Предупреждение

Среди самых дорогих мне предметов был крохотный нейтринный маячок. К сожалению, нейтринные технологии еще не перешли на нанометры, поэтому маячок был все же больше любого обычного, электромагнитного жучка. Хороший сканер его бы обнаружил, но не по нейтрино, а по обычному излучению, которое у него имеется как у всякого прибора.

Эдвардс дал мне предположительное описание контейнера, в котором могли бы перевозиться яйцеклетки. Он должен выглядеть как толстый низенький термос. Корпус такого контейнера должен экранировать излучение, поэтому сканер не сможет обнаружить маяк. Нейтрино, разумеется, будут проходить, и по ним можно будет отслеживать перемещения контейнера.

Исполнение этого плана я отложил до ужина.

Для того чтобы войти в каюту, мне не потребовалось усыплять Джан Хуа. Достаточно было просканировать, а потом воспроизвести сигнал, которым роботы уборщики открывали двери. Термостат находился, как и положено, рядом с розеткой. К нему не требовался специальный ключ. Я открыл крышку и осмотрел содержимое. Все предметы были запечатаны в пакеты с маркировкой Пекинского института наследственных заболеваний. Никакого контейнера, который бы как-нибудь выделялся или был бы похож на тот, что описал мне Эдвардс, в термостате не было.

Как я и предполагал, Джан Хуа был отнюдь не последним звеном в цепочке доставки. И у меня оставалось два дня, чтобы выяснить, кому он передал груз.

А так ли это важно, думал я, пережевывая гамбургер, который не входил в стоимость каюты. Мы знаем, что яйцеклетки предназначались эолийцам. Вряд ли доставщик знает, зачем они им. Допрашивать эолийцев Эдвардсу не позволят. Но можно попробовать загнать их в угол, чтобы они рассказали сами.

На то, чтобы придумать, как поставить эолийцев в неловкое положение, мне не хватило отведенного на ужин времени.

После ужина я просмотрел все записи с микрокамеры. Незнакомцы в каюту Джан Хуа не входили. Не с пустыми руками он выходил всего два раза — в те дни он посещал спортзал, с собой у него была легкая сумка со спортивным, как я полагал, костюмом.

Двое суток я не спал, потребляя внутрь лишь кофе с сахаром. Появится ли хоть один еще пассажир с такой сумкой? Есть ли у кого-нибудь еще термостаты? Куда ведут следы на поручне запасной лестницы?

Я попробовал всё, и все усилия были тщетны.

Нет, не всё. Я не допросил Джан Хуа, хотя искушение было велико. Но Эдвардс специально взял с меня клятву, что я не предприму чего-либо подобного.

42

05.05, Лкафкен, зона Эола

Посол Валентайн Дикси мог бы отправить официальный запрос министру по делам иных цивилизаций, но решил сначала посоветоваться с Аграбх-Охором, благо тот еще пока не уехал.

Место встречи было выбрано неформальным. Гигантский, ровно расчерченный парк занимал центральную часть территории, отведенной под административные учреждения. Городом, в человеческом понимании, это место назвать было нельзя. Население Эола не любило сбиваться в кучи, предпочитая отдельные виллы на расстоянии нескольких километров друг от друга. Флаеры, подобные нашим, доставляли население к местам работы. Расход энергии был большим, но, кажется, они могли себе это позволить. Удобной для строительства земли тоже, видимо, хватало на всех. Первое время Дикси опасался, что из-под земли появится неожиданно какой-нибудь морлок, но постепенно эти опасения улетучились.

У эолийцев не было морлоков ни в каком смысле — общество выглядело на редкость однородным, хотя имущественное неравенство, безусловно, присутствовало. И с его точки зрения, это общество выглядело крайне закрытым — и не только в том смысле, что его мало куда пускали. Эолийцы держали его на дистанции, но что странно: в этой их дистанцированности он видел не чувство превосходства, а как бы нежелание отвлекаться на мелочи перед лицом важнейшей задачи. Как если бы он был праздношатающимся гражданином среди тружеников.

"В их глазах я вижу какую-то цель, — записывал он в блокнот, — цель не трансцендентную, а реальную, ощутимую, хотя, быть может, пока далекую".

