Страница 65 из 108
«Разве пандиты этого не могут?»
«Многие могут. Но вторая часть гуру йоги состоит в том, что между гуру и учеником образуется глубокая связь — как между терапевтом и клиентом, только более сильная, — и эта связь составляет важный компонент преображения и пробуждения ученика. Я полагаю, здесь действует какая-то тонкая разновидность процесса переноса. При классическом переносе, по Фрейду, клиент переносит или проецирует на терапевта прошлые взаимоотношения, и затем именно за счет анализа этой проекции клиент начинает понимать свой невроз и, надо надеяться, избавляется от него.
То же самое, только на более высоком уровне, по-видимому, происходит в настоящей гуру йоге. Послушник проецирует на гуру не только свою «тень», но и свою Подлинную Самость. Он считает гуру, а не себя обладающим Божественной Реальностью. Вот почему послушник совершенно очарован гуру, его тянет к гуру, он хочет всегда быть рядом с гуру. Он влюбляется в свою собственную Подлинную Самость, спроецированную на фигуру гуру.
Опытный гуру использует этот перенос, чтобы пробуждать послушников к их собственной Подлинной Самости, их собственной истинной Божественности или природе Будды. Согласно традиции, это может происходить двумя способами — посредством действительной передачи от гуру или с помощью медитативной практики послушника или ученика. В первом случае вы полностью подчиняетесь гуру, и это подчинение ослабляет эго, позволяя проявиться Подлинной Самости; во втором вы ищете источник эго, и оно возвращается к своей основе в Подлинной Самости. Годится любой путь — подчинение или исследование, — но первый зависит от подлинности и силы гуру».
«Подождите, подождите, давайте по очереди, — сказала Тэмми. — В первом случае, при передаче, есть ли что-либо, наподобие силы, что действительно передается?»
«По моему опыту, да, безусловно. Когда человек достаточно просветлен, он способен передавать — действительно передавать — это просветленное осознание через прикосновение, взгляд, жест или даже через написанное слово. Это не так фантастично, как кажется. Мы все время «транслируем» друг другу свое текущее состояние. Если вы подавлены, это может быть «заразно», вызывая подавленное настроение у тех, кто вас окружает. Когда вы счастливы, окружающим, как правило, тоже становится хорошо. Точно так же и с более высокими состояниями. В присутствии йога психического уровня вы будете ощущать силу. В присутствии святого тонкого уровня вы будете ощущать великое спокойствие. В присутствии мудреца каузального уровня вы будете ощущать глубокую невозмутимость. А в присутствии недвойственного сидхи они нередко бывают совершенно обычными людьми — вы просто обнаружите, что вовсю улыбаетесь».
«Но пандиты тоже могут это делать».
Это может делать кто угодно. Мы все постоянно транслируем свой уровень осознания. Уникальность гуру состоит в том, что он берет конкретного человека в качестве послушника — в качестве «клиента» — и работает с ним лично. И раз уж вы спросили, это нечто такое, чего я сам не хочу делать».
«И это можно делать даже в Америке?» — спросил Метью.
«Хороший вопрос. Вообще-то я верю, что гуру йога, когда она выполняется правильно, — это самая мощная йога из существующих. Но в сегодняшнем мире ее почти невозможно делать должным образом по меньшей мере по двум причинам. Во-первых, гуру йога была изобретена в феодально-аграрные времена. Полностью отдать себя в руки гуру — свои деньги, свое имущество, свои тело, ум и душу — было если не легко, то, во всяком случае, допустимо. Но в сегодняшнем демократическом обществе такое полное подчинение выглядит настораживающим или даже признаком патологии. Что составляет вторую проблему. В нашем эгалитарном обществе, где считается, что никто не может быть сколько-либо более глубоким, чем всякий другой, само понятие «гуру» вызывает неодобрение. Мысль о том, что кто-то лучше, чем кто угодно еще, глубоко оскорбительна и официально запрещена. Мы — общество глубоко окопавшихся эго, и если вы угрожаете эго мыслями о подчинении или трансценденции, вас с позором изгонят.
Так что по всем этим причинам заниматься гуру йогой в этой стране, вероятно, не следует, что весьма прискорбно. С другой стороны, у гуру йоги, именно потому, что она так сильна, больше проблем, чем...»
