Страница 16 из 160
Ленин был российским полуинтеллигентом, воспитанным на ценностях европейской культуры, и победу социализма связывал только с пролетарской революцией в передовых странах Запада, которую в России лишь было легче начать. Он без счёта выдавал агентам нарождавшихся в странах Запада коммунистических партий валюту, золото, бриллианты на подготовку там революции, когда в России царил страшный голод, люди ежедневно умирали тысячами, и местами дело доходило до людоедства. Но ему и в голову не могла придти мысль о том, что Россия самостоятельно станет социалистической могучей индустриальной державой. Ленинцы (в особенности Бухарин) были убеждены в том, что после победы пролетарской революции в промышленно развитых странах Запада Россия снова окажется отсталой по сравнению с ними, но это не велика беда. Промышленно развитая Германия и её сырьевой придаток, земледельческая Россия образуют мощный союз. Поднятая им в России революционная волна испугала Ленина, в этих миллионах мужиков с винтовками (см. воспоминания Горького), а тем более героев Гражданской войны, убеждённых в том, что «России не быть под Антантой» и что вообще пора покончить с миром капитала, он увидел угрозу культуре и фактически перешёл на позиции меньшевиков.
У нас до сих пор видят суть «новой экономической политики» (НЭПа) в замене продразвёрстки продналогом. Продналог нужно было вводить (кстати сказать, когда Троцкий внёс это предложение, Ленин его отверг). Но для Ленина это стало поводом для того, чтобы перевести всю экономику на хозрасчёт, на, как он сам признавал, капиталистические начала, на погоню предприятий за максимальной прибылью. Эта капитулянтская позиция Ленина дорого обошлась стране. Последние месяцы жизни Ленин посвятил борьбе против нарождающегося стремления к восстановлению сильного государства, в котором он видел лишь господство чиновников, и проповеди «малых дел» под лозунгом «культурной революции» («Лучше меньше, да лучше» и пр.).
Продолжателями дела Ленина стали: по линии мировой революции — Зиновьев, по линии «врастания капиталистов в социализм» — Бухарин. Единственной силой, выступавшей за социалистическую индустриализацию страны (но ради мировой революции), была группа Троцкого, но она была разгромлена усилиями Зиновьева, Бухарина и Сталина. Когда ожидания скорой мировой революции не оправдались, Зиновьев был отстранён от рычагов власти, и самой влиятельной фигурой в партии, её «любимцем» стал Бухарин. Он первым в СССР признал возможность построения социализма в одной, отдельно взятой, стране (за рубежом эта честь принадлежит Бенито Муссолини), но социализма рыночного, с кулаком в деревне и торгашом-нэпманом в городе как ведущей силой. Однако практика показала, что кулак в социализм не врастает, а оставляет страну без хлеба. К тому же Бухарин написал, продолжая дело Ленина, работу, обличавшую ЛЕВИАФАНА — Чудовище-государство. И тут чётко обозначилась пропасть между ленинской революционной интеллигенцией и народом. Русский народ почувствовал, что революция открывает перед ним возможность осуществить свою мечту об идеальном правлении и создать тоталитарное государство, как раз Левиафана, чтобы он вывез Россию в число держав, с которыми считаются в мире. Сталин, опираясь на эти народные ожидания, добился устранения Бухарина и провозгласил курс на индустриализацию. Но 10 лет для индустриализации были уже потеряны, из-за чего её пришлось проводить форсированно, с огромными тяготами для народа, особенно для крестьянства. Подлинные свои цели Бухарин раскрыл лишь 5 марта 1938 г., отвечая на вопрос Вышинского о целях его заговорщической организации: «Она преследовала… своей основной целью реставрацию капиталистических отношений в СССР». Впрочем, такие же, по сути, признания он делал и до того, как за него взялись следователи НКВД, например, когда он каялся в своей антипартийной деятельности в речи на XVII съезде партии.
Однако, ликвидировав «правый уклон» Бухарина, Сталин не только не дал политической оценки «правому уклону» Ленина, но и назвал НЭП этапом построения социализма. В дальнейшем противников своей линии он называл троцкистами, то есть приверженцами «левого уклона», тогда как главными врагами социализма были «правые», сторонники реставрации капитализма. Это внесло невероятную путаницу в умы советских людей, и Г.Зюганов до сих пор упрекает российскую власть в том, что она не в состоянии повторить этот ленинский ход, позволивший «за несколько лет накормить голодную и разорённую страну». Ему и невдомёк, что мы сейчас живём как раз в обстановке НЭПа, только нынешний кулак именуется олигархом или бизнесменом-компрадором.
