Кто сильней себя

Вообще-то, многие в жизни улыбаются, потому что это приятно. Коля улыбался больше других и так часто — будто без передышки. Одновременно он был не дурачок, чтобы хохотать до упаду на чужой палец. Улыбка у него происходила тихо, скромно, зато в любую минуту, когда с ним заговаривали. Максим ехидничал: мол, не хватает кожи на лице. В ответ Коля объяснял:

— Да нет, я могу потерпеть. Просто мне хорошо, но я могу долго не улыбаться.

С этими словами он прикрывал рот ладошкой, потому что улыбка делалась ещё шире, просто некуда девать…

Ну, а во всём остальном, уже сказано, Коля ничем не выделялся. Хотя Максим дразнил его Шляпой, в смысле «простофиля», но это зря. Доверяют людям не одни Шляпы. Всё дело в характере, как ни верти.

По своему характеру Коля дал Вовику увеличительное стекло и складной ножичек. Причём стекло насовсем, а ножичек только поносить. Вовик носил и пользовался предметами как хотел. А затем, тоже по характеру, но по своему взял да сказал:

— Колобок! Хошь верь, хошь не верь — у меня его нету. Посеял твой складишок, будто в воду концы. Искал, искал, а всё без толку. Веришь?

И Коля поверил. А когда некоторые стали смеяться и доказывать, что Вовик обманул, Коля только удивился в ответ. Он говорил:

— А почему не верить? Вот новости! Недавно я был с мамой в комнате, где стол находок. Там не только на столе, даже на многих полках для находок всякие потери горой. Была кинокамера, гитара, а зонтиков — не счесть! Почему же Вовику не посеять ножичек? Он ведь маленький…

Тут надо сказать, что шила в мешке не утаишь — острый конец всегда проткнётся. Скоро Вовика увидели с ножичком в руках и, конечно, доложили Коле. Тогда у них опять случилось объяснение. Теперь Вовик бесповоротно твердил:

— Нашёл. Чего в жизни не бывает. Взял и нашёл прямо в траве.

И Коля снова ему поверил лишний раз.

— Это точно, — согласился с улыбкой. — В жизни, бывает, мамонта находят через миллион лет. А ножичек — это проще…

Кстати, после такого разговора Вовик задумался. А когда его приняли в октябрята, задумался ещё крепче и всё об одном. Но про это скажем дальше. А сейчас вот — Коля Смирнов.

Интересно: как вы о нём понимаете? Чудак он или кто? Вот, например, мечтал он ухаживать за цыплятами, пока они были. Мечтал, мечтал, а назначили Курочкину, а его — нет. Другой бы спорил и доказывал, что сумеет лучше. Коля ничего не стал доказывать, зато попал в драмкружок. А туда, честно говоря, он совсем не хотел. Он не хотел, но старшие попросили и загребли в два счёта, потому что им требовался толстенький малыш. Причём на плохую капризную роль буржуйчика в сказке. Другой бы — сами понимаете… А Коля Смирнов отбрыкаться не смог.

Ну, с ним ещё много покладистого случалось. То за мячиком бегал на побегушках, то Васе Пирату позволял себя казнить. А в родительский день он за полчаса растранжирил личные гостинцы кому попало. Позднее, когда большинство людей в большинстве карманов носило вкусные вещи, Коля гулял всухомятку и никто ему не давал. Правда, он не просил, а люди не помнили, что объели его подчистую. Такое тоже бывает иногда.

Но в один простой день произошло одно событие, что даже трудно поверить. То есть Коля получился на деле не такой, как думали все. Он бежал во второй отряд к шефам. Бежал, чтобы узнать насчёт репетиции. Всё вокруг было тихо, спокойно. И вдруг ни с того ни с сего кто-то схватил его за шиворот. Коля, конечно, поглядел и увидел над собой старшего Головина. Этот Головин, он же Башка, тряхнул Колю за воротник рубашки. Потом ещё раз тряхнул, и дёрнул, и помотал из стороны в сторону. А потом и говорит зловещим голосом:

— Ты моего брата исключал?

Коля мог бы сказать, что нет, мог бы и по-другому отвертеться. Но никакие хитрости не пришли ему на язык.

— Все исключали, и я тоже.

Тогда Головин говорит:

— А ну-ка, сам ответь за звёздочку!

— Октябрятская честь была, будет и есть!

— А ну-ка, докажи.

— Как? — спрашивает Коля.

— Не можешь, — говорит Головин. А вслед за тем кричит: — Козявка! Что ж ты хвост подымаешь!..

