Страница 50 из 67
— Хоть бы таблетки нормально растворила, дрянь! Я теперь из твоих рук в жизни ничего не возьму. Что, думаешь, ты самая умная? Как бы не так, я тебя насквозь вижу. Пошла отсюда, пока я тебя собственными руками не задушил! И не думай, что если я пьяный, то я дурак. Меня жизнь многому научила, и пьяный я соображаю ничуть не хуже, чем трезвый. У меня мозг никогда не отключается, а если бы он у меня хоть изредка отключался, то меня бы уже давно убили. А на тот свет мне еще рановато. Я не знаю, что ты мне там подмешала, снотворное или яд, и не хочу это знать. Мне это по барабану. Сейчас я тебе ничего не сделаю, но после этого вечера не жди от меня пощады. Я с тобой потом поговорю, в спальне. И не вздумай пытаться бежать. Ребята из охраны предупреждены. Если они тебя поймают, то тебя тут же будет трахать араб! Убежать тебе не удастся! Забудь о побеге!
Я закрыла лицо руками и, встретившись с перепуганным взглядом танцующей Катерины, выскочила из гостиной. Голова просто раскалывалась от боли, в висках бешено стучало. Поднявшись вверх по лестнице, я остановилась у спальни Анатолия, посмотрела вниз и, убедившись в том, что Анатолий не бежит следом за мной, а продолжает веселиться, осторожно открыла дверь. Зайдя в комнату, я тут же закрыла за собой дверь. В эту минуту я думала только об одном: мне нужны мои деньги и паспорт. Открыв одну из стоящих рядом с кроватью тумбочек, я нервно подняла руку и коснулась левого виска. Мне показалось, что в мой левый висок вошла довольно длинная игла. Голова наполнилась страшным шумом. Боль усиливалась и уже становилась нестерпимой. Я слышала, что так бывает на нервной почве и стоит только успокоиться, как все пройдет, но такую роскошь, как спокойствие, я позволить себе не могла. В верхнем ящике тумбочки лежал пистолет, а под ним мой загранпаспорт и совсем немного долларов на обратный билет. Достав пистолет, я внимательно его рассмотрела, увидела, что он заряжен, и сунула его в карман брюк. Затем убедилась в том, что загранпаспорт мой, положила в него деньги и запихнула в другой карман.
Когда я подошла к двери, у меня закружилась голова. Почему-то я почувствовала себя воровкой, хотя я ничего не крала, а взяла только то, что мне принадлежит. Перекрестившись, я заставила себя не думать о боли и мысленно пожелала себе удачи.
Выйдя из спальни Анатолия, я остановилась на лестнице, перегнулась через перила и посмотрела вниз.
— Веселее! Веселее! Живее! Энергичнее! Сегодня наша ночь!!! — выкрикивал Анатолий танцующим девушкам. — Я хочу, чтобы вы танцевали до седьмого пота! Молодцы! Еще энергичнее! Я хочу почувствовать себя настоящим шахом!!! Я шах, а вы мои рабыни!!!
— Господи, сколько же тебе нужно выпить, чтобы упасть без чувств, — раздраженно произнесла я и спустилась вниз.
Затем я вышла из дома, набрала в грудь побольше свежего ночного воздуха и посмотрела на звездное небо. Это было совсем чужое небо. Уж слишком черное и холодное оно было, совсем не такое, как дома. Да и звезды на нем были какие-то неяркие, тусклые и еле мерцающие. Мне вспомнилось то время, когда я искала на небе свою звезду. Это было удивительное время, потому что я была слишком молода, слишком наивна и всю меня переполняло огромное желание жить. Тогда я была несравненной соблазнительницей, с огромной волей, острым умом и крепкими нервами, которые позволяли мне держать дистанцию с людьми на том уровне, на котором мне было нужно. Я хотела жить без забот, но при этом никогда не растворялась в интересах мужчины и всегда мечтала самореализоваться. Я искала любовь, я постоянно ее искала. Я искала то чувство, о котором все говорят, но которое испытали совсем немногие. Я искала это незнакомое чувство и верила, что оно обязательно должно быть благородным, страстным, глубоким, но при этом ни в коем случае не разрушительным. Я искала человека, на которого бы я смогла направить свое чувство, понимая, что именно с ним я смогу спокойно пойти по этой жизни и обрести настоящее спокойствие. Мне просто хотелось жить так, как мечталось, и с тем, о ком тоже мечталось.
