Страница 80 из 86
Мы снова вышли в успевший уже надоесть коридор, только он оказался короче, и по сторонам можно было увидеть двери. Крондор Лай отворил одну из них, пропуская нас внутрь в комнату. Она оказалась достаточно просторной. Как и в доме Кетана в Тангоре внутреннее убранства не поражало глаз роскошью и разнообразием: два уже привычных матраса, высокое узкое окно, больше напоминающее бойницу, под ним ниша для меча, символизирующая мир в доме. Здесь как видно помнили и чтили традиции Тангера. Что ж — это правда — забывший прошлое не имеет будущего.
— Я рад приветствовать вас в Академии. Если что-нибудь понадобится — обращайтесь — сказал Крондор Лай и исчез, загадочно улыбнувшись сыну на прощанье.
Кетан поставил меч в стенную нишу, и устало опустился на ложе. Он выглядел расстроенным, и я не удержалась от вопроса:
— Что тебя обеспокоило, Кетан?
Он болезненно усмехнулся и произнес:
— Нас провели как детей, Ката — на этой двери нет замка, за ней нет стражников, но ему это все и не нужно. Мы можем сколько угодно искать выход отсюда, и все будет тщетно. Ведь все здание — один сплошной лабиринт.
— Это я заметила, но если вообще не пытаться, то мы сгнием здесь, так и не добравшись до порталов. А этого я, после всего перенесенного нами, просто не могу себе позволить.
Какая-то неуловимая меланхолия распространилась на нас. Я подошла к окну — день за стенами Академии почти угас. Оказалось, что наше окно расположено невероятно высоко над землей.
— Кетан, можно тебя спросить об одной вещи? — Кетан озадаченно посмотрел на меня и кивнул головой.
— Мы ведь все время шли вниз, так?
— Да — удивленный моим вопросом и, не понимая к чему я клоню, он поднялся и подошел ко мне.
— Так почему же я вижу шпили башен на уровне нашего окна?
Кетан подошел ко мне, взглянул сквозь окно в вечерний сумрак, в котором четко виднелся лишь силуэт одной из башен и болезненно рассмеялся.
— Катарина — наконец ответил мой доведенный до отчаянья друг — для Лая изменить восприятие пространства плёвое дело. Видимо, он этим и воспользовался. А ты надеялась выбраться из окна? Жаль, милая, но я не владею даром левитации, а моих познаний в телепортации хватит лишь на полпути до земли.
Я смотрела на него во все глаза. Он удивленно посмотрел на меня:
— Только не говори, что ты об этом не знала.
— Да нет же, Кетан. — я почувствовала, что от смущения краснею — просто за все время нашего знакомства ты впервые назвал меня милой.
Теперь уже он странно посмотрел на меня и вновь улыбнулся, теперь только нежнее.
Бессилие навалилось неподъемной тяжестью. Мне вдруг стало все равно, что будет дальше. Я отошла от окна и опустилась на постель так же обессилено, как незадолго до этого Кетан. Он был прав: нас провели как малышей.
Спать совсем не хотелось, не смотря на долгий утомительный полет. Кетан открыл окно, влез на него и уселся на оконной раме, упершись в нее ногами. Закат уже догорел, и из-за песчаных холмов выползала на темное ночное небо непостижимая темно-красная луна огромных размеров. Нигде и никогда до этого я не видела луну такой. Кетан смотрел на нее какое-то время, а потом из глубины его естества исторгся вой. Этот звук ошеломил меня. Он прошелся по нервам, как рука музыканта по струнам. Этот вой был полон неземной печали, леденящего душу отчаянья, но вместе с тем так красив, так мелодичен, что хотелось слушать его непрерывно вечность до скончания времен.
