Страница 15 из 92
— Это никак не связано с вашей работой.
— Не имеет значения. Фелсон сообщил мне, что мне причитается доля со всех ваших затей, а вы хотите обвести меня вокруг пальца.
Выпад наугад казался вполне правдоподобным, но Грейнер нимало не смутился.
— Эта история началась задолго до того, как вы присоединились к нам.
— Но все равно пока ничего не известно.
Грейнер немного покачался на носках, не сводя со Святого ненавидящего взгляда, словно хотел испепелить его на месте.
— Это можно будет оговорить в свое время, — заметил он.
— Не надо, Робин, не надо!
Грейнер нетерпеливо перебил его.
— Я так и хотел сделать, но остальные возражали.
— А мне казалось, что ваши приказы выполняются беспрекословно.
— Это вопрос политики, а не организации.
— И вы позволяете себе возражать?
— Надо признать, в их аргументах есть свой резон…
— Ставлю сто против одного, что для вас это не проблема. — Святой на секунду отвернулся стряхнуть пепел с сигареты, и снова безжалостный взгляд его голубых глаз устремился на Грейнера. — Так что лучше определиться сразу. Пора перестать играть роль праведника и признать, что номер не вышел.
Кровь бросилась Грейнеру в лицо. Он шагнул к кровати, зловеще поигрывая тростью.
Саймон спокойно наблюдал за ним, не моргнув глазом.
— Если меня кто-то посмеет тронуть, — мягко заметил он, — то я уверяю вас, что мой ответ не заставит себя ждать.
Лицо Грейнера перекосило от ярости, Саймон только улыбался в ответ, но глаза его смотрели холодно, с мрачной решимостью. И в то же время ему приходилось сдерживать себя, чтобы не расхохотаться в лицо этому бандиту. Святой блефовал, все козыри были на руках у Грейнера, и все-таки он сорвал банк. Меньше получаса прошло, а Робин перестал быть хозяином положения и искал выхода в жалком лепете оправданий. Святой в словесной перепалке продолжал наносить удар, за ударом, не давая Грейнеру ни секунды, чтобы собраться с мыслями и перевести дух.
— Вы полагали, что меня можно выкинуть из доли в выигрыше в пятнадцать миллионов песет и прибрать все к рукам. Это правда, не так ли? Я хочу оговорить некоторые условия, на которых возможно мое участие в вашей грязной компании. Полагаю, мне придется переправить все на родину и положить в банк. По-моему, лучше не придумаешь, Робин. А когда встанет вопрос о дележе, мне не о чем будет беспокоиться. Как же, Грейнер — человек слова, и всегда играет честно. Это он доказал с первой нашей встречи, и тревожиться тут не о чем. Не о чем, черт возьми!
Румянец сошел с лица Грейнера, и оно стало белым, как мел. Рука с тростью опустилась, он уже не раскачивался на носках.
Робин откашлялся.
— Я уже говорил, мне пришлось подчиниться большинству. Мы работаем вместе много лет, и, естественно, они имеют право голоса.
— Еще одна ложь, — заметил Святой бесстрастно. — Но это мы уже проходили. Вопрос в том, что будем делать дальше?
— Это мы обсудим, когда вернемся домой…
— И вы при первом же удобном случае придумаете новую сказочку. Лучше скажите хоть слово правды, пока не забыли, как это делается. Где сейчас этот парень, Джорис?
— Понятия не имею.
— А о чем вы имеете понятие?
— Не понимаю, что…
— Давайте расставим точки над «і». Между нами все кончено или нет?
Грейнер нервно постукивал тростью.
— Мне начинает казаться, что это было бы лучшим выходом.
— Решайте сами. — Святой встал. — Я уже говорил, что думаю по этому поводу. Где находится дверь — вы знаете — вас никто не удерживает. Но девушка останется здесь. Где-то рядом находится лотерейный билет ценой в пятнадцать миллионов песет, и она может дать нам ниточку. В любом случае я ею займусь… Можете вынуть руку из кармана. Если вы попытаетесь сыграть со мной злую шутку, то гарантирую, что успею свернуть вам шею.
