Один Вкус

И потому теперь, даже когда контркультурные движения заявляют, что опрокидывают или превосходят старую парадигму просвещения, они по большей части остаются прочно увязшими в ней. Они попадаются в сеть чисто Нисходящего мировоззрения, с его последовательным бодизмом, холизмом флатландии и привязанностью к одной только грубой сфере — в точности как в «старой парадигме», которую они так громко осуждают.

(Мне также пришла на ум книга Джоан Брамберг «Проект Тело», в которой прослеживается отношение девушек к своему телу в течение последних двух столетий. Типичная запись в дневнике в конце XVIII века: «Серьезно работать. Иметь чувство собственного достоинства. Интересоваться другими». Типичная запись в наше время: «Я буду худеть. Достану новые контактные линзы, хорошую косметику, новую одежду и аксессуары». Брамберг комментирует: «До XX в. тело просто не занимало в мыслях девушек центрального места. Теперь они считают тело высшим выражением своей сущности». Конечно, Брамберг пытается превратить этот бодизм в феминистскую проблему, хотя феминизм здесь ни при чем; бодизм — это просто одно из определений флатландии, в равной степени воздействующей и на женщин, и на мужчин — регрессивной, нарциссической, нивелирующей тенденции в сознании, — мы попытались лечить подавление тела регрессией к телу, мы больше не подавляем тело, мы одержимы им и полностью зациклены на нем, и результатом стал чисто Низошедший сенсомоторный мир.)

Идея, разумеется, состоит в том, чтобы объединить и Восходящее движение (от тела к уму, к душе и духу) и Нисходящее движение (от духа к душе, уму и телу). Но пока все, что у нас есть на самом деле, — это несколько чисто Восходящих трансцендентальных религий и огромное количество движений полного Нисхождения, бодизма и флатландии. Мы все еще ожидаем подлинно интегрального, недвойственного мировоззрения, и хотя несколько человек работают в этом направлении, еще предстоит сделать очень много.

Пятница, 12 сентября

Пришли гранки «Разума и Души»; сделал незначительные исправления и отослал их обратно; работа приближается к концу.

Когда я был в Нью-Йорке в «Четырех временах года» во время того двухдневного аукциона, то, беседуя с различными издателями, я всегда заканчивал одним и тем же утверждением, и сегодня я более чем когда-либо убежден в его правоте: я полагаю, что в мире происходят два основных диалога — между наукой и религией и между религией и либерализмом. Духовность сперва должна пролезть через игольное ушко современной науки, и главной задачей «Разума и Души» было показать, как это может произойти. Но после того как это произойдет, духовность должна будет пролезть через игольное ушко либерализма (и это главная тема планируемого продолжения «Разума и Души»).

В нынешней ситуации современный мир в действительности разделен на два основных враждующих лагеря — науки и либерализма, с одной стороны, и религии и консерватизма, с другой. И ключ к примирению этих лагерей состоит в том, чтобы сперва примирить религию с наукой, а потом, во-вторых, примирить религию с либерализмом, поскольку и наука, и либерализм глубоко антидуховны. И это должно происходить именно в таком порядке, поскольку либерализм даже не захочет слушать религию, если только она сперва не пройдет научную проверку.

Конечно, в известном смысле наука и либерализм правы в своей антидуховности, поскольку большая часть того, что исторически считалось «духовностью», теперь представляет собой дорациональную — магическую или мифическую, потенциально этноцентрическую фундаменталистскую догму. Либерализм традиционно возникал для борьбы с тиранией дорационального мифа — для борьбы с традиционной, ограниченной, этноцентрической религией, — и это одно из его непреходящих и славных достижений (а именно свобода, равенство и права отдельных людей перед лицом зачастую враждебного или принуждающего коллектива). И именно поэтому либерализм всегда объединялся с рациональной наукой против фундаменталистской, мифической, дорациональной религии (и консервативной политики, которая обычно опиралась на эту религию).

