Страница 9 из 69
30 июня 1895 года у меня было переживание, благодаря которому я никогда не забуду эту дату и навсегда сохраню её в памяти. Я месяцами пребывала в муках отроческих горестей. Жить не стоило. Не было ничего, кроме печали и тревог. Я не просила о появлении на свет, но я на нём оказалась. Мне было ровно пятнадцать. Никто меня не любил, и я знала, что у меня ужасный характер, и поэтому я не удивлялась, что жизнь так трудна. Впереди не предвиделось никакого будущего, кроме брака и нудного быта человека моей касты и положения. Я ненавидела всех (за исключением двух-трёх человек) и завидовала своей сестре, её уму и привлекательности. Меня воспитали христианкой самого узкого толка, уверенной в том, что пока люди думают не так, как я, они не спасутся. Англиканская церковь делится на две партии: одна консервативная, почти англо-католическая, и другая, с евангелическим уклоном, обрекающая на ад тех, кто не принимает определённых догматов, и сулящее рай тем, кто их принимает. Я шесть месяцев в году принадлежала к одной партии, а остальные шесть месяцев (когда не находилась в Шотландии под влиянием тёти) — к другой. Я разрывалась между красивыми ритуалами и узкими догмами. Обе группы назойливо твердили мне о миссионерской работе. Мир делился на христиан, упорно работающих над спасением душ, и язычников, кланяющихся каменным истуканам, боготворящих их. Будда был 35] истуканом, и мне никогда не приходило в голову, что изображения Будды равнозначны статуям и изображениям Христа в христианских церквях, знакомых мне по европейскому континенту. Я находилась в непроглядном тумане. Тогда-то — когда я находилась на пике скорби и в самой гуще своих сомнений и дилеммы — ко мне пришёл один из Учителей Мудрости.
Во время этого случая и много лет спустя я не имела ни малейшего представления о том, Кто Он такой. Я онемела от испуга. При всей своей юности я была достаточно наслышанной, чтобы знать об отроческом мистицизме и религиозной истерии; я слышала религиозные дискуссии на эту тему. Я посетила немало религиозных собраний и видела как люди “теряют контроль” над собой, как я это называла. Поэтому я никогда никому не рассказывала с своём переживании из страха, что меня сочтут душевнобольной, требующей усердного попечения и присмотра. Духовно я была вполне живой. Я неописуемо остро сознавала свои ошибки. В то время я гостила у тёти Маргарет в Кастрамонте, в Кёркубри, где царила образцово-религиозная атмосфера.
Было воскресное утро. В предыдущее воскресенье я прослушала проповедь, всколыхнувшую всё моё устремление. В это же воскресенье я почему-то не пошла в церковь. Все ушли и в доме никого не было, кроме меня и слуг. Я читала в гостиной. Дверь открылась, и вошёл высокий человек в европейской одежде (как помню, очень ладно скроенной), но с тюрбаном на голове. Он подошёл и сел рядом. Я окаменела при виде тюрбана и не могла произнести ни звука, не то что спросить, что он здесь делает. Затем он стал говорить. Он сказал мне, что запланирована определённая работа, которую я могла бы выполнить для мира, но для этого от меня потребуется кардинально изменить свой нрав; мне следует 36] прекратить быть такой неприятной молодой особой, надо постараться обрести достаточный самоконтроль. Польза, которую я в будущем смогу принести Ему и миру, зависит от того, насколько я справлюсь с собой, и от перемен, которых я сумею добиться. Он сказал, что, если я достигну реального самоконтроля, мне можно будет доверять, и что я буду путешествовать по всему миру, посещать множество стран, “постоянно выполняя работу своего Учителя”. Эти слова и поныне звучат у меня в ушах. Он подчеркнул, что всё зависит от меня, и сказал, что именно я могу и должна сделать немедленно. Добавил, что будет вступать в контакт со мной с интервалами в несколько лет.
