Ковчег

Никогда не понимал спелеологов. Лезть под землю, где на тебя в любой момент готовы обрушиться тысячи тонн, висящие над головой… Это не по мне. Ан нет, от судьбы не уйдёшь, испробовать этой "экзотики" довелось и мне…

Было видно, что путь местами расчищен от завалов, местами старые гнилые подпорки заменены на новые. Но следов "свежей" добычи угля я как-то не заметил. Воздух был затхлый, но лампочки у нас на шлемах, которае, как объяснили мне ещё наверху, соединены с датчиком метана, и должны мигать при опасной его концентрации, вели себя спокойно. Что было странно: Я видел по телевизору сюжет об одном фермере из здешних краёв, который бурил скважину под воду, а напоролся на старую выработку, заполненную метаном. И теперь его хозяйство полностью энергонезависимо. Чем дальше, тем чаще попадались участки с сохранившейся узкоколейкой. Тоже, в принципе, странно – ещё одна статья доходов местного населения – извлечение из заброшенных шахт всего, что можно сдать в металлолом.

Наконец за одним из поворотов тоннеля забрезжил сначала слабый, но по мере приближения всё более яркий, свет. Трудно было сказать, на какой глубине мы находимся. Да, собственно говоря, особо и не важно, раздавит тебя десять тонн породы, или тысяча.

Ещё один поворот, и передо мой открылся ярко освещённый участок тоннеля. Тут были свалены какие-то ящики, тюки… На ржавых рельсах сидели восемь человек. Шестеро из них были в дико смотревшихся в местном антураже гидрокостюмах. Двое примерно в такой же одёжке, как у меня и моего молчаливого сопровождающего. В одном из них, поднявшимся мне навстречу, я с удивлением узнал первого зама "папаши Мюллера", которого тот обычно посылал на самые ответственные участки. После короткого обмена приветствиями тот уточнил задачу, поставленную мне Константином Павловичем. То, что ранее казалось хотя и странной, но не очень сложной работой, будучи конкретизировано, обрело совсем другие черты.

Но делать было нечего… Пришлось и мне надевать гидрокостюм.

Настроение при этом было преотвратным. Откровенно говоря, давненько у меня не было такого настроения. Возможно даже, что никогда до этого момента. Я уж было решил, что хуже уже и не будет, потому как быть не может. Но изменил своё мнение, после того, как мне вручили "карандаш" — индивидуальный дозиметр, а в дополнение к нему – дозиметр наручный, стоимостью под штуку мёртвых американских президентов.

Рассудив, что вряд ли меня обвешивали этими девайсами, если бы не ожидали, что их придётся использовать по назначению, я загрустил ещё сильнее.

Наконец, экипировка была закончена, баллоны надеты, подача дыхательной смеси проверена, и, подсвечивая себе путь фонарями, наша группа из семи человек двинулась вперёд. Меня поставили предпоследним. Как оказалось, почти сразу за освещённым участком тоннеля штрек шёл под уклон. И дальше был залит водой. У самой кромки воды на рельсах стояла самодельная тележка, а возле неё – миниподъёмник. Такие сейчас можно купить в любом магазине строительной техники. Передвигаться, судя по всему, предстояло по дну – так как ласты мы не надевали, а вот грузы-утяжелители на ноги нацепили. Так и вышло. Метров через пятьдесят над моей головой сомкнулись холодные подземные воды.

Довольно скоро выяснилось, что от фонаря под водой толку мало. Идущие впереди поднимали со дна осевшую взвесь, и в мутной воде не было видно ничего, кроме оранжевого страховочного фала, протянутого кем-то раньше. Держась за него, я упорно шагал вперёд, спотыкаясь о шпалы. Метров через двести начался подъём, и вскоре мы вышли из воды. Здесь на рельсах стояла тележка-близнец той, что я уже видел раньше. На ней возвышался ещё один миниподъёмник. У правой стены тоннеля на поднятых нами волнах качалась полуспущенная резиновая лодка, в которой лежал баллон от акваланга.

