Страница 22 из 73
Для уяснения обстановки нелишне ознакомиться с тем, как высокие штабы пришли к постановке таких жестких требований к 5 ротам, оставленным перед широким фронтом нового германского развертывания. Командующий 10-й армией Радкевич, удрученный новым отходом XXXIV корпуса и жалким состоянием войск на его фронте, накануне вечером, в 20 ч. 20 м. 25 августа, распоряжался о стягивании всего фронта к XXXIV корпусу и о переходе в короткие наступления на его флангах — слева III Сибирского, справа V армейского корпуса. Командиру V корпуса Балуеву, вступившему в командование своим участком только в этот день в 10 час. утра, подтверждалась особо необходимость помочь XXXIV корпусу переходом в наступление V армейского корпуса, совместно с 2-й Финляндской дивизией и конницей Тюлина. Одну (10-ю) свою свежую дивизию Балуев должен был изъять из своего командования и передать непосредственно XXXIV корпусу; взамен он получил совершенно истощенную 65-ю дивизию; другая его дивизия (7-я) двумя полками уже участвовала в тяжелых отступательных боях XXXIV корпуса.
Утром 26 августа Балуев имел основание быть не в духе. Приказано наступать, а сосед — штаб XXXIV корпуса — снялся без предупреждения и ушел из Н. Трок по неизвестному назначению. Ген. Вебеля там нет — фактически вместо него командует ген. Гаврилов. В 65-й дивизии от полков остались небоеспособные группы по 200 — 300 человек. Утром 26 августа 65-я дивизия в расстройстве, без особых причин, отходила назад. Командует ею неплохой ген. Альфтан, но где он: "Несмотря на мое категорическое приказание не терять связь со штабом корпуса, ген. Альфтан сегодня утром без предупреждения снял связь и до настоящего времени (15 ч. 40 м.), несмотря на высланный офицерский разъезд, местопребывание генерала не найдено, сам он о себе не дает знать… Ввиду этого всю боевую линию подчинил начальнику 7-й дивизии с приказанием разыскать части 65-й дивизии, привести их в порядок и поставить в корпусный резерв".
В излучине р. Вилии, подходящей близко к Дукштам, Балуев приказал поставить, под прикрытием двух казачьих сотен, 2 батареи 65-й артиллерийской бригады, а они, вопреки его приказанию, переправились на правый берег Вилии, где — подальше от своей пехоты — обстановка казалась им спокойнее. Уже из частей 7-й дивизии 26-й пехотный полк доносил, что держаться не может, а части Мадритова — влево — отходили, обнажая фланг и тыл V корпуса. Как тут наступать? Но если наступление, о котором хлопочет командующий армией, не удается, можно по крайней мере удерживать всех на своих местах. В 11 ч. 40 и. 26 августа за № 27 начальник штаба V корпуса Ливенцов телеграфировал в штаб 2-й Финляндской дивизии капитану Щербову-Нефедовичу, в ответ на сообщение о намерении командира 6-го Финляндского полка отойти: "По докладу командиру V корпуса вашей телеграммы приказано: 1) отряду вашему у Керново оставаться до последней возможности и затем отходить на Буйвиды, прикрывая все время правый фланг корпуса; 2) вместо полка вышлете в Буйвиды батальон с батареей для обстрела подступов к правому флангу корпуса на западном берегу Вилии (так дивизия и поступила с самого начала. — А. С.); 3) распоряжение о поддержке ген. Тюлина командир корпуса одобряет (вероятно моими 5 ротами. — А. С.); 4) при отходе на позицию обратить внимание на ее левый фланг".
Еще в 14 ч. 50 м., за № 2480 начальник штаба V корпуса доносил начальнику штаба 10-й армии: "Начальник Керновского отряда донес о своем намерении отойти на левый фланг Мейшагольской позиции. Я приказал удерживаться на передовых позициях. Сейчас к Мейшаголе подходит пограничная дивизия".
К этой телеграмме имеется приписка: "в 14 ч. 55 м. штаб 2-й Финляндской дивизии снял станцию, не предупредив куда переходит" В телеграмме командиру 10-й армии от 15 ч. 40 м. командир V корпуса повторяет жалобу на 2-ю Финляндскую дивизию: "Также легко отнесся к связи и начальник 2-й Финляндской дивизии; установленная мной с ним телеграфная связь в Мейшаголы без предупреждения меня им снята, и мне неизвестно, куда отошел штаб дивизии. Поэтому приказание № 2481 мною передается ген. Тюлину с просьбой войти в связь с начальником 2-й Финляндской дивизии а также передать ему приказание о расположении прибывающих пограничной и сводной дивизий".
