Страница 23 из 31
Учебный бомбардировщик УСБ
Программу я закончил довольно быстро, налетав 25 ч. (на У-2 почти в два раза больше). На этом аэродроме до нас довели информацию о том, что самолеты Пе-2 под командованием Героя Советского Союза В. П Ракова потопили финский броненосец береговой обороны "Вейнемайнен". И только впоследствии мы узнали, что 16 июля 1944 г. был потоплен броненосец "Ниобе", а основной удар нанесли не Пе-2, а топмачтовики А-20 под командованием Пономаренко. Но это было потом, пока же нам внушали, что наши самолеты самые лучшие, и Пе-2 наглядный тому пример.
В июле прибыли экзаменаторы, чтобы оценить наш уровень подготовки и степень пригодности для продолжения обучения на следующем типе самолёта. Не знаю, повезло ли мне в данном случае или нет, но на этот раз представителем из Военно-Морского авиационного училища им. Леваневского оказался капитан Макунин. Мою технику пилотирования оценили как отличную, и 31 июля я оказался в эскадрилье переходных самолётов СБ в Безенчуке Куйбышевской (Самарской) области.
Последний день июля оказался связан с трагедией. При парашютных прыжках с самолёта СБ погиб начальник парашютно-десантной службы эскадрильи. В ближайшее время предполагалось перебазирование училища к месту его постоянной дислокации. Тем не менее началась предварительная подготовка к полётам, изучение необходимых документов, самолёта, двигателей, инструкции по эксплуатации, района полётов и массы других документов. Здесь мы, прибывшие из школы лётчиков, оказались в "потоке". В непосредственной близости от аэродрома находилось много полей, на которых так аппетитно располагались гладкие и полосатые арбузы. Они не могли остаться незамеченными, и по ночам в темноте землянок слышалось аппетитное чавканье. Арбузные корки выбрасывались через окна наружу, а бродившие здесь коровы убирали следы ночных пиршеств. Правда, оставалось неясным, куда девались семечки.
Курсанты, прибывшие из 3-й школы лётчиков, выполнили на аэродроме в Безенчуке лишь по несколько полётов, так как училище готовилось перебазироваться в Николаев, который в апреле был освобождён от немцев. Началось формирование эшелона. Кто с этим не встречался, тот не представляет, как это выглядит. Перебазированию предшествовало трагическое событие. Трудно обвинять в неразумности, но сложно понять, что толкнуло начальника училища полковника Морозова вылететь с рекогносцировкой в Николаев на самолёте, чуть ли не прошлого века – Р-6. Самолёт благополучно долетел до аэродрома посадки, но, по-видимому, расчёт на посадку, который в те далекие времена выполнялся лётчиками без использования каких-либо технических средств, оказался неточным, и лётчик принял решение уйти на второй круг. Однако стабилизатор, находившийся в посадочном положении, при уходе на второй круг не был переведен в соответствующее этому режиму положение, самолёт перешел на кабрирование, потерял скорость и свалился. Весь экипаж и командование училища погибли.
В середине сентября 1944 г. эшелон двинулся в не столь далекий, но занимавший много времени путь. Курсанты в пути не дремали, в их обязанность входила охрана эшелона. В местах, которые были заняты немцами, приходилось наблюдать следы разрушения. На некоторых участках, например, у станции Лиски, привлекли внимание железнодорожные пути, рельсы которых состояли из коротких обломков. Но обращало внимание и другое обстоятельство. Обычно на наших дорогах рельсы укладываются на деревянные, пропитанные составом, предохраняющим их от гниения, шпалы. В течение непродолжительного времени оккупации немцы успели заменить деревянные шпалы на металлические. Как тут было не вспомнить о постоянных заявлениях печати, что немцы испытывают недостаток в металле.
В начале октября эшелон прибыл в Николаев, мы начали его разгрузку на железнодорожной ветке в непосредственной близости от полуразрушенных корпусов бывшего училища, над восстановлением которого уже трудились пленные немцы и румыны. Но учиться нам не пришлось, и нас доставили на аэродром Сливны, в десяти километрах от Николаева, где к этому времени еще базировались самолёты- истребители "Томагавк" и "Киттихаук". Самолёты подобного типа мы видели впервые. Были самолёты и другого типа, в частности Ла-5 и "Аэрокобра". Однажды они продемонстрировали взлёт парой, причем нам очень понравилось, с каким углом набора взвился в небо Ла-5.
