Страница 5 из 7
Капитан Сэнджер, руководитель группы механиков, дополнил:
— Мало того, он попробовал избежать гипнообучения. Вложил в наушники прослойки из пенопласта, которые блокируют девять десятых ультразвука. Мы столкнулись с этим, когда лента энцефалографа перестала реагировать на альфа-волны. Сначала мы решили, что поврежден кабель, но, прибегнув к монитору, увидели, что глаза парня не закрыты. Он просто думал о чем-то своем.
Френсис постучал пальцами по крышке стола.
— Все равно, это неважно, та ультразвуковая лекция была посвящена всего-навсего системе антилогарифмов из четырех цифр.
— Надо радоваться, что он ее не слушал, — развеселился Керш. — А то он смог бы сообразить, что эллиптическая орбита движения Станции проходит в стороне от Красной звезды спектрокласса «I» на удалении в 93 миллиона миль.
— А как вы объясните это уклонение от гипнозанятий, доктор Френсис? — спросил генерал и, когда доктор растерянно промолчал, продолжил: — Считаю, что этим делом нужно заняться быстро и ответственно. Начиная с этого момента, мы должны строго следовать программе.
Френсис меланхолично сказал:
— Абель самостоятельно возвратится к гипноурокам. Совсем не нужно что-то форсировать. Через какое-то время без традиционного каждодневного контакта он остро "ощутит свое одиночество. Ультразвуковые гипнопеды настроены на тембр голоса его матери, если он долго не будет слышать ее, то это выбьет его из колеи, он почувствует себя всеми покинутым.
Шорт кивнул, показывая, что все понял, и снова переключился на доктора Керша:
— Доктор, а сколько, по вашему мнению, потребуется времени, чтобы обеспечить их возвращение? И учтите, что с них будет снят всякий контроль и что журналисты и телевизионщики накинутся на них, как безжалостные псы.
Керш тщательно взвешивал свои слова.
— Генерал, это потребует большого срока. Придется пересмотреть все программы гипноучебы… возможно, отправной точкой станет инсценирование столкновения с метеоритом… Учитывая все… три года, может быть, пять. А возможно, и еще больше.
— Понял. А ваше мнение, доктор Френсис?
Френсис, стиснув пальцами карандаш, решился на последнюю попытку.
— Этого не знает никто. Обеспечить их возвращение. Как вы это вообще понимаете, генерал? Чье возвращение мы хотим обеспечить? — И он, не выдержав, нервно бросил. — Сто лет.
За столом приглушенно засмеялись. Генерал Шорт тоже улыбнулся, не скрывая своей симпатии к Френсису.
— Доктор, это же вдвое больше, чем было отпущено на весь наш эксперимент. Вы хватили лишку.
Френсис стоял на своем.
— Вы кое-что забыли, генерал. В основе проекта лежало задание добраться до Альфа Центавра. Возвращение на Землю не планировалось. — К собравшимся возвратилась серьезность, но Френсис все равно злился на себя; конфликт с Шортом ничего хорошего не сулил.
Но генерал как будто не был обижен.
— Отлично, мы и без того понимали, что это потребует определенного времени. — И, поглядев на Френсиса, рассудительно прибавил: — Главная наша цель — спокойствие и благополучие экипажа Станции, а отнюдь не наше с вами; если это потребует сотни лет, то они ровно столько и получат. Сообщу вам, что чинуши из департамента считают что можно уложиться в пятнадцать лет. Как минимум. — Сидящие за столом люди задвигались, обмениваясь репликами. Френсис с изумлением смотрел на генерала. Он думал о том, что за полтора десятилетия могут произойти самые непредвиденные события, которые, возможно, изменят общественное мнение и возродят благожелательное внимание к космическим путешествиям.
— Департамент согласен на продолжение эксперимента, но ставит условием обязательное сокращение ассигнований на эти цели. Помимо этого, мы будем обязаны постепенно подготовить обитателей Станции к мысли о том, что они выполнили свое задание — завершили разведку трассы полета — и теперь, получив данные чрезвычайной важности, возвращаются на Землю. Когда они покинут звездолет, то будут встречены, как настоящие герои. Это должно помочь им адаптироваться к необычности незнакомого им мира. — Шорт обвел собравшихся взглядом, ожидая их реакции на это сообщение. Керш отвел глаза, уставившись на свои пальцы. Сэнджер и Чалмерс растерянно листали свои пометки.