В тот же миг он расправился с Колей и унёс его звёздочку в кармане. Что было делать малышу после этого? Плакать — бесполезно. Пожаловаться Гале — невозможно. Позвать на помощь отряд — тоже никак нельзя. Коля подумал, будто в любом случае о нём решат плохо. Ведь он не сумел постоять за себя и свой значок. Он опозорил тем самым всю группу, а может, и всех октябрят. Хотя и бесполезно. Коля долго плакал в кустах. Но потом он всё-таки переборол свои слёзы, спрятал рубашку и пустился по следам злостного верзилы. Ещё не зная, что получится, он разыскал Головина в беседке первого отряда и решительно сказал:

— Башка, отдай!

— Пончик, докажи, — тихо, но тоже решительно ответил Головин.

— Нет, ты отдай, слышишь!

— Слышу, Пирожок. А ты сначала докажи.

Они выражались коротко и ясно для себя, но так, чтоб другим не стало ясно. В беседке были ещё люди и запросто могли вмешаться. Коля этого не хотел. Головин тоже не хотел, понятно. Поэтому он поскорей замял спор и предложил:

— Иди-ка за мной. Иди, иди, договоримся!

В безлюдном местечке, где нет свидетелей, он вдруг разлёгся на траву, задрал в потолок одну ногу и потребовал:

— Сними кеды, Сосиска!

— Не буду, — не раздумывая, ответил Коля. — Я не сосиска…

— Ну, Колобок, Сарделька, всё равно — жирный. Сними кеды — звёздочку отдам.

На какой-то миг Коля смутился. Ведь до чего просто можно разойтись с Башкой! Но в следующий миг он покраснел, а его голос сам произнёс, опередив мысли:

— Нет, не заставишь! Не заставишь, хоть убей!

Головин противно заржал:

— Гы-ы-ы! Смелый… А звёздочка-то у меня!

— Давай любое задание, — сказал Коля, — но не кеды. Кеды тебе любой трус снимет, но не я.

— Эх, Ватрушка, — сказал тогда Головин, — мало тебя учили. Видишь дерево? Полезай наверх.

Коля посмотрел на сосну и увидел, какая она большущая. Ого-го — такая сосна! Если снизу, то метров десять кажется. Ну а с маковки — все двадцать с лишним будет, Коля это знал. Между прочим, он редко лазил по деревьям. Во-первых, у него плохо получалось. Во-вторых, просто не любил играть на земле было всегда интересней. И падать на земле всегда лучше — не с высоты. Но хитрый Башка поставил условие, а звёздочка находилась у него в кармане… В общем, Коля собрал своё мужество и рискнул.

— Будь по-твоему, — сказал волнуясь, но не подавая вида. — Я тебе докажу, раз на то пошло! Смотри.

С этими словами он приступил к великому испытанию. Причём только в шортах и майке, а в остальном почти голый. Вот ведь обыкновенный парень, но не дрогнул характером перед судьбой!

Труднее всего было ему сначала. Как на грех, главные ветки росли нелепо, метра через два от корней. Коля цеплялся за одни бугорки и мозоли на стволе дерева. Цеплялся так, что ногти трещали и кожа с коленок обдиралась чуть не дотла. Дважды он неудачно рухнул под смех своего издевателя. При этом, конечно, ушибся и расцарапал живот об кору. И всё-таки с новой отчаянной попытки ему удалось достичь удобных сучков.

— Эй, Башка! — крикнул Коля оттуда. — Я забрался, ты видишь?

— Давай дальше, — посмеиваясь, ответил он.

Коля маленько передохнул и отправился в путь к вершине. Теперь дела пошли без помех, только иголки в глаза да смола липучая. Ну а ветки теперь торчали под каждый шаг — красота! Хоть стало страшновато на подъёме, зато радостно и гордо, что не струсил. Выше, выше! Коле даже захотелось что-нибудь спеть. Например: «Кто весел — тот смеётся, кто хочет — тот добьётся…» Уже лагерь сделался маленький, как на ладони. Уже ветер свистел в ушах и сосна качалась из стороны в сторону, будто корабельная мачта…

— Давай, давай, Плюшка! — орал снизу Головин.

Он был меньше букашки, но всё не унимался, бессовестный.

— Давай, толстячок, до последнего, а то не в счёт!

Можете представить, с каким замиранием сердца преодолел Коля верхние метры. Там гнулись сучки под ногами и вдобавок потрескивали. Оттуда на землю взглянуть — кружится голова… Но чего не сделаешь, чтобы оправдать звание октябрёнка! Чего не свершишь, чтобы отстоять свою честь!..