Мы начали обживать новое место, которое показалось нам прекрасным, если бы не непролазная грязь после небольшого дождя. Но погода, на удивление, стояла теплая, и мы приступили к созидательному труду. Армейские лётчики, судя по всему, на аэродроме не жили, и мы для начала поставили из щитов незатейливые сооружения, в которые можно только вползать. Одновременно мы начали строительство туалетов. Последнюю инициативу одобрил прибывший на аэродром новый начальник училища генерал-майор авиации И. В. Шарапов, заявивший, что строительство следует вести в такой последовательности: сортир, как он пояснил, пока всё не засрали, затем столовую и только после этого жильё и учебные помещения. Строительного материала и другого хлама хватало с избытком, и еще до того как прибыли сборно-щитовые казармы, мы построили домик и установили чугунные печи, которые находились здесь же. Стены жилого помещения, которое мы по флотскому обычаю именовали кубриком, состояли из стружечных плит, пропитанных бетонным раствором. Нам говорили, что плиты остались от располагавшихся здесь в войну румынских казарм. Несмотря на неказистость, плиты обладали хорошими теплозащитными свойствами. В одной лётной группе со мной состояли: Женя Артамонов, Гена Хайдуков, Петя Гладышев, Вася Максимушкин, Абрам Львовский, Сережа Мизонов, Витя Никитинский и еще несколько человек. Командиром группы был назначен старший сержант Газизов Хатым Газизович. Он был старше нас, имел хозяйственную хватку и оказался на редкость порядочным и справедливым человеком. Последний раз я видел его в 1954 г. на Дальнем Востоке, когда он прибыл из Советской Гавани, где формировался авиационный полк на аэродроме Николаевка для переучивания на Ил-28. Старшиной отряда назначили старшего сержанта Николая Алёшина. Впоследствии он работал лётчиком-испытателем в ОКБ Миля и погиб в 1981 г. вследствие разрушения рулевого винта вертолёта Ми-8.
Аэродром, на котором нам предстояло совершенствовать своё лётное мастерство, назывался Сливны. Рядом с аэродромом проходила узкоколейная железная дорога, которую местные жители, по румынскому обычаю, назыволи треном. Вагончики на этой дороге были, а тягач отсутствовал. Это существенный недостаток, но не для курсантов. Так как дорога заканчивалась у деревни Варваровка, находившейся на другом берегу реки Ю. Буг, напротив Николаева, то мы взяли за правило делить увольняющихся на две группы. Половина залезала в вагончики, а вторая половина толкала их до Варваровки, что составляло шесть километров. К определённому времени на окраине названного выше села собирались уволенные, и теперь вагончики толкала вторая половина. Это правило, как можно догадаться, не всегда выполнялось. С треном связан один не совсем забавный, а точнее совсем не забавный, а скорее дикий случай, к счастью, не закончившийся трагедией. В вечернее время группа студенток одного из николаевских институтов возвращавшаяся, по-видимому, после работ, решила заночевать в вагончиках. На их беду мимо проходили два бедовых курсанта Шведюк и Золотухин. Они моментально придумали пакость. Один из них отпустил тормоза вагончика, который стоял около построек, в которых размещались курсанты, а второй заорал: "Костя переводи стрелку на Буг, б.. й топить будем!". Услышав подобное, испуганные девицы горохом посыпались из вагончиков. Шутка была неудачной, но совершенно в духе того времени. К счастью, никто серьёзно не пострадал.
Через дорогу, в окружении фруктовых деревьев на берегу реки Ю. Буг, располагалось здание трудовой колонии и несколько домиков. На самом аэродроме находилось полуразрушенное здание ангара. Среди этих руин оставались кучи патронов от авиационных крупнокалиберных пулемётов, снаряды от орудий, множество немецких гранат с деревянными ручками и мин. Относительно происхождения немецких боеприпасов вопросы не возникали, а вот громадное количество авиационных боеприпасов, оставленных покинувшими аэродром истребителями, свидетельствовало о вопиющей бесхозяйственности. Несколько самолётов- истребителей к моменту прибытия лётного эшелона ещё оставалось на аэродроме.