Беседа была очень краткой. Я ничего не говорила, просто слушала, Он же говорил довольно настойчиво. Сказав то, что собирался, Он встал и вышел; помедлив у двери, Он подарил мне взгляд, который я до сих пор помню очень отчётливо. Я не знала, что делать. Оправившись от шока, я почувствовала страх и подумала, что я спала и видела сон или что я схожу с ума, а затем ощутила самодовольное удовлетворение. Я почувствовала себя кем-то вроде Жанны д’Арк (она в то время была моей героиней), подобно которой я вижу духовные видения и, следовательно, предназначена для великой работы. Какой именно — я не могла вообразить, но возомнила себя возвышенным почитаемым наставником тысяч людей. Это очень типичная ошибка начинающих, подобные ошибки я вижу сейчас в избытке в различных оккультных группах. Благодаря искренности и устремлению люди добиваются внутреннего, духовного контакта, но потом интерпретируют его в терминах личностных достижений и собственной значительности. Такова реакция на чрезмерную стимуляцию. Описанная реакция сменилась у меня другой — критика, которой Он меня подверг, безраздельно заполнила мой ум. Я решила, что наверное я всё-таки не стою в 37] одном ряду с Жанной д’Арк, что я могла бы быть лучше, чем есть, могла бы попытаться начать контролировать свой довольно буйный нрав. Что и начала делать. Я постаралась не быть такой раздражительной, держать в узде свой язык, и за какое-то время стала такой подозрительно хорошей, что семья моя всполошилась. Они стали спрашивать, не заболела ли я, чуть ли не умоляли меня возобновить свои бурные выходки. Я стала чопорной, слащавой и сентиментальной.
С годами я подметила, что с интервалами в семь лет (пока мне не исполнилось тридцать пять) имели место признаки наблюдения и интереса со стороны этого человека. А в 1915 году я открыла, кто Он такой, поняла, что и другие люди знают Его. С тех пор взаимоотношения наши становились всё более и более тесными, и сегодня я могу по своей воле вступать с Ним в контакт. Удостоиться контакта с Учителем возможно только в том случае, если ученик готов никогда не пользоваться этой возможностью, кроме моментов действительной необходимости ради служения миру.
Я узнала, что моим гостем был Учитель К.Х., Учитель Кут Хуми. Он очень близок к Христу, действует в сфере наставничества и является выдающимся представителем любви-мудрости, полным выражением которых является Христос. Реальная ценность моего переживания не в том, что я, девушка по имени Алиса Ла Троуб-Бейтман, имела беседу с Учителем, а в том, что, не зная абсолютно ничего о существовании Учителей, познакомилась с одним из Них, и Он со мной разговаривал. Ценность заключается и в том факте, что всё, что Он мне сказал, было правдой (после того как я приложила упорные старания, чтобы удовлетворить требованиям), и в том, что Он оказался не Учителем Иисусом, как я естественно предполагала, а Учителем, о Котором я едва ли могла слышать и Который был совершенно мне неизвестен. Как бы то ни было, Учитель К.Х. является моим Учителем, любимым и реальным. Я работаю для Него постоянно с пятнадцатилетнего возраста и являюсь ныне 38] одним из старших учеников в Его группе, или — как она эзотерически называется — в Его Ашраме.
Я делаю эти утверждения с определённой целью. Столько чепухи говорилось на эти темы, столько притязаний выдвигалось теми, кто не обладает необходимыми ментальной и духовной ориентацией и опытом, что истинные ученики стесняются упоминать о своей работе и своем положении. Чтобы они не стеснялись этого в будущем, я хотела бы развенчать всю бессмыслицу, распространяемую многими эзотерическими (так называемыми) школами мысли. Притязание на ученичество всегда допустимо; оно ничего не отнимает, а только придаёт веса, если подкрепляется жизнью, исполненной служения. Притязание же человека на то, что он является посвящённым определённого статуса, категорически недопустимо, кроме как среди людей того же ранга, но тогда в таком притязании нет необходимости. Мир полон учеников. Пусть они подтвердят это. Пусть они сплотятся в ученичестве и облегчат другим возможность сделать то же. Так будет доказано существование Учителей, причём доказано правильно — жизнью и свидетельствами тех, кого Они тренируют.