У Грейнера просто руки чесались пустить в ход оружие. И Саймон Темплер никаких иллюзий не питал, хотя даже не изменил позы. Он стоял, уперевшись руками в бедра, почти заслонив окно широкими плечами, и поглядывал на Грейнера сверху вниз. Кривая ухмылка играла у него на губах. Святой был уверен в своих силах и готов использовать любой шанс в этой смертельной игре.
— Мне не хотелось бы доводить дело до этого, — наконец заговорил Робин. — Если нам удастся уладить это недоразумение…
— Ясно, — отрезал Саймон. — Вы хотели бы удержать меня, если удастся.
— Если вы считаете себя незаменимым…
— Будь это не так, почему меня не застрелили десять минут назад?
— При условии, что мы сможем договориться, вы могли бы нам очень помочь. Потому за вами и посылали.
— А с чего такая спешка?
Появившаяся возможность объясниться сделала свое дело, Грейнер проглотил наживку, не раздумывая.
— Это объяснимо. Как вы знаете, Фелсон и еще один из моих людей — Холби сейчас по делам в Мадриде. Драгоценности жены американского посла представляют лакомый кусок. Если все пойдет, как задумано, мои люди вернутся в воскресенье, и тогда без вас нам просто не обойтись.
Саймон перевел дух. Кое-что начало проясняться. Общая картина складывалась по кусочкам, как мозаика, информацию приходилось собирать по крупицам. Но ничто не должно было отвлекать его от главного — билета ценой в пятнадцать миллионов песет. Замечательная коллекция Грейнера из краденых драгоценностей подождет. Украшения жены американского посла в расчет можно не принимать, тем более что возвращение Фелсона и Холби выглядело гораздо проблематичнее, чем казалось Робину. Хотя суммарная стоимость этих вещей была такова, что даже Али-баба со своими разбойниками походили скорее на попрошаек.
Он снова сел и закурил.
— Есть что обсудить, — сказал Саймон. — Пусть все идет своим чередом. Расскажите мне все о Джорисе и пресловутом билете и предоставьте это мне.
Грейнер положил трость на столик, полез за сигарами, вставил одну в свой янтарный мундштук и закурил. Саймон знал, что тот тщательно обдумывает ответ, взвешивает шансы, и уже догадывался о результате.
— Если это поможет изменить ваше мнение о наших методах работы, — начал Грейнер, — лучше говорить начистоту. Я не знаю, где сейчас находится Джорис. Они с дочерью прихватили лотерейный билет и сбежали прошлой ночью. Когда это обнаружилось, Лобер, Палермо и Алистон попытались вернуть их. Все прошло нормально, но подоспел неизвестный сообщник Ванлиндена, и им удалось ускользнуть. Палермо запомнил машину, которую потом Маноэл обнаружил на стоянке перед отелем, но по дороге назад он попал в аварию, и вернулся только глубокой ночью. Утром я послал сюда Палермо и Алистона, вскоре они позвонили: эти люди провели в отеле ночь и отбыли в неизвестном направлении рано утром. Вот и все.
Саймон откинулся назад и задумчиво выпустил струю дыма в потолок. Теперь было понятно, что за машина приехала, когда он укладывался спать, и объясняло отсутствие Палермо и Алистона за завтраком. А заодно — спасительная пауза в демонстрации его искусства ювелира и детали утреннего разговора по телефону. Все встало на свои места.
И в то же время появилась масса новых вопросов. Непонятно, почему же тогда они не наткнулись на Хоппи и Джориса? Почему молчал телефон в номере у Хоппи Юниаца с полчаса назад? Масса новых головоломок опять ставила все с ног на голову.
Он внимательно изучал Грейнера из-под приспущенных век, стараясь отгадать, о чем тот думает. Впервые Святой был почти уверен, что Робин сказал ему правду. Вряд ли он успел сочинить еще одну сказку, которая так хорошо совпадала с тем, что было известно Саймону. Слишком уж все было правдоподобно.
Этому могло быть только одно объяснение. Оно, как вспышка, как озарение, блеснуло в мозгу Темплера, Догадка оказалась такой очевидной, что было просто непонятно, почему он не сообразил раньше.
Если Грейнер не лгал, оставалась только одна возможность: лгал кто-то другой.
Саймон Темплер просто онемел от сознания собственной гениальности. Впоследствии, шаг за шагом разбирая ситуацию, он вновь пришел к тому же выводу, но сейчас озарение было мгновенным.