«Подождите, — сказала Тэмми. — Почему она так сильна?»
«Вы когда-нибудь пробовали учить иностранный язык? Это действительно весьма трудно и занимает очень длительное время, особенно если вы хотите владеть им в совершенстве. Но многие рассказывали мне, что если у вас есть возлюбленный, говорящий на иностранном языке, то вы можете выучить этот язык гораздо быстрее. Не лишено смысла, не так ли? — поскольку обучением движет любовь. То же справедливо и для гуру йоги. В гуру йоге вы влюбляетесь — глубоко и отчаянно влюбляетесь, — и эта любовь становится средством, с помощью которого вы гораздо быстрее обучаетесь языку своей собственной Подлинной Самости. Именно потому, что этим обучением движет любовь, оно происходит быстрее, чем когда вы в одиночестве сидите в углу на своей циновке для медитации, считая свои вдохи и выдохи».
«Понимаю. Но это открывает простор для множества злоупотреблений».
«Да, как раз это я собирался сказать. Именно потому, что гуру йога так сильна, она также наносит наибольший вред. Злоупотреблениям несть числа, и мы почти каждый день слышим о новом. В любом случае я откровенно сомневаюсь, что гуру йога — по некоторым очень веским причинам и некоторым поистине плачевным причинам — может иметь успех в этой стране».
«Та вот почему вы не хотите быть гуру?»
«Нет, я не хочу быть гуру потому, что не хочу вступать с людьми во взаимоотношение терапевт — клиент. То понимание, которым я обладаю, я стараюсь вкладывать в свои сочинения — передача происходит через написанное слово, — и вы можете использовать эту передачу по своему усмотрению и сами решать, есть в ней истина или нет. Но всякий раз, когда я чувствую, что вступаю на что-то хотя бы отдаленно напоминающее путь гуру, вроде намеренной личной передачи, я просто останавливаюсь. Я вовсе не думаю, что принцип гуру плох. Просто во мне нет кармы, предназначения это делать. Я не подхожу для того, чтобы бороться с людьми за их духовные судьбы. У меня нет желания вмешиваться в течение чьей бы то ни было жизни, в то время как если вы психотерапевт или гуру, вы совершенно определенно будете вмешиваться в жизнь людей, даже — и особенно — если вы недирективный терапевт. Я полностью одобряю терапевтов, духовных учителей и хороших гуру — мы все в них отчаянно нуждаемся, — но это не мое призвание».
«Значит, у вас никогда не будет учеников?»
«Традиционно существует градация возрастающей привязанности к любому учителю: ученик, последователь, приверженец. Если вы изучаете любую из моих книг, значит, вы уже ученик моей работы, и это нормально. Такой тип отношений ученик/учитель для меня приемлем. Но поскольку я не собираюсь участвовать в чьем-либо личном преображении, судя по всему, у меня никогда не будет последователей, не говоря уже о приверженцах».
«Таким образом, есть ученики вашей работы. Будут ли ваши ученики? Я имею в виду, что вы время от времени проводите семинары. Будете ли вы расширять эту деятельность?»
«На семинаре я могу общаться, быть может, с сотней человек. С помощью книги я общаюсь с сотнями тысяч. Я действительно думаю, что должен сосредоточиваться на писательской работе. С другой стороны, я всегда говорил, что после того, как я отойду от научного писательства, мне бы хотелось преподавать, путешествовать и писать плохие романы. Так что кто знает?»
Они все уходят, и я остаюсь один с Одним, простой Тайной этого момента, и этого, и этого.
Среда, 17 сентября
Чудесно! Сара [Бейтс] получила премию Института Формана в области изобразительных искусств за 1997 год. Я очень рад за нее. Но затем кое-какие плохие новости — на конференции в Хартвик-Колледже Сара упала и сломала ногу в двух местах. «Однако, будучи сильна Духом, я сумела создать двенадцатифутовый круг Почитания [вид изобразительного искусства, в котором специализируется Сара], передвигаясь на низкой коляске по полу с ногой в гипсе. Студенты были удивлены, и я тоже. Я не принимала никаких обезболивающих средств, поскольку боялась, что не смогу сосредоточиться. Это стоило мне 24 часов очень сосредоточенной работы, но мне кажется, что это одно из самых прекрасных произведений, которые я когда-либо создавала».