Страница 79 из 110
В октябре 1992 года он впервые увидел несколько расчлененных на пилораме русских солдат, раненными попавших в руки молдавских и румынских подонков. Рядом лежали двое убитых детей и женщина с отрезанной головой. Именно тогда Сергей дал клятву истреблять всех ублюдков без всякой жалости. Месяц он охотился за бандой, совершившей это гнусное преступление, и в начале декабря заманил ее в ловушку. В течение короткого 30-минутного боя было уничтожено 43-бандита и 11 взято в плен во главе с Петром Ионеску Всех бандитов Борзов привез в Тирасполь, собрал народ, рассказал о злодеяниях, совершенных этими подонками, и тут же приказал своим бойцам повесить их. Только главаря Ионеску посадили в мешок, завязали его и утопили в Днестре. Естественно, в считанные часы эта акция стала известна не только во всем Приднестровье, но и в Молдавии. Многие ублюдки поняли, что есть еще люди, способные карать незамедлительно, и никакие правозащитники здесь уже не помогут. Поэтому, решили они, лучше уносить ноги. Куда? Лучше вообще подальше от Молдовы — в Румынию.
Но история эта приняла крутой оборот. В это время в Тирасполь из Москвы прибыла комиссия с проверкой частей военного гарнизона, которую возглавлял генерал-майор Щасный Анатолий Борисович. Делегацию сопровождал и журналист "Известий России" — проамериканской, сионистской газеты — Брайницкий Михаил Львович. Генерал, узнав о совершении казни бандитов без суда, потребовал доставить Борзова в комендатуру. Но ему вежливо и тактично объяснили, что это невозможно — население на его стороне. Лучше поехать в место дислокации его отряда, тем более что это 10 минут езды, подкинул ему провокационную идею светловолосый подполковник. Немедленно к подъезду подкатили "волга", "джип" и БМП (боевая машина пехоты), в которую без особого желания забрались бойцы комендантской роты. И действительно, через 10 минут они уже были у серого двухэтажного здания, отведенного под казармы и столовую для роты Борзова, в которой насчитывалось на тот момент всего 72 человека.
Приехавших никто не встречал, так как Сергея по телефону уже предупредили о гостях. Только двое часовых замерли у входа. Генерал Щасный, багровый от ярости, выскочил из "волги". Офицеры из "джипа" уже открывали ему дверь. Вся компания проследовала в комнату, где располагался штаб роты. При появлении генерала пять офицеров, находившихся в комнате, вскочили, оправляя гимнастерки.
— Кто Борзов?! — рявкнул генерал, так как в комнате было три капитана.
— Я, — ответил Сергей, делая шаг вперед.
Вы не капитан, а бандит, я вас арестовываю, вас будет судить трибунал.
— А ты не генерал, а мудак, — ответил ему Борзов, — и судить меня может только народ. Гнида ты московская, пожалел ублюдков, расчленяющих наших раненых солдат, убивающих русских детей и женщин. Попробуй, арестуй. Да я твоих придурков из комендантской роты, как клопов, раздавлю...
У генерала перехватило дыхание от такого обращения, казалось, что его сейчас хватит удар. Он повернулся к полковнику и двум офицерам, сопровождавшим его, и гневно закричал:
— Что стоите, как истуканы, арестуйте его, он — сумасшедший!
Но в этот момент в руках у офицеров Борзова мгновенно появилось оружие, и они быстро всех разоружили. По тревоге первый этаж ощетинился гранатометами и автоматами. Всем во дворе была дана команда не двигаться. И в этот момент к зданию подкатил беленький "жигуль", из которого вылез корреспондент Брайницкий с двумя фотокамерами на шее. Не заметив странной ситуации и открытых окон первого этажа, он вошел в здание, и дежурный показал ему, где находится кабинет Борзова, но попросил его посидеть пока, подождать.
А в это время Борзов приводил чувство генерала.