Я настороженно глянул на наручный дозиметр. Вроде пока всё нормально. Нет, фон повышенный, но для шахты ничего необычного. А откуда тут взяться необычному фону? Мне вспомнились рассказы о том, что где-то в этих местах при СССР был произведён подземный ядерный взрыв. Ну, мы же не дураки – идти в эпицентр. Или дураки? Я оглядел своих сопровождающих, деловито отстёгивающих утяжелители, но не снимающих маски.

"Акваланг не снимать! Метан!" — пояснил мне замыкающий в нашей колонне. Из-под маски его голос звучал глухо и искажённо. Отстегнув утяжелители, двинулись дальше. Метров через пятьдесят дорогу перегородила кирпичная кладка. Было видно, что она до недавнего времени была завалена углём. Сейчас уголёк был аккуратно сложен у стен, так что посредине по рельсам, упирающимся в кладку, могла проехать вагонетка. Или та самая тележка, что стоит у кромки воды…

Кому и зачем понадобилось перегораживать шахту, мне было непонятно. Командир группы кивнул одному из своих… А, кстати, как их называть? Подчинённые? Или всё-таки бойцы? Буду называть "подчинённые", погон-то нет. Или, по крайней мере, не видно.

В общем, тот, кому кивнул командир, поднял с расстеленного рядом брезента металлический стержень с привязанным к нему с одной стороны шнуром, и вставил его свободным концом в отверстие в кладке почти у самого свода тоннеля, очевидно, просверленное заранее. Потом что-то нажал, и после того, как раздался тихий щелчок, потянул стержень обратно. Но тот возвращаться не захотел. Очевидно, с той стороны кладки раздвинулись лапы. По знаку командира к работе подключилось ещё четверо: двое взялись за шнур, а двое подошли к стене, и положили руки на кирпичи вокруг отверстия.

Рывок за шнур! Ещё! И ещё! На третьем рывке кладка подалась, и несколько кирпичей вывалились наружу. То есть почти вывалились. Те, кто их придерживали, не спали, и не дали выломанным кирпичам упасть наружу. Началась аккуратная разборка стены.

Меня к работе не привлекали, и следующие полчаса я откровенно бездельничал, разрываясь между желанием поскорее узнать, а что же там за стеной, и желанием смотаться отсюда побыстрее.

По мере разборки кладки выяснилось, что за ней находится небольшой тупик, в котором сложены большие запылённые ящики, по виду военные. Моё любопытство разыгралось ещё сильнее. Что здесь? "Золото партии"? Янтарная комната? Хотя, комната вряд ли. Она, по идее, должна лежать где-то в Германии. Но вот золото…

Наконец последние кирпичи были аккуратно уложены вдоль стен, и командир молча указал своим подчинённым на один из ящиков. Я был удостоен отдельного приглашения, и, снедаемый любопытством, подошёл поближе. Дозиметр на руке запищал. Мне захотелось отойти подальше. Но увы: надо было стоять рядом. Моя функция во всём этом деле заключалась именно в том, чтобы наблюдать за процессом.

Ящик вскрыли быстро. Внутри оказался ещё один – тускло отсвечивающий металлом. Ящик был запаян. Но, очевидно, этот момент был предусмотрен заранее, так как инструменты для его вскрытия лежали рядом всё на том же брезенте. Так что металлический ящик тоже был быстро вскрыт, как консервная банка. Я заглянул внутрь. Прям смерть Кащея! Внутри находился ещё один ящик, и тоже вроде металлический. Но этот открыть было проще – он закрывался на обычные защёлки. Крышка откинулась, а внутри…

Внутри лежало нечто, с виду напоминающее обычную миномётную мину, вот только размерами с нехилую такую авиабомбу. Лежало, и нещадно фонило…

Хотя известного всем значка-страшилки "Радиация" ни на ящике ни на его содержимом что-то видно не было. На округлом боку мины (или бомбы – я ещё не определился) были нарисованы буковки и цифирки: 3БВ4. Может, кому-то это что-то и говорит, но не мне. Ну, посмотрел, своё дело сделал, отошёл в сторону. Причём подальше, подальше… Эта штука по всему – небольшой ядрёнбатон. Если шандарахнет – мне ничего не светит и в километре отсюда – придавит рухнувшим сводом, а если нет – то чем дальше, тем меньше я нахватаюсь всяких там рентген. Однако подходить поближе пришлось ещё девять раз – по числу находящихся здесь ящиков.