Очищение

– Слышишь, Паша… ты нам мозг не имей, хорошо? Да? Ты их там собрал, чтобы научить, как заражать других. Ты уже не первое такое собрание проводишь гнида. Нам тебя вломили еще в прошлом месяце! Твоя подопечная, сука, успела по твоей науке двадцать трех человек заразить! Слышишь меня, урод?! ДВАДЦАТЬ ТРЕХ! Она их считай убила – понимаешь?! Ты же этого хотел, не так ли!? Она все рассказала. У нас все всё рассказывают. И ты тварь расскажешь!

Разъяренно Семен придвинулся к задержанному почти к самому лицу. Но вместо испуга на лице этого подонка он вдруг увидел улыбку. Удивиться Семен не успел. В последний миг он отпрянул и лишь краем уха услышал, как клацнули зубы, попытавшиеся его укусить.

Холод испуга в груди не прошел даже когда Семен распрямился. Широко раскрытыми почти безумными глазами он смотрел на задержанного, а тот открыто ему улыбался. Поглядев на дознавателя, который откинулся на стуле, словно это его только что попытались укусить, Семен, борясь с дрожью в коленях вышел из кабинета. Стремительно пересекая коридор, он мысленно про себя придумывал казни этой сволочи, которая таки смогла его напугать. Ночью задержанного обязательно переведут в отдельную камеру и вот там-то Семен скотчем залепит ему рот и «на пальцах» объяснит ему, в чем тот был не прав.

В своем кабинете Семен убрал оружие в сейф и, усевшись за стол, нервно закурил. Начальник их управления разве что матом не орал и слюной не брызгал, если нарушался его запрет о курении в кабинетах. Но в состоянии Семена любой бы закурил. Трех часов не прошло, как на его глазах собственный товарищ застрелил двух «неудачников». Часа не прошло как ему, влепили строгий выговор с занесением в личное дело. И буквально десять минут назад его… его чуть не заразили…

Семен не был трусом. И без сомнения можно сказать, что он не боялся ни пули, ни черта. Многое прошел. Но вот так… так он не хотел. Он видел, что происходит с инфицированными. Как они начинают жить двойной, а то и тройной жизнью. Скрывая от друзей и подруг свой диагноз. Боясь каждый день и каждый час того, что о нем кто-то узнает и тогда крах. Крах всему. Остаться без работы, без друзей, без средств к существованию… Что может быть страшнее в этой жизни кроме как тотальное отторжение обществом? Что остается таким отверженным? Искать справедливости в суде? Искать друзей среди таких же «неудачников»? Бежать куда глаза глядят и где еще не знают, какую заразу ты в себе несешь? Чувствовать себя последней тварью, если в пьяном угаре ты трахнещь девчонку и она через некоторое время узнает что у нее та же херня? Как ей в глаза-то смотреть? И опять бежать?

Потушив окурок в цветочном горшке и присыпав его комьями влажной земли, Семен вытер руки об исписанный ненужный лист и снова сел за стол. В голове его роилось невероятное количество мыслей, образов, желаний. И он не знал с чего начать и как разобраться в этом бардаке в своей «коробке». Он не представлял, как можно надавить на «говоруна», он не знал, как можно заставить говорить тех, кто был в том кафе. Он даже не представлял, что ему в следующий час делать.

Очень хотелось спать. Невероятно хотелось просто прилечь и закрыть глаза. Всю ночь они не вылезали с закрытого от чужих глаз форума в Сети на котором бурно обсуждались вопросы связанные с этой встречей. Все кто на ней присутствовали, имели доступ к этому форуму. Все они получали там инструкции. Счастье просто, что задержанная неделю назад девчонка перезаразившая столько народа раскололась и дала им доступ. И вот они читали, планировали, изучали… И решились на задержание. Будь оно неладно…

Глупость… Какая глупость было вся эта операция. Надо было подключить управление «К» и через час бы они знали все АйПи посетителей форума. Знали бы данные организатора сборища. Всех могли бы поодиночке переловить. Но нет. В виду исключительной опасности решили проводить задержание прямо там… А нахрена!? Если всех кроме организатора уже к утру выпустят. Да и того, если ничего доказать нельзя прокурор отпустит. Ничего пленка не решает. Ничего… Нет на ней инструкций как надо заражать невинных. Нет там призывов однозначных. Точнее есть, но кто на них обратит внимание, когда всполошатся правозащитники… Непонятно, кто больше вредит стране, эти инфицированные или те, кто их прикрывает. Всех стрелять! В камерах мочить! Нет в стране смертной казни так в камерах по одному передушить!