— Генерал, — говорил он, — ты хоть понимаешь, что такие, как ты, — позор не только армии, но и всей России. Ну какой из тебя военный? Брюхо наел, как у беременной женщины, ряшка кирпича просит. Ты посмотри на моих солдат — им жрать нечего, животы подтянуло, а вы, суки, там в Москве в масле катаетесь. Вы давно продали Советский Союз. Теперь распродаете Россию, а в это время на ее окраинах начинают уничтожать русский народ. Для вас всегда главным были звезды на погонах, льготы и привилегии. Пока такие, как ты, сидят в Министерстве обороны, Россию как государство уничтожают. Вешать надо таких без всякой жалости, тогда тебе подобные не будут стремиться выползать на свет. И на прощание, чтобы ты знал, скажу: я ушел из армии сразу, как только вы сдали Советский Союз, и здесь, в Приднестровье, я никому не подчиняюсь, кроме своей совести и воли народа. А форму старую надел потому, что она дисциплинирует солдат. Все, на этом закончим. Только последний совет: не попадайся мне больше на глаза, так как у меня чешутся руки тебя повесить, ибо ты — явный и неприкрытый враг России и нашего народа. Ребята, — обратился Борзов к стоявшим за ним офицерам, — проводите его к машине.
Генерала и сопровождавших его офицеров вывели к машине и вернули им разряженные пистолеты. Щасный и офицеры сели в машины и уехали. Приехав в комендатуру, он сразу же потребовал объявить боевую тревогу.
— Надо уничтожить это бандитское гнездо! — кричал Щасный на местного генерала, — Кого вы пригрели у себя под боком — мятежников, анархистов, бандитов?.. Соедините меня с Москвой, — сказал Щасный стоявшему рядом полковнику. Но полковник, имевший шесть ранений, презрев субординацию (за что и оставался уже семь лет после Афгана полковником), ответил Щасному:
— Товарищ генерал-майор, какую боевую тревогу, кого надо уничтожить? Да рота Борзова способна в порошок стереть всю нашу комендатуру, хотя нас здесь и находится более 100 человек. Его рота добилась стабилизации обстановки в этом регионе. Наконец-то установилась тишина...
Щасный не дал договорить полковнику, заявив ему: — Можете считать себя уже подполковником. Полковник не сдержался:
— Вы меня, генерал, не пугайте, я не паркетный пачкун, а боевой офицер, сотни раз уже пуганый, и пулями, и осколками. — Сорвав с себя китель и рубашку, полковник обнажил жилистое мускулистое тело все в шрамах. — Вот видишь, генерал, через эти дырки давно весь страх вышел, так что пугай там своих бюрократов в Москве, — резко сказал теперь уже подполковник.
Тут вмешался местный генерал, прикрикнув на полковника и обратившись к Щасному:
— Товарищ генерал-майор, у меня к вам просьба: поезжайте в гостиницу, отдохните, а завтра мы во всем разберемся...
Анатолию Борисовичу Щасному стало понятно, что здесь всех объединяет круговая порука и ничего он не добьется, нужно ехать в Москву, о чем он и заявил окружавшим его офицерам. "Мы из Москвы их достанем быстрее, чем здесь, на месте", — думал он своим недалеким умишком, который привык за 23-летнюю службу в московских властных коридорах к кабинетным интригам, а не к боевым действиям.
А в это время корреспондент Брайницкий проник в кабинет, где находились Борзов и его офицеры, горячо обсуждавшие сложившуюся ситуацию.
— В чем дело? Вы кто такой? — спросил его капитан Нестеренко.
Я корреспондент "Известий России" Брайницкий Михаил Львович, прибыл сюда по согласованию с пресс-службой Министра обороны, вот мои документы, — сказал Михаил Львович, протягивая документы.
— Что вы хотите? — спросил его Борзов.
— Видите ли, о прошедшем вчера, мягко говоря, инциденте, то есть акте самосуда над пленными представителями соседнего государства Молдавии, сегодня оповестят все информационные агентства мира. Я хотел бы получить информацию о подробностях этого преступления, боюсь, что мировое общественное мнение смешает Россию с грязью за этот вандализм.
Ему не дали договорить. Вмешался капитан Нестеренко:
— Ах, ты, козел вонючий, тебя волнует мировое общественное мнение, а расчленяемые трупы наших раненых солдат, обезглавленная русская женщина и убитые дети тебя не волнуют?.. А где твое сучье мировое мнение, когда здесь русских убивают каждый день, или, например, когда Дудаев устроил геноцид русскому народу в Чечне, где русских грабят, а по ночам убивают, под угрозой смерти заставляют уезжать из собственных домов? А куда твои друзья-писаки смотрят, когда во всех так называемых свободных, суверенных государствах организован моральный и физический террор против русского народа, а сотни тысяч беженцев заполнили Россию? А что делают подонки под личиной демократов, дорвавшиеся до власти, когда установленные в Прибалтике фашистские режимы создали у себя апартеид по отношению к русскоязычному населению, и в первую очередь к русским?..