Прежде чем взять слово, Френсис сосредоточился. Он вполне отдавал себе отчет, что другой возможности спасти эксперимент уже не появится. Все остальные, независимо от того, насколько они с ним согласны, не пойдут на конфликт с Шортом.
— Мне очень жаль, генерал, но это неосуществимо, — медленно произнес он, — хотя понимание департамента и лично ваше непредвзятое отношение к этому вопросу импонируют. План, с которым вы нас ознакомили, выглядит убедительным, но он не жизнеспособен. — Он выпрямился в кресле и заставил себя излагать свои мысли ясно и четко. — Генерал, всем обитателям Станции последовательно внушали, что они замкнутая община, которая никогда не вступит в контакт с себе подобными. Это внедрилось в их подсознание и психику. Никому не под силу так изменить всю их психическую сущность; для них это равноценно тому, что поставить их мир с ног на голову. Попытка сделать это обречена, так же как мысль заставить рыбу бежать. Если вы начнете корректировать их психические стереотипы, это может вызвать стресс, равный по силе такому, который превращает нормального человека в опасного для общества маньяка.
Френсис взглянул на доктора Керша и увидел, что тот с важным видом кивает головой.
— Должен вам сказать, генерал, что предложение (к слову, вполне логичное) о том, что все эти люди рады будут покинуть Станцию, ошибочно. И вы, и работники Департамента Космических Исследований неправы. Если бы экипажу Станции предложили выбирать между куполом и Землей, они выбрали бы первое. Золотая рыбка предпочитает аквариум.
Шорт помедлил с ответом, обдумывая то, что сказал Френсис.
— Допустим, что все так и есть, доктор, — наконец произнес он. — Ну и что же с того? Все равно мы не получим больше пятнадцати, максимум не больше двадцати пяти лет.
— Остается одно, — горько ответил Френсис. — Следует продолжить эксперимент, не изменяя заданной направленности, с одним дополнением: нельзя разрешать им вступать в брак и заводить детей. Через четверть века живыми останутся только самые младшие, а еще лет через пять умрут все. Жизнь на Станции продолжается немногим больше сорока пяти лет. Абель, когда ему стукнет тридцать, будет уже пожилым человеком. А к тому времени, когда они начнут вымирать, все наверняка потеряют интерес к ним.
Наступило долгое молчание, которое прервал Керш:
— А ведь это лучшее решение, генерал. Достаточно гуманное, сохраняющее первоначальную направленность эксперимента и не противоречащее установкам департамента. Исключение деторождения — это очень небольшая коррекция той программы, которая вносилась при гипнообучении. Оно только усугубит ощущение изолированности от всего мира и усилит у них чувство, что они никогда не достигнут цели своего полета. Если мы несколько перестроим программу, изменим направленность лекций, отказавшись от акцентирования внимания на необходимости достигнуть Альфа Центавра, то они постепенно переродятся в незначительную изолированную группку, такую же, как и остальные обреченные на вымирание общины.
Чалмерс поддержал его:
— И к тому же, генерал, все это можно и должно готовить исподволь: по мере того, как люди будут уходить из жизни, следует постепенно закрывать Станцию, с тем, чтобы к самому концу открытым остался лишь один этаж, а то и всего две-три кабины.
Шорт встал, приблизился к окну и долго смотрел через его прозрачное стекло в раме из светлого металла на величественный купол в центре ангара.
— Страшная мысль, — произнес он. — Совершенно безумная. Но похоже, что вы правы, когда говорите, что иного выхода у нас нет.
Бесшумно скользя среди грузовиков, замерших в тени ангара, Френсис чуть помедлил, чтобы взглянуть на светлые окна административного корпуса. Несколько человек из ночной смены, преодолевая дремоту, вели по мониторам наблюдение за спящими обитателями Станции.