Я еще раз посмотрела на звездное небо и подумала о том, как же оно далеко. А в этом небе проносятся самолеты, и в одним из них летит тот, который хотел увести меня в заоблачные дали и сделать по-настоящему счастливой. Эх, видел бы он меня сейчас… Хотя нет, не стоит. Пусть он запомнит меня счастливой, сияющей и излучающей теплый свет, который всегда манит и зовет к себе, к которому хочется приблизиться и у которого хочется хоть немного погреться, но как только ты приблизишься к нему, то сразу почувствуешь, как от него веет холодом. Пусть он запомнит меня в аромате роз, который ему всегда безумно нравился. Пусть он запомнит меня с лукавыми ямочками на подбородке, со смеющимися глазами и вздернутым носом. Пусть он запомнит меня веселой девушкой, которая всегда и во всем пробивала себе дорогу в жизнь сама, ни на кого не надеясь и ни у кого ничего не прося… Пусть он никогда не узнает о том, что приключилось со мной сейчас, о том, что, несмотря на массу поклонников, которые одолевали меня у него на глазах, я осталась одна. Пусть он никогда не узнает, что целых двенадцать лет я была любовницей женатого человека, запасной женой, что этот человек убил во мне всякую любовь к себе и каждый день внушал мне страшную, нелепую мысль о том, что я должна примириться со своей участью. Он никогда не узнает о том, что за все эти долгие двенадцать лет я почти не изменилась внешне, я была все такой же ухоженной, свободолюбивой и жизнерадостной, но в душе я превратилась в какую-то жалкую рабу, которая тем не менее всегда бредила свободой, мечтала разорвать этот порочный круг и вступить в новую жизнь. Пусть он никогда не узнает всю мою жизнь и не увидит весь ужас, написанный на моем лице. Он никогда не увидит того мужчину, который отнял у меня свободу и после каждой моей попытки устроить свою личную жизнь вставлял мне палки в колеса. Пусть он не знает о том, что я попала во власть мужчины, который хотел властвовать не только над моим телом, но и над моей душой и любой намек на то, что он женат, воспринимал как личное оскорбление… Он никогда не узнает, как я попала на эту виллу и что здесь со мной произошло. Ему не нужно это знать. Ему просто не нужно это знать. Наверно в жизни есть какой-то закон, что если тебя всю жизнь окружают мужчины, которые пытаются завоевать твое расположение, то ты обязательно останешься одна и в один совсем не прекрасный день поймешь, что одиночество — это твой удел. Говорят, одиночество — это удел сильных, а я всегда была сильной. Всегда. И наоборот. Если твоя юность прошла вне мужских взглядов и ухаживаний и ты была лишена роскошных букетов и красивых комплиментов, значит, ты обязательно встретишь свою любовь, удачно выйдешь замуж и всю жизнь будешь счастлива.
Внезапно я с удивлением услышала чьи-то мужские голоса. Прислушавшись, я удивилась еще больше: незнакомцы говорили по-русски.
— Михей, там в будке два араба сидят. Если я правильно понял, то это служба безопасности виллы.
— Только у арабов может быть такая беспонтовая служба безопасности, — рассмеялся второй незнакомец.
Поняв, что мужчины идут в направлении дома, я тут же зашла на веранду, присела и принялась слушать. Мужчины разговаривали где-то рядом, но слышно было плохо, и я изо всех сил вслушивалась в каждое слово.
— Мы там лодку бросили, как ты думаешь, это не очень подозрительно?
— А мне кажется, что до этого вообще никому дела нет. В доме, по-моему, какая-то грандиозная гулянка. Слышишь, как музыка грохочет, бабы визжат. Вилла неплохая, только я эту службу безопасности не пойму. Понатыкали видеокамер, забор массивный, а про море-то и забыли. Можно смело на лодке приплыть.
— Вообще, по идее тут на берегу тоже какая-нибудь охрана должна быть, а ее и в помине нет. Вот уж повезло так повезло.
— А вон там, видишь на берегу какой-то домик… Не знаю, может быть, охранника, а может, спасателя. Только там нет никого.
— В том-то все и дело. Заходите, гости дорогие, чаю попейте с ватрушками… У нас двери открыты. — Послышался неприятный смех.