К тому же, и сам Сталин не был свободен от стремления ввести СССР в «семью цивилизованных стран» и держал во главе Наркоминдела ярого сторонника сближения с Западом Литвинова. Отсюда — вступление СССР в Лигу Наций (из которой его вскоре с позором выгнали) и т. д. Но ещё больше было заметно его стремление возродить многое из опыта царской России, начиная от перестройки школы по образцу гимназий и кончая созданием роскошных бытовых условия для элиты и введением генеральских званий (хорошо помню отрицательную реакцию на это у старых рабочих). Это вызвало недовольство уже не «правых», а «левых». Потеряв поддержку и тех, и других, Сталин, опираясь на аппарат, на технократов и на массу обывателей, хлынувших в правящую партию (а их и можно было привлечь только привилегиями), совершил свой термидор и устранил всех противников.
Благодаря сталинской индустриализации СССР оказался в состоянии выдержать страшную войну, хотя в разгроме Красной Армии в 1941 г., что повлекло за собой огромные жертвы и разрушения, велика вина советского военного и политического руководства. В освобождённых от вражеской оккупации районах Европейской части СССР промышленность, сельское хозяйство, жильё, учреждения культуры пришлось воссоздавать с нуля.
Сталин и его соратники не осознавали, что нужно созидать свою русскую советскую цивилизацию, национальную, хотя и спасительную для многих народов, соединивших свою судьбу с Россией. Социализм в СССР мыслился как первая фаза коммунизма, этого химерического всемирного строя, мира «без Россий, без Латвий…». То есть, сталинский курс был продолжением курса Ленина и Троцкого на мировую революцию, только с отсрочкой во времени. А после начала Второй мировой войны Сталин даже заявил: когда эти два лагеря империалистических хищников измотают друг друга, СССР может вступить в игру и сыграть решающую роль, чтобы освободить Европу от господства капитала. Вот это уже было не просто возрождением курса на экспорт революцию, но и прямым возвращением к самой авантюристской фазе политики Ленина и Троцкого — намерению «пощупать штыком капиталистический мир». Похоже, Сталин уже начал подготовку к этому освободительному походу, но внезапное нападение Гитлера сорвало его планы.
В этом смысле, наверное, более прав был Ленин, утверждавший, что самое большое влияние на мир Советская Россия будет оказывать своей хозяйственной политикой. Он только неправильно понимал эту хозяйственную политику, направляя страну по пути погони за прибылью, то есть по пути реставрации капитализма. Сталину нужно было максимально развивать творческие силы народа и обеспечить несокрушимую оборону страны, не думая о завоевании новых земель и об освобождении других государств от ига капитала. Если бы мы могли создать действительно цветущую страну и образ жизни, привлекательный для других, то иные народы сами потянулись бы в наш Союз. А не потянулись бы — тем хуже для них, мы и без их помощи строили бы свою счастливую жизнь, защищённую несокрушимой обороной от всяких случайностей.
В последний год своей жизни Сталин, как полагают многие исследователи, задумал осуществить новый государственный переворот, отстранив партию от власти и оставив за ней только область идеологии и подбора кадров. Разумеется, правящая партия, представлявшая собой каркас всего государства, свои позиции без боя не сдала бы. А её отстранение от власти, даже если бы оно и стало возможным, ввергло бы страну в хаос. Тем более, что взамен существующей системы Сталин ничего предложить не смог, да и сам чувствовал, что силы его уходят, и не раз просил отпустить его на пенсию. В любом случае осуществление его плана потребовало бы новой зачистки правящей элиты. Тут Сталин, видимо, уже не вполне адекватно представлявший себе обстановку в стране и мире, да и последствия собственных действий, совсем разошёлся с партией, почему и процесс десталинизации после его кончины пошёл почти автоматически. Но об опасности правого реванша в КПСС речь уже не шла. Это и создало почву для захвата позже власти в партии «новыми правыми» — сначала Хрущёвым, а затем Горбачёвым под флагом «возвращения к ленинским нормам партийной жизни».