Из реальных фактов ему удалось установить, почему эолийские кладбища выглядят как музеи. Оказалось, что уже несколько десятилетий умирающие эолийцы подвергаются гибернации. Он узнал об этом случайно, и не мог демонстрировать свое знание в открытую. В то же время, ему хотелось донести свои наблюдения до людей. Поэтому через своего близкого друга он завел в сети анонимный блог, где делился своими впечатлениями об Эоле. Накануне, после многократного перешифрования, он отослал другу информацию о гибернации.

Погода была идеальной для прогулки: плюс двадцать пять, солнце и приятная свежесть, исходящая от листвы, имевшей здесь голубоватые и розоватые оттенки.

— Вы меня переоцениваете, — говорил Аграбх-Охор, — считая, что мое мнение в министерстве является решающим.

— Тем не менее, мне бы хотелось, чтобы вы располагали информацией до того, как я обращусь к господину министру.

— Я слушаю вас внимательно.

— Это касается происшествия у той тройной системы, которая проходит по нашим каталогам как HIP789067.

Аграбх-Охор сурово поджал губы. Посол продолжил:

— Прежде всего, я приношу извинения за действия моей стороны. Они были спровоцированы преступниками, завладевшими Д-кораблем. Вы должны понять меня правильно. Население нашей цивилизации составляет более шестидесяти миллиардов человек. Федеральное правительство наделено большими полномочиями, но, по правде сказать, мы не в состоянии контролировать всех и каждого. Если кто-то приобретет на свои деньги Д-корабль, он, согласно нашим законам, волен путешествовать на нем куда угодно. Космос открыт для всех… слушаю, вас, советник, — он заметил, как собеседник немного приподнял руку.

— Мы полностью вас понимаем. Мы понимаем, что ваши граждане могут поступать, как им вздумается. Тем более, это относится к преступившим закон, которые, разумеется, не станут спрашивать ни вашего ни нашего совета. Выражаясь строгим языком, вы не способны придерживаться договора, каким бы он ни был. Ваши граждане будут его нарушать, а вы будете извиняться. И такое положение вещей будет сохраняться бесконечно. Поэтому мы хотим заранее избавить вас от необходимости извиняться. Что в этом толку, если нарушения продолжатся. Мое правительство приняло решение взять всю ответственность по защите наших территорий на себя. И мы будем это делать, используя все наши ресурсы.

Фраза прозвучало жестко, но Дикси проглотил обиду. Сейчас Аграбх-Охор был нужен послу больше, чем посол ему.

— Мне тоже понятна ваша точка зрения. Но есть правила, основанные на принципах гуманизма. У нас есть серьезные основания подозревать, что одни из наших граждан был захвачен…, — он осекся, — нет, вернее, был принят на борт вашего корабля во время того инцидента. Человека звали Рош Морель. Мы очень беспокоимся за его судьбу. Если у вас или у вашего министерства информация о нем? Можем ли мы с ним связаться?

— Я наведу необходимые справки. Это все, что я сейчас могу вам обещать.

— О большем я и не прошу. Есть еще один вопрос, который я бы хотел обсудить, если позволите.

— Разумеется, господин посол. Для того мы здесь и находимся, чтобы обсуждать вопросы.

— Абсолютно справедливо. Ко мне поступило письмо от одного нашего весьма знаменитого ученого. Его имя Гор Говард. Тридцать лет назад он и его коллеги запустили субсветовой непилотируемый корабль. Цель запуска была сугубо исследовательской. Сейчас корабль находится в той области пространства, куда доступ нам закрыт. Нам хотелось бы догнать этот корабль и снять показания его приборов. К сожалению, догнать его можно только на Д-корабле. Нам бы хотелось знать, на какое содействие с вашей стороны мы могли бы рассчитывать.

— Да, я знаю о проекте господина Говарда. Он связывался с нашим представительством. Правда, его объяснение звучало куда более драматично. Кажется, он планирует спасать наши цивилизации от какой-то угрозы. В любом случае, мы не можем принять решение, пока не переговорим с ним при личной встрече. Завтра я отправляюсь на Приму, чтобы принять участие в переговорах.