Неизвестно куда бы и дальше шла мысль Семена, но в этот момент в кабинет не зашел Толик Веккер и, с наслаждением вдыхая дым, улыбнулся. Толик был вообще непонятно кем и «чем» в их управлении. Числился следователем. Но никогда Семен не видел, чтобы на Веккера вешали дела. Веккер был везде и нигде. Его не «трахали» за план. Его не насиловали за сроки передачи дел. Его вообще никто не трогал. Ни Штаб, ни собственный начальник отдела. А начальник управления и его замы подозрительно часто ходили к Толику советоваться. А может просто потрепаться. Толик был рационалистом. На всякую фигню происходящую в любом деле он мог найти рациональный ответ. Любую загадку, связанную с иррациональностью он тоже распутывал влет. Именно он научил Семена уже давно простому полюбившемуся высказыванию: Не ищи логику в действиях преступников. Ее вообще в этом мире нет. Восемьдесят процентов преступлений совершаются непонятно зачем даже самим преступникам…

– Курил? – Спросил, улыбаясь Толик будто сам не чувствовал. – Дай мне тоже сигарету и рассказывай, что там у вас произошло.

Горшок с цветком, словно пепельница занял место на столе и двое мужчин сладко затянулись сигаретным дымом.

– Да моего Славку укусила одна из задержанных. А он ее там же и положил. И еще одного… Теперь Славке суд и «кресты». Отмазывать даже не будем. Там сорок рыл свидетелей, что он ей уже в спину стрелял… Впрочем как и мужику на полу.

– Мда… – флегматично протянул Толик и, стряхивая пепел, сказал: – Психоз.

– Угу. – Буркнул Семен. Он глядел поверх головы Толика и даже не пытался прояснить свои мысли.

– А ты чего его не остановил? – задал абсолютно дурацкий вопрос Веккер и, поглядев широко раскрытыми глазами на него, Семен высказал ему все без единой фразы сказанной вслух. И что он не успел остановить и что Векер полный придурок, раз такие вопросы задает.

– Ты сейчас домой? – Спросил Толик и, видя отрицательное покачивание головой, сказал: – Нет, ты лучше сейчас домой. Езжай, поспи. А это дело теперь у меня. Я тебе все завтра расскажу.

Изумлению Семена не было предела. В кои-то веке он видел, что Толику дали какое-то дело и самое смешное, что именно это идиотское.

– А почему тебе?

– А я эту тему давно веду… – еще больше удивил Толик Фомина.

– В смысле? – переспросил Фомин, раздражаясь от улыбки Толика.

– Не важно, Сем. – Поднимаясь, сказал Веккер. – Завтра на планерке Шеф тебе объявит, что ты теперь в полном моем подчинении. А пока спать. А мне сегодня предстоит длительная ночная беседа с этим… Пашей. Да, Сем, мне, а не тебе…

Вскидывая брови в удивлении, Семен проводил взглядом Толика и чуть выждав тоже вышел из кабинета. Он, коротко постучав, вошел к своему начальнику и переспросил, что это за новости… почему Веккер говорит что теперь он, Фомин, будет у него в подчинении?

– Сема, – устало сказал начальник, – если Веккер сказал что ты у него в подчинении, то так оно и есть. Если Веккер скажет что все управление у него в подчинении, боюсь только ты один и удивишься. Изыди с глаз долой.

– А кто он, черт побери, такой? – возмутился Семен, который действительно с этой полевой работой не много уделял внимания на внутренние дела управления.

– У него и спроси. Нам его полгода назад представили как следователя по особо важным делам. Все Семен. Давай своими делами занимайся. Мне некогда.

Семен вышел от начальника и, помотав в недоумении головой, направился к лестнице на второй этаж в следственный отдел. Так же коротко стукнув вошел в кабинет Веккера и, встав на пороге, опешил. Веккер сидел и, улыбаясь, отхлебывал чай, а перед ним сидел задержанный! Тот, которого Семен хотел лично ночью…