Конечно не совсем нормально, чтобы приказ от командира корпуса к расположенному рядом начальнику дивизии шел по телеграфу через штаб армейской конницы.
Разрыв связи с штабом 2-й Финляндской дивизии объясняется тем, что штаб дивизии расположился на фронте укрепленной позиции, в Мейшаголе, так же беспечно, как и 5-й полк. Узнав, что мой арьергард более не прикрывает подступы к позиции и услышав беглый огонь немецкой конной батареи по с. Кемели, штаб 2-й Финляндской дивизии снялся в один миг из Мейшаголы и перешел в ф. Галин; аппарат был снят так поспешно, что штаб V корпуса остался без уведомления о переходе штаба дивизии на новое место.
Но если командир V корпуса оценивал до сих пор всю обстановку на правом берегу Вилии с точки зрения тактической поддержки своего правого фланга огнем из-за Вилии, то штаб 10-й армии конечно должен был предъявить к действиям на правом берегу этой реки гораздо более широкие оперативные требования прочного обеспечения Виленского направления. За Мейшагольскую позицию штаб 10-й армии сильно побаивался и даже просил 26 августа штаб 5-й армии помочь ему удержать Мейшаголу переходом в наступление конницы Казнакова. Необходимо было предупредить немцев в занятии Мейшагольской позиции. Соответственные требования штаб 10-й армий предъявил штабу V корпуса, и уже в 15 ч. 28 м. 26 августа за № 2481 ген. Балуев предписывал по телеграфу: "Командующий армией приказал экстренно занять частями 2-й Финляндской дивизии Мейшагольскую позицию, а нашу конницу держать возможно дальше к северу от позиции, дабы успеть занять ее более значительными силами. Пограничная дивизия выступила на эту позицию сегодня в 4 часа утра, 53-я дивизия сегодня начинает сосредоточение. С полуночи в командование 2-й Финляндской и 53-й дивизиями (в действительности 53-я дивизия была поглощена левым берегом Вилии, а на ее замену прислали совершенно скомпрометировавшую себя 124-ю дивизию), равно как пограничной дивизией и конницей ген. Тюлина вступит ген. Истомин, но организация занятия позиции сегодня всеми собранными частями возлагается на V армейский корпус. Ввиду потери связи с начальником 2-й Финляндской дивизии прошу войти в связь, передать настоящее распоряжение и мое приказание расположить на позиции свою и пограничную дивизии. Приказание о занятии Буйвиды батальоном с батареей и 54-м казачьим полком остается в силе. Кроме того в з. Кармазин отправлены 2 батареи 65-й бригады под прикрытием 2 сотен 40-го Донского полка".
Получив свой первый выговор, я, оставив полк располагаться на укрепленной позиции, поскакал к начальнику дивизии. Жизнь еще не успела меня в то время вооружить надлежащим философским отношением по отношению к канцелярской стряпне штаба дивизии. Я обратился к начальнику дивизии с просьбой разъяснить, что мне следовало делать у д. Майлуны; мне отнюдь не желательно, чтобы меня рассматривали как агента по сдаче русских солдат в плен немцам. Я ожидал различных ответов от начальника дивизии на мой наскок, но не тот, который последовал: начальник дивизии уверял меня, что он полностью одобряет мои действия и не имел ни малейшего желания делать мне выговор; напротив, он мне очень благодарен за то, что я отвел свои части в полном порядке. Дело в том, что начальник штаба боялся неприятностей с V армейским корпусом — чужое, незнакомое командование — и подсунул ему бумажку, которая для него могла являться оправданием, а он ее подписал, не читая. Если я буду настаивать, начальник дивизии готов аннулировать ее особым предписанием. Напротив, и штаб армии и штаб V корпуса с тех пор, как на дивизию возложена задача обороны Мейшагольской позиции и восстановилась связь, — очень интересовались тем, успел ли мой отряд отойти без больших потерь, и командир корпуса высказал начальнику дивизии свое удовольствие благополучным исходом. Я пользуюсь полным доверием, которое я могу усмотреть из того, что на левом фланге Мейшагольской позиции мне подчиняется 4-й пограничный полк во главе со своим командиром Карповым, несмотря на то, что я полковник, а Карпов — генерал. Я только развел руками и принял за правило — не принимать больше к сердцу того, что будет мне адресовано штабом дивизии.