Цикл правления

Эльфийка, посмотрев вдаль, вновь заметила пирамидальное сооружение и, вскочив на коня, пришпорила его, заставляя сорваться с места. Кобыла Клема громко заржала и понесла его за конем Киа, как всегда испуганно навострив уши. Рядом длинными прыжками несся Проклятый, ни на шаг не отставая от отряда. Природа вокруг них затихла, даже туман осел, открывая взору дальние просторы, и дюны прекратили свои песнопения, словно ожидая чего-то.

Постепенно их взору открылась ступенчатая четырехугольная пирамида, выложенная из серых гранитных плит. Нижняя ступень была покрыта руническими узорами, которые сплетались в подобие пятилучевой звезды на арочной двери, ведущей внутрь строения. По углам пирамиды, на расстоянии ста метров, высились колонны, покрытые изображениями, под грузом времени потерявшими былые очертания. Верхушки колонн венчали черепа, в глазницах которых поблескивали карминовые рубины. Они были вырезаны из золотистого камня. Каждый изгиб, каждый контур был отшлифован с тщательностью, граничившей с безумием. Оглянувшись, Киа увидела, как на их маленький отряд несется волна, состоящая из песка, сметая все на своем пути. Эльфийка пригнулась к шее своего скакуна, моля лишь об одном — лишь бы они успели скрыться от надвигающейся угрозы в стенах… гробницы. Как только они пересекли какую-то невидимую линию, глазницы черепов заискрились, наполняясь светом. Заскочив под свод столь странного строения, девушка спрыгнула с лошади, придерживая ее под уздцы, и нежно погладила по шее, стараясь успокоить. Рядом послышался гулкий стук копыт — это Клем, не замедляя движения своей лошади, заскочил в помещение. Лишь Ворен внезапно остановился, не решаясь войти под своды гробницы. На его зверином лике застыло выражение, отдаленно похожее на страх с примесью отвращения. Небо затянуло сизой дымкой, мир словно погрузился во тьму, так трудно было различить хоть что-нибудь вокруг. Стена песка надвигалась с удивительной скоростью, не оставляя сомнений на тот счет, что она будет здесь через считанные минуты, а еле различимая в пылевом тумане фигура Проклятого не двигалась с места. Сердце Киа на миг замерло, а затем тревожно забилось. Глубоко вдохнув запыленный воздух, она закричала:

— Проклятый! Быстрее беги сюда! Буря надвигается! Быстрее!

Лишь свист усиливающегося ветра был ей ответом. Сжав кулаки, Киа прошептала:

— Никто больше не умрет по моей вине. Я этого не позволю.

Прикрыв лицо рукой, эльфийка хотела уже выскочить из укрытия, когда гном схватил ее за руку, дернув на себя.

— Кианэма, ты должна остаться здесь. Там уже слишком опасно! Ради Грога прошу, останься здесь. Прошу! За Проклятым пойду я.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Ради Грога я сама должна пойти за ним. Проследи за конями.

Вырвав свою руку, эльфийка быстро выскочила наружу, изо всех сил стараясь подавить страх. Напрягшись всем телом, чтобы ее не опрокинуло на землю сильным ветром, она закричала:

— Проклятый!

В то же мгновение рот наполнила пыль, забивая дыхательные пути. Закашлявшись, Киа попыталась сдвинуться с места, но резкий порыв ветра чуть не сбил ее с ног. "Дура, и чем я могу помочь Проклятому? Я как беспомощное дитя, не в силах даже себя защитить".

Внезапно что-то опрокинуло ее наземь и прижало к песку. Она хотела пошевелиться, но сил хватило лишь для того, чтобы повернуть голову и заметить, как нечто тяжелое со свистом пролетело мимо. Затем кто-то рывком поднял и поставил ее на ноги. Это оказался Ворен. Зло скаля зубы, он подтолкнул ее вперед, заставляя сорваться на бег. За их спинами свирепел ветер, на них неумолимо неслась песчаная стена, грозящая похоронить их заживо. Сердце Киа на миг замерло от ужаса, и вдруг она споткнулась и упала, понимая, что уже не поднимется вновь. Но Проклятый подхватил ее на бегу и закинул себе на спину, помчавшись вперед изо всех сил. Через несколько мгновений они оказались в помещении. Клем, подскочив к Киа, стащил ее со спины Проклятого, а тот, ощетинившись, прорычал:

— Помогите закрыть дверь!

Девушка сцепила пальцы, притягивая силу бушующей природы, и создав воздушного змея, направила его на двери, едва успев прокричать:

— Отойдите!