Внезапно кто-то снизу откликнулся на зов таким же траурным эхом, затем кто-то справа в башне подхватил песню скорби. Вскоре выла уже добрая половина Темной Академии, а затем вой заполнил улицы и распространился по поселению вокруг как холодные воды реки после весенних ливней. Под воздействием этих звуков я ощутила как что-то темное, звериное поднимается из глубин души. На дне моих лёгких заворочался клубок чего-то неясного, требующий немедленного выхода и, повинуясь инстинкту, я завыла. Завыла так же слёзно и протяжно как сотни, тысячи лет назад выли мои предки, восхваляя эту кровавую луну. Она смотрела с небес на меня, она заглядывала мне в глаза, как любимой дочери, как наследнице никому не нужного бытия. Она хотела услышать музыку моей души, и я пела ей. Я пела ей мою тоску по миру Ворфа. Я пела ей мою усталость от этого бытия, я пела ей ностальгию по никогда не виденным мною мирам, по несбыточным мечтам, по пеплу не рожденных существ, по холоду пламени, по сладости соли по теплу морозного дня по вселенской любви, которую рождает в душе лютая ненависть. И она услышала меня — ее цвет медленно стал меняться из кроваво-красного превращаясь в небесно-жемчужный. Теперь, когда серебром ее неземного сияния была залита вся равнина, на которой раскинулись постройки Академии, вой стих. Он утихал в том порядке, в котором начинался: последним замолчал Кетан, и наступила звенящая тишина. Она мгновенно заполнила все углы комнаты и воцарилась внутри меня. Она принесла полную опустошенность. Было такое ощущение, что меня выпили до дна — все мои силы. Но вместе с тем я ощутила такое спокойствие и умиротворение, какого не знала давно. Возможно с тех пор, как покинула дом. Что это было? Почему? Но Кетан не отвечал, ведь он не слышал вопросов. Он сидел не шевелясь. Он любовался луной.
6
Солнце стояло высоко в небе, заглядывая в окно нашей комнаты и будя меня. Странно, что я совсем не помнила момент, когда уснула, когда уснул Кетан. Во сне его лицо было таким умиротворенным. Мне начинало казаться, что так и должно быть. Ничего не произошло — все идет верно. Но я знала, что это не так.
Я приблизилась и коснулась губами его теплых чуть влажных губ. "Не хочу, чтоб это было в последний раз" — пронеслось в моей голове в тот момент, когда он открыл глаза.
Кетан удивленно посмотрел на меня. Я улыбнулась ему и подала руку предлагая встать.
— Ката, какая рань! Может, еще поспим?
— Ну, ты и соня! Солнце уже прошло зенит! Вставай — мы отправляемся на поиски портала!
Он хмыкнул и тряхнул головой, отгоняя остатки сна.
Мы вышли в коридор. Как и ожидалось — он пустовал, на всем его протяжении лишь кое-где были заметны двери. Первое, что решено было сделать — проверить все комнаты. Но вскоре наш исследовательский пыл начал угасать. Казалось, дверям не будет конца. Или конца не будет коридору. Я уже отчаялась найти хоть какую-то зацепку, когда Кетан внезапно остановился перед нишей для меча в очередной комнате. Он щелкнул пальцами и, воскликнув "Конечно! Как же я раньше не догадался!", начал ощупывать каждый камень в нише, с усилием надавливая на него. Он обследовал таким образом всю нишу, но это ничего не дало — тогда мы отправились в предыдущую комнату, но и там результат был таким же. Так мы вернулись назад. Кетан недоумевал и злился все сильнее с каждой неудачей, но ничего не объяснял. Мы обследовали еще пару комнат. В очередной раз Кетан принялся ощупывать кладку ниши. Я же в ожидании облокотилась ладонью о тонкую ткань, висевшую рядом с ней. На ней было написано "Честь — превыше всего", и в этот момент под моей рукой камень ушел вглубь, раздался еле слышный щелчок и скрытый в стене механизм сработал, открывая проход в стене.
— Ничего не пойму, — произнес Кетан — как это произошло?
Ничего не ответив, я устремилась в темную щель в стене.
Проход неожиданно вывел нас в ту самую залу с огромным темным зеркалом во всю стену. Я уже хотела было подойти к нему, но внезапно раздался скрип. В следующую секунду Кетан схватил меня за руку и утащил обратно в проход. Сквозь щель в двери мы видели, как пара высоких закутанных в черную ткань с головы до ног магов прошли в другой конец зала и скрылись за дверью.
— Кетан, почему они нас не почувствовали? — спросила я шепотом.
— Потому что я не так беспечен, как ты — улыбнулся он.
И вправду — как я не догадалась скрыть нашу ауру? И что со мной происходит?
Подождав немного, мы прошли в ту дверь, в которую ушли маги. Теперь наши действия стали еще аккуратней.