Кричать о ней с крыш

Курт Воннегут

Кричать о ней с крыш

Я читал ее. Я думаю, все в Вермонте читали ее, когда услышали, что Станция Святош это на самом деле Крокер-Фоллс.

Я не думал, что это настолько откровенная книжка, по сравнению с тем, что пишут сегодня. Это была самая откровенная книжка, которую написала женщина. Я думаю, именно поэтому она была настолько популярна.

Эту женщину звали Элзи Странг Могран. Я видел ее однажды. Еще я видел ее мужа, учителя средней школы. Однажды я продал им зимние аллюминивые окна и москитные сетки. Это было через два месяца, после того, как вышла эта книга. Тогда я ее еще не прочел и не обращал внимания на разговоры о ней.

Они жили в большом разваливающемся деревенском доме в пяти милях от Крокер-Фоллс и таким образом в пяти милях от всех персонажей книги. Обычно я не продавал настолько далеко на юг, не знал людей по этой дороге. Я возвращался домой после деловой встречи в Бостоне и увидел большой дом без зимних окон и решил заглянуть.

Я понятия не имел, чей это дом.

Я позвонил в дверь, и молодой человек в пижаме и халате открыл мне. Я думаю, что он не брился уже неделю. Я думаю, что из халата и пижамы он не вылезал также не меньше недели. Они были засалены. У него были дикие глаза. Он был ее мужем. В книжке его звали Лансом Магнумом. Там он был великим любовником, но сейчас он выглядел как один из людей, ненавидящих весь мир.

-- Как вы поживаете? -- спросил я.

-- Как вы поживаете? -- переспросил он с неприязью.

-- Я не мог не заметить, что в этом чудном старом доме нет зимних окон.

-- Может попробуете еще раз?

-- Что попробовать?

-- Попробуете не заметить отсутствия зимних окон в этом чудном старом доме.

-- Если вы поставите себе зимние окна, вы знаете, кто за них заплатит? -- на этот вопрос я собирался ответить сам. Я хотел рассказать ему, что деньги за окна вернутся, поскольку позволят сэкономить столько топлива. Но он не дал мне договорить.

-- Конечно я знаю, кто за них заплатит -- моя жена. Она единственный человек с деньгами в округе. Она кормилец.

-- Хорошо. Я не знаю вашей ситуации...

-- Не знаете? Все остальные знают. В чем проблема, вы не умеете читать?

-- Умею.

-- Тогда зайдите в ближайший книжный магазин, заплатите шесть долларов и начните читать о величайшем любовнике совеременности! Обо мне! -- сказал он и хлопнул дверью.

...

Я подумал, что он сумасшедший и мне пора уезжать. Позади дома я услышал звуки, похожие на крик. Я подумал, что оторвал его от убийства жены и сейчас он продолжит свое дело.

Я побежал на крик и увидел, что его издает старый ржавый насос.

Но это могла быть и женщина. Она заставляла кричать насос, и сама выглядела так, словно была готова закричать вместе с ним. Она обеими руками и всем телом нажимала на ручку насоса и плакала. Вода лилась в ведро, которое уже было полным, переливалась через край и растекалась по земле. Тогда я еще не знал, что это была Элзи Странг Морган. Ей не нужна была вода. Ей был нужен изнурительный труд и шум.

Когда она меня увидела, то остановилась и убрала волосы с глаз. В книге, естественно, она была Селестой. Она была героиней собственной книги. Женщиной, которая не знала, что такое любовь, пока не встретила Ланса Магнума. Когда я увидел ее, было похоже, что она опять забыла, что такое любовь.

-- Что вам? -- спросила она. -- Вы судебный пристав или продавец роллс-ройсов?

-- Ни то ни другое, мадам.

-- Тогда вы пришли не по адресу. Теперь здесь появляются только два типа людей: те, кто хочет меня отсудить у меня целый миллион и те, кто считает, что я должна жить как король Фарук.

-- Так случилось, что я продаю качественный продукт. Но это еще не все, этот продукт сам за себя платит. Как я уже сказал вашему мужу...

-- Когда вы видели моего мужа?

-- Только что, у передней двери.

-- Поздравляю, -- удивилась она.

-- Извините?

