Жизнь обещала множество ярких и разнообразных проблем, связанных со всеми сферами человеческой деятельности.
— Безобразие, позор, неизвестно что, — пробормотала Наталья Семёновна. — И такое уже не первый раз приходит!
«От кого: [email protected]/* */
Кому: Наталья Фейгина <[email protected]/* */>
Доброжелатели доводят до вашего сведения, что ваша невестка — лесбиянка и сатанистка, несколько лет назад занимавшаяся противозаконной деятельностью в троцкистской группировке, адреса и явки участников которой скоро будут известны милиции.
Кроме того, ваша невестка спала с половиной города…»
— Это что? — тихо поинтересовалась свекровь.
— Детский сад какой-то, — хмуро сказала Ася. — Адрес пробили, вас внесли в чёрный список или удалили ящик?
— Я ответила, и мне робот прислал на английском: «нет такого ящика»!
— Да, я именно об этом. Не обращайте внимания. Либо это бред городского сумасшедшего, либо идиотские попытки отомстить мне за какие-нибудь трёхлетней давности статьи. Что называется, издержки производства.
— Мне наплевать на твоё производство! У меня на работе секретарша открывает рабочий ящик, и весь отдел читает такое! — завизжала свекровь. — Ты должна объяснить, в связи с чем…
— В связи с тем, что мы с Мишей создали в Германии сатанинскую секту, — устало проговорила Ася. — Верите?
Свекровь затихла и уставилась на неё дикими глазами. Ведь и правда поверит, поняла Ася. Это же советская психология. В жуткой неведомой загранице творятся жуткие, страшные, необъяснимые вещи. Там может произойти абсолютно всё.
— О господи. Что вы драматизируете, может, это чья-то неудачная шутка.
— У меня весь отдел читал, это позор на полгорода!
— Полгорода меня не знает и знать не хочет.
— У меня весь отдел читал, — с нажимом повторила свекровь.
— Я же не виновата, что у вас в отделе идиоты. Извините.
— Это ты идиотка! Криминальная журналистика — это разве работа для нормальной женщины? Я Мише всегда говорила: почему ты не женился на Гале Ройтман?! Она хоть и весила сто десять килограммов, но какие деньги! Приличная семья! Не то что у тебя — все родственники из чекистов, как хоть их не перестреляли всех? Нет, если человека в тридцатые не расстреляли — он не просто чекист, он сволочь вдвойне!
— Вы не обращайте внимание, что я смеюсь, — ответила Ася. — Это, понимаете ли, нервное. Я-то быстро успокоюсь, а вы подите выпейте валидол, пока я не вызвала вам скорую психиатрическую.
— Ты сама психопатка! А что отец твой — шизофреник, это полгорода знает, все наши, по крайней мере! Яблоко от яблони… Разве о нормальном человеке будут такое его родственникам писать?
— Будут, будут. Именно о нормальном человеке такое и будут писать. Вы полагаете, что знаете психопатологию лучше меня? Если вы не замолчите, я вам начну рассказывать, почему нет. Рассказать?
— Нет, я ему говорила: почему ты не женился на Гале Ройтман? Нормальная девушка. А он мне говорит… Да что же это такое?!
— Заткнулись, встали из-за компьютера и пошли в свою комнату, — повысила голос Ася. — Что-то не нравится — я больше сюда не приеду. Или буду всё это время жить в своей квартире, благо сдаю её только одному жильцу, а Миша — как хочет. Или вам успокоительное вколоть? У меня есть.
— Нет, я ему всё скажу! Всё…
— Наталья Семёновна, мне тридцать один год, не надо пытаться мной манипулировать… Это какие-то антисемиты, — более спокойно добавила она. Мишина мать, как истинная дочь Сиона, обострённо реагировала на это определение.
— Я ему скажу, как ты со мной обращаешься, — машинально повторила свекровь, осматриваясь, будто в поиске невидимых врагов. — Какой же мужчина потерпит, чтобы оскорбляли его мать?!
— Тут в маршрутку зашёл пьяный, — задумчиво продолжала Ася, — говорит: везде жиды, несут с собой апокалипсис. Я с ним, конечно, спорить не стала, он и так посмешил народ. А вы удивляетесь, что нацисты шлют кому-то провокационные письма.
— Тут сказали, надо посмотреть у программиста IP, с которого прислали письмо. Я бы программиста на работе попросила, но мне перед людьми стыдно.
— Я вам и так скажу. Ип — это циферки вверху письма, нажмите на «показать оригинал», и увидите. Идите смотреть телевизор. Весна. У дураков обострение.
— У тебя, например!
Ася с трудом выдворила старую медузу из комнаты и открыла один из своих основных ящиков. Он содержал чудесное послание вроде тех, что она получала ещё до отъезда в Берлин, когда работала в одной из ведущих газет региона:
«Ты поганая жидовская сука.
Желаю просветиться наконец, и в черепную коробку записать, что если не хочешь отхаживать белых интеллигентов, а хочешь совокупляться с погаными жидами, хочешь „свободы“, равенства, феминизма, будет тебе. Немецкий мотоцикл, придуманный немцем, которого отхаживала прекрасная немка, будет тебя волочь по грунтовой дороге, стукая о камни, прямо в бордель к гастарбайтерам. Этот мотоцикл будет вести другой интеллигентный немец в тевтонской каске, которого отхаживала такая же прекрасная немка. Грязный азербайджанец будет бить тебя до тех пор, пока ты не начнешь танцевать, периодически слизывая с пола плевки, плюнутые другими гастарбайтерами.
Иногда бордель будет посещать американский негр в камуфляже и с винтовкой. Его туда будет водить интеллигентный сержант-англосакс, которого отхаживала прекрасная англосаксонская леди. Негр будет тебя пытать, загоняя иглы под ногти. А за дверью будут смеяться азеры».