Страница 64 из 81
- Что ты сказал? – в его темных глазах вспыхнула догадка. Райт побледнел, оглядел присутствующих, затем схватил за ворот прислужника, держащего свечу: - Привести сюда Джину! Немедленно…
Опустилась гробовая тишина, лишь лязганье ножен Дэша Кайетана напоминало, что окружающие еще живы.
Райт сокрушенно опустился на стул.
- Мой лорд… - аккуратно начал Деквуд, но рычащий невероятно злой и напряженный голос регента приказал:
- Сядь и помолчи, дружище…
Время замерло, все пришло в полнейшее оцепенение. И в мертвой тишине спустя мучительное ожидание скрипнули двери, в кабинет вошла заплаканная мистрис. Увидев своего хозяина, свирепого, испачканного кровью и скалящегося, она пролепетала дрожащим голосом:
- Мой господин, - … и Райт вдруг рассмеялся.
- Ее нет, ведь так? Девчонка испарилась… улетучилась, как ночная мгла, правда? – его голос превратился в безжизненно мертвый. – Кто помогал ей? Кто увез ее?
- Ваша милость… - Клер разрыдалась, прижимая к губам платок. – Я не знаю.
- Ламберт! – этот возглас мог сотрясти стены. – Где она?
Старик изменился в лице, и вымолвил осторожно:
- Не знаю, ваша милость, я не следил за девицами, я…
- Где Саргол? – Райт вдруг заметался, заставляя присутствующих испуганно расступиться. – Где мой помощник?
- Ваша милость, он погиб, преследуя принца. Мне жаль… мы… - Ламберт осекся, когда бешенный, совершенно безумный взгляд Райта остановился на нем.
И случилось бы что-то страшное, если бы не господин Кайетан.
- Их еще можно найти, - твердо сказал он, возвращая взгляду регента осмысленность. – Мы должны понять, в какой точке силы королевы соединились. Ваша милость, карта… - выхватив свечу у прислужника, Дэш поставил ее на стол.
- Седлать лошадей, - хрипло приказал Райт, снова склоняясь над картой. – Что ж, Дэш, куда они могли увезти мою женщину?
ГЛАВА 21
Совещательный зал во дворце. Тихая кроткая ночь.
Убеждена, никто из стражников королевы не тронул бы меня и пальцем, вздумай я бежать, потому что бежать было некуда. Да и зачем?
Ливень за высокими витражными окнами создавал пелену гулкого шума, безнадежности и тоски. Холодный мраморный пол, по которому мы шествовали к дубовому столу на двенадцать персон, полон бликов и переливов.
Лорд эль-Берссо был один и ждал меня. Его сгорбленная над столом фигура, освещаемая лишь светом факелов, горящих у противоположной стены, была неподвижна. Мы встречались не в темнице, он не был закован в кандалы и не был избит. Мой отец приподнял голову, печально взглянув на меня, улыбнулся.
Я остановилась на площадке между колонн, напротив огромного полыхающего камина, глядя на отца и чувствуя… что? Пустоту, тихую злость, обиду?
Стража удалилась, дверь громыхнула, и наступила тишина. Пожалуй, я была благодарна Генриетте, что она позволила этой встрече случиться без свидетелей.
- Я рада, что ты жив, отец, - интересно, мог ли он сказать мне то же самое? Или хотя бы обнять?
- Джина, сложные времена настали для Хоупса, - у него оказался совершенно чужой утомленный голос. – Близится зима… зима всегда наступает так… внезапно…
- Что значит моя жизнь против жизней сотни, да? – хотелось услышать правду, хотя бы от него. – Именно столько умирает из-за голода и мороза, правда, отец?
- Если бы ты знала, как сложен был для меня выбор, дитя. И я полагал, что теперь, зная правду, ты не приедешь. Считал, ты возненавидишь меня за то, что я предал нашу семью. Бросишь здесь, одного.
Нет, не брошу. Даже если ты предал, обманул.
- Ты знал, что Элина подослана убить Эдмунда моими руками? Знал, что меня саму могут убить? – скорее это были не вопросы, а желание услышать очевидную истину.
- Ты не знаешь, как я люблю тебя, дочка, - он поднял полный мерцания взгляд, - не знаешь, на что я готов пойти, чтобы защитить тебя. Но три года назад я продал самое родное, что у меня было, ради Хоупса. Ради сотен людей, Джина. И ты не знаешь, как я страдал, с каким трудом выносил эту правду.
- Верно, я не знаю…
- Я не смею просить твоего прощения, дитя. Но ведь теперь все изменится. Королева обещала сохранить мне жизнь, не смотря на участие в покушении на ее сына…
- Сохранить жизнь? – гулко переспросила я, кусая губы. – Да ты жив лишь потому, что я – хорошая дочь. Я солгала единственному человеку, который видел в девчонке из Хоупса женщину, а не разменную монету! Я верила до последнего, что ты не продавал меня епископу, что ты ничего не знал о покушении. Я верила вопреки всему, даже собственному рассудку. Я пришла сюда, чтобы обнять тебя, чтобы ты утешил, сказал, что я поступила правильно! Но… этого не случилось, боже, этого не произошло…
Мой отец напряженно меня разглядывал. Он, вероятно, не узнавал свою семнадцатилетнюю юную, неискушенную дочь.
- Джина, я благодарен небесам, что ты осталась жива, - нервно откашлявшись, прошептал он, - дочка… - мужчина поднялся, резко отодвигая стул.
Я отступила шаг, не желая, чтобы он приближался. Сколько всего намешано было у меня в душе, должно пройти время, прежде чем я осознаю…
- Уезжай в Хоупс, - сказала ему, - там ты, безусловно, нужнее. А я… я буду знать, что не поступила так же, как когда-то поступил ты. Забирай мою жизнь, отец, пользуйся, не стесняйся, потому что она закончилась. В этих стенах больше не будет твоей кроткой Джины.
- Дочка…