Но ни наука, ни либерализм не сознают, что вдобавок к дорациональному мифу существует надрациональное осознание. Есть не два лагеря — либерализм против мифической религии, — а три: мифическая религия, рациональный либерализм и надрациональная духовность. Либерализм может справедливо не доверять дорациональному мифу, но при этом непредубежденно относиться к надрациональному осознанию. Его возражения против мифических форм неприменимы к бесформенному осознанию, и потому либерализм и подлинная духовность могут рука об руку идти к более величественному завтра. Если бы это можно было показать им, используя термины, приемлемые для обеих сторон, то мы бы, на мой взгляд, впервые имели возможность постлиберальной духовности, которая сочетает в себе сильные стороны консерватизма и либерализма, но превосходит их оба в надрациональной, надличностной интеграции. Я полагаю, что «Разум и Душа» может быть, по крайней мере, хорошим началом первого диалога, и я надеюсь в ближайшие пять лет сделать то же самое для второго диалога (духовности и либерализма).

Но одно абсолютно ясно: все разговоры о «новой духовности» в Америке останутся пустой тратой времени, если не будут проведены и не дадут свои ответы эти два центральных диалога. Если духовность не сможет пройти через ворота науки, а затем либерализма, она так и не станет значимой силой в современном мире, а останется всего лишь организующим началом для дорациональных уровней развития.

Понедельник, 15 сентября

«Что такое пандит?» Ее зовут Прайтем. Тэмми привела с собой Прайтем и Мэтью для длинной беседы о нескольких неотложных вопросах. (Тэмми Саймон — основательница одной из самых успешных компании звукозаписи в Америке, которая располагается здесь, в Боулдере. Тэмми записывает всех, от Тич Нат Хана до Кэролайн Мисс и далай-ламы. Она приводит своих любимцев ко мне домой, и мы все вместе обедаем.) Мэтью (ассистент студии) и Тэмми редактировали самую последнюю книгу Гангаджи — американки, ставшей духовным учителем традиции Веданты. Прайтем хотела расспросить меня о моей работе, а у Тэмми и Мэтью было полно вопросов о Гангаджи.

«Я — пандит, а не гуру». И с этой фразы, которую я произносил сто раз в жизни, разговор снова перешел на эту труднейшую тему. «В Индии принято проводить это важное различие. Основная разница состоит в том, что гуру принимает приверженцев, а пандит нет. Кроме того, пандиты обычно посвящают себя изучению той или иной традиции, тогда как гуру может быть, а может и не быть знатоком традиции».

«Так почему пандит не принимает приверженцев или учеников?»

«Это как бы совершенно другая профессия. Для гуру или учителя принять ученика — это очень серьезное дело, почти как для психоаналитика начать работать с клиентом. Ни та, ни другая сторона не должна относиться к этому легкомысленно, поскольку речь идет о годах, возможно, даже десятилетиях, глубоко личной, тесной и напряженной совместной работы. Гуру приходится бороться, зачастую публично, с кармой или обуславливанием всех тех, кто к ним приходит. Это тяжелая и трудная задача».

«Итак, пандиты этого не делают».

«Нет, не делают. Отдельный пандит может быть более или менее просветленным, чем отдельный гуру, но в любом случае пандиты обычно ограничивают свое понимание писательской деятельностью или преподаванием (скажем, в университете) или другими вполне обыденными занятиями. Но они, как правило, не занимаются духовной терапией. Это совершенно другое поле деятельности».

«Так как же на самом деле работает гуру?»

«Ну, это зависит от гуру. Но у хороших гуру есть общая черта, и она составляет основу гуру йоги. А именно гуру разрушает карму (или обусловливание) ученика. Это происходит, когда сострадание гуру встречается с преданностью ученика. Во всяком случае, так утверждает традиция. Давайте возьмем достаточно бесспорный пример, скажем Шри Раману Махарши. (Рамана, безусловно, был величайшим Гуру в истории, так же как Плотин, вероятно, был величайшим пандитом.) Вы видели фотографии Раманы, и, хотя вы, пожалуй, не назвали бы его красивым, он невероятно прекрасен. От него невозможно оторвать взгляд. Он излучает Красоту Божественного, которая представляет собой не что иное, как его собственное состояние, и вас естественно влечет к этому состоянию. Вам хочется быть рядом с ним. Гуру — настоящий гуру — излучает привлекательность Божественного, и это помогает пробуждать вас к вашей собственной внутренней красоте, вашей собственной духовной сущности».