-- Вы первый посторонный, которого он увидел после того, как его уволили из школы.

-- Обидно слышать, что его уволили.

-- Это первое, что вы о нем слышите.

-- Я не отсюда, мадам. Я живу на севере штата.

-- Все от Чикаомини до Бангкока знают, что его уволил, -- сказал она и снова заплакала.

Теперь я был уверен, что они оба были сумасшедшими. И если у них есть дети, то они тоже безумные как клопы. Здесь очевидно не было никого вокруг, кто мог бы вносить взносы за зимние окна. Я оглядел двор и понял, что им не хватит даже на первый взнос. Я увидел кур за три доллара, Шевроле за пятьдесят и стиранное белье на веревке. Голубые джинсы, тениски и шерстяной свитер, в которые была одета женщина, не тянули даже на полтора доллара на распродаже хлама пожарной части.

-- Мадам, -- обратился я к женщине, собираясь уходить, -- мне жаль, что вам так плохо, но я надеюсь, что смогу помочь вам. Когда вам станет лучше, я с удовольствием покажу вам Роллс-ройс в мире зимних окон -- Американ три-трак, сделанные из аллюминия с откидными долговечными москитными сетками.

-- Подождите! -- крикнула она и я повернулся обратно.

-- Мэм?

-- Как бы вы поступили, если бы ваша жена делала тоже, что и я?

-- Мэм?

И она схватила ручку насоса и опять начала им визжать.

Многие спрашивали меня, действительно ли она выглядит так же, как на фотографии на перплете ее книги. Если она не хотела, чтобы все думали, что она водитель пивного грузовика, то я не понимаю, зачем она выбрала эту фотографию. На самом деле она была симпатичней, чем там, и нисколько не похожа на Джимми Хоффа.

У нее был низкий центр тяжести, это правда. Может она была несколько полной, но я знаю множество подобных людей. Самым главным было ее лицо. Оно было хорошенькое, приятное и нежное. В жизни она не выглядела так, как будто она ищет свою сигару.

На второй раз насос завизжал так сильно, что ее муж появился в кухонной двери. В руках у него была кварта пива.

-- Оно полное! -- закричал он ей.

-- Что? -- переспросила она, продолжная давить на насос.

-- Ведро полное!

-- Мне все равно!

Он схватил ручку, чтобы ее остановить.

-- Она плохо себя чувствует, -- сказал он мне.

-- Богата и знаменита, но больна как собака, -- ответила она.

-- Вам лучше уйти, а то в следующей книге в середине вы попадете в постель с Бог знает кем.

-- Следующей книги не будет! -- заявила она. -- Больше ничего не будет. Лучше мне убраться отсюда.

Она пошла к старому шевроле, забралась туда и попыталась его завести. Ничего не вышло. Аккумуляторы сдохли.

Затем умерла она. Она закрыла глаза, положила голову на руль. Было похоже, что она хочет здесь остаться навсегда.

Через минуту ее муж забеспокоился. Он босиком пошел к машине, и я увидел, что он ее на самом деле любит.

-- Дорогая, дорогая моя?

Ее голова не двигалась. Она открывала только рот.

-- Позови продавца роллс-ройсов, который здесь был. Я хочу Роллс-ройс. Прямо сейчас.

-- Дорогая?

-- Хочу! -- она подняла руку. -- И я хочу норку, две норки! Хочу сотню платьев от Бергдорфа Гудмана. Кругосветное путешествие! Алмазное ожерелье от Картье! -- она вылезла из машины. -- Что вы продаете? -- спросила она меня.

-- Зимние окна.

-- Их я тоже хочу! Зимние окна повсюду!

-- Мэм?

-- Это все, что вы продаете? Может у вас есть что-то еще для меня? У меня на кухне лежит чек на сто шестьдесят тысяч долларов, а вы не можете отщипнуть себе кусок?

-- Еще я продаю ванны и жалюзи.

-- Замечательно! Я беру их!

Ее муж внимательно на нее посмотрел и преврал ее.

-- Может быть ты устал от жизни, -- сказала она, -- но я только начинаю жить. Может ты меня больше не любишь, если и любил когда-нибудь. Но в конце концов у меня есть достаточно денег, чтобы все себе купить. Вот это и есть изобилие.