Воздушное создание врезалось в арочную дверь, заставив ее створки с грохотом закрыться. Клема, Киа и Проклятого окутала тьма, затем на мгновение наступила тишина, после чего стены сооружения сотряслись, и с потолка посыпалась пыль. Сотворив огонь, эльфийка оглянулась и от испуга вскрикнула, когда к ней подскочил Проклятый, шипя:

— Сумасшедшая! Зачем ты выскочила наружу? Ты могла погибнуть!

Клем нахмурил брови, схватившись за топорище:

— Смотри, что говоришь, животное.

Обернувшись к гному, Проклятый зло произнес:

— А где ты был, когда твоя подопечная ушла из-под укрытия? Так ты ее охраняешь?!

Покраснев от гнева, гном покрепче перехватил топорище:

— Она тебя пошла спасать!

— Я сам смогу о себе позаботиться, не ожидая помощи от столь слабого существа!

Встав в боевую стойку, гном приготовился атаковать, когда Киа тихо произнесла:

— Хватит. Прекратите вы оба.

После чего она взглянула в глаза Проклятому, стараясь скрыть свое уязвленное самолюбие, и проговорила:

— Признаю, что поступила глупо. Своим поступком я могла подставить под удар не только себя, но и вас с Клемом. Постараюсь, чтобы впредь такое не повторялось. Но прошу больше не отчитывать меня, как неразумное дитя.

Проклятый заметил, что Клем вновь положил ладонь на рукоять топора, и, миролюбиво хмыкнув, кивнул головой. Нахмурив брови, Киа кивнула, принимая его согласие, затем, обернувшись к своему попечителю, улыбнулась:

— Прости меня, Клем.

Тот, горестно вздохнув, пригладил свои взлохмаченные волосы.

— Я сам виноват. Мне не следовало позволять тебе выходить. Ну ладно… где же мы оказались?

Оглянувшись вокруг, Клем заметил на стенах различные изображения из жизни народа, который, судя по древности их оружия, жил несколько тысячелетий тому назад. Настенные рисунки, несмотря на их старину, не потеряли яркости красок. Гном заметил также, как сужается коридор, уходя вглубь сооружения, и как низко нависает потолок, не для него, конечно, потому что для его роста этот потолок был нормальной высоты, а вот для Кианэмы… Стараясь не шуметь, Клем подошел к стене, дотрагиваясь до рисунков, стараясь вникнуть в смысл изображенного. Эльфийка же посмотрела на Ворена и заметила, как зловеще блеснули в полумраке его глаза.

— Что это за место, Проклятый?

Он, склонив голову, впервые попытался отвести взгляд, но, передумав, посмотрел девушке в глаза:

— Обитель зла, если можно так выразиться. Здесь похоронен император Рахмус, который был помешан на своих победах, но постоянная война истощала ресурсы его страны, отчего армия уменьшалась с каждым годом. Для него это было трагедией — вокруг столько мертвых солдат, а воевать некому, — Ворен усмехнулся, Киа, еще не привыкшая к его улыбке, вздрогнула. — Ведь мертвецы — ресурс неограниченный. Если такому вояке нанесут смертельную рану, он все равно не прекратит атаки. Мечта для подобных правителей. Одна беда: в императоре не было даже толики силы, не то, что на армию нежити, но и для того, чтобы вызвать хотя бы призрачного духа. Это же такой пустяк — пустяк, который мешал выполнению его грандиозных планов.

Киа передернула плечами, после чего прошептала:

— Не тяни.

— Слушаюсь. Неизвестно как, но он заполучил перчатку, позволяющую вызывать тысячи полусгнивших трупов и скелетов. Только она имела один существенный недостаток — питалась жизненной энергией владельца. Как всегда случается со столь великими по-своему людьми, императора постигла нелепая смерть. Его убили, причем собственные воины — живые. Им пришлось не по нраву соседство с мертвецами. Все на этом бы и закончилось, если бы опять не одно "но" — перчатка каким-то образом сохранила в нем маленький огонек жизни, то есть, он сам стал чем-то вроде ходячего мертвеца, зато обрел мечту любого некроманта — вечную жизнь. Маги, чтобы не позволить ему воскреснуть, замуровали его в этой гробнице. Его покои охраняют многочисленные заклинания. В былые времена меня привлек сей элемент черной магии, и мне хотелось посетить его покои. Точнее, полюбоваться перчаткой, но я не посмел даже зайти под своды пирамиды… испугался того, что может произойти из-за моей неопытности.