Страница 49 из 69
Весной 1931 года мы решили принять приглашение Ольги Фрёбе и поехать на несколько месяцев в её дом на итальянских озёрах. Можно себе представить, с каким возбуждением девочки строили планы, покупали чемоданы, укладывали одежду и гадали о том, что там произойдет. Они никогда в жизни не покидали Соединённых Штатов, за исключением моей старшей дочери Дороти, которая побывала на Гавайях. Алиса Ортиз проявила своё обычное благородство и позаботилась о том, чтобы у нас всех была приличная одежда, а также оплатила все дорожные расходы.
Мы выбрали небольшое судно, которое шло из Нью-Йорка прямо в Антверпен, в Бельгию; признаюсь, что жизнь на борту с тремя девочками, полными жизни и энергии, немного утомительна. Уследить за ними было трудно. Нелегко было загонять их каждый вечер в постель. Ведь девушке совсем не смешно, когда она самозабвенно танцует с каким-нибудь офицером и вдруг, увидев стоящего в стороне родителя, понимает, что ей пора ложиться спать. Но они вели себя очень хорошо, хотя и были очень возбуждены. Они знали всех на борту: кто такие, откуда едут и как зовут, и пользовались огромной популярностью.
221] Несколько лет назад я наткнулась на большой узел и, развязав его, обнаружила три затейливых бальных наряда, которые я сделала для девочек на борту судна. Идея была совсем неоригинальная, наряды были звёздно-полосатыми: тёмно-синие юбки с белыми полосами и белые блузки, усыпанные красными пятиконечными звёздами. Я отказалась от мысли пришить сорок восемь звёзд на каждую блузку, так как это требовало много шитья, но общий замысел был самым патриотическим и забавным.
Никогда не забуду день, когда мы вошли в устье реки Шельды и пришвартовались в Антверпене. Девочки, разумеется, никогда не видели иностранных городов. Всё казалось им новым и странным: от фиакра, на котором мы ехали в отель, до перин на кроватях. Мы остановились в отеле “Фландрия” и прекрасно провели несколько дней в Антверпене. Помеченные скатерти в Лан Виординер, иностранная кухня и кофе с молоком — всё сильно их волновало, а для меня было полным воспоминаний.
К нам присоединилась моя подруга, чтобы побыть с нами в Асконе, но несколько дней спустя она оставила нас в Антверпене, так как хотела совершить с дочерью поездку по Рейну. У неё было совершенно отличное от нашего с Фостером представление, как нужно наслаждаться другой страной. Утром она спускалась вниз с дочерью по одну руку и с путеводителем Бедеккера в другой руке. “Алиса, — говорила она мне, — что ты собираешься посмотреть сегодня утром? В путеводителе тремя звёздочками отмечена одна статуя, а ещё можно посмотреть Рубенса в кафедральном соборе и массу всего другого. Что ты планируешь в первую очередь?” К её большому удивлению, я говорила ей, что нам ничего этого не нужно, поскольку нас не интересуют статуи давно умерших военачальников и церкви, которые можно посетить.
Я сказала ей, что моя главная идея заключается в том, что девочки должны проникнуться атмосферой страны, в которую они 222] приехали, посмотреть на людей, как они живут и что делают в разные часы дня. Поэтому мы собирались побродить по улицам, посидеть в маленьких кафе под навесами за чашкой кофе или просто так, наблюдая за людьми, слушая и разговаривая. Именно этим мы и занимались, пока она бегала по разным местам. Я никогда не водила девочек по галереям, чтобы посмотреть на статуи, не говорила о церквях и вообще не делала того, что обычно делают туристы. Мы бродили по улицам. Мы заглядывали в сады. Мы совершали прогулки по пригородам. По истечении нескольких дней девочки накопили огромное количество знаний о городе и его окрестностях, его жителях и его истории. Мы не покупали сувениров, но мы фотографировали, покупали красочные открытки и обнаружили, что местные жители очень похожи на нас.
Из Антверпена мы поехали в Локарно, в Швейцарию, — поезд дальше не ходил; там Ольга нас встретила и повезла на свою восхитительную виллу, где мы прожили несколько недель. Поездка на поезде была чудесной для девочек, но утомительной для меня. Мы ехали на “Голубом поезде” через Симплон и долину Чинто.
Совершенно безнадёжно пытаться описать красоту итальянских озёр. По моему мнению, озеро Мадджоре, на берегу которого находится вилла Ольги, является одним из прекраснейших и самых больших озёр в Италии. Часть озера находится на швейцарской территории в кантоне Тичино, но большая часть его находится в Италии. Озеро очень голубое, деревеньки очень живописны, они гнездятся на склонах холмов, спускающихся прямо к воде. Я не знаю ничего более прекрасного для взора, чем вид на озеро из Ронко. Бесполезно описывать всё это, так как мне не хватает слов, но такую красоту никто из нас не забудет. Что-то подобное рисуешь себе в минуты усталости и разочарования; между тем, за всей этой красотой скрываются разложение и очень древнее зло.
223] Этот округ одно время был центром чёрной мессы в Центральной Европе, — соответствующие свидетельства можно найти на дорогах страны. Когда-то жители окрестных деревень покинули эти места из-за экономических условий, и в них нахлынули группы людей из Германии и Франции, чьи цели и идеалы были какими угодно, только не достойными и чистыми. Несколько предвоенных лет, особенно в Германии, были особенно отвратительными. Культивировались все виды пороков и зла, и массы тех, кто вёл этот нежелательный образ жизни, спешили летом на итальянские озёра. Когда-нибудь это место будет очищено и здесь начнётся настоящая духовная работа. С чем нам приходилось бороться, так это с духом зла, которым были проникнуты местность и извращённые, неприятные люди, жившие по берегам озера.
Как только я обнаружила, что представляет собой это место, пропитанное, несмотря на всю свою красоту, изрядным злом, я просто села и рассказала девочкам всё как есть. Я решила, что они не должны быть такими наивными, иначе они подвергнутся опасности; я показала им людей на дорогах, которые, несомненно, относились к нежелательному типу. Я не облекала эту информацию в благопристойные выражения. Я прямо и откровенно рассказала, в чём дело, упомянула о вырождении и гомосексуализме, так что они прошли невредимыми через всё то, что могло бы повредить им. Я ничего не утаила от них, не скрыла никаких грехов и неблаговидных дел. Я показала им этот тип людей, которые злоупотребляли подобными вещами, — они так бросались в глаза, что девочки не сомневались в моей правоте. Я никогда не считала, что надо скрывать от молодых людей информацию о том, чего не надо делать.
Я позволяла им читать всё, что они хотят, при условии, что если 224] книга, по моему ощущению, мерзкая, я скажу им об этом и спрошу, почему они хотят её прочесть. Мой опыт подсказывает, что если вы совершенно откровенны и искренне позволяете им читать даже то, что сами считаете никчёмным, то их природная чистота и естественная брезгливость будут надёжной защитой. Они никогда не читали тайком, насколько мне известно, потому что знали, что могут читать всё, что хотят и что я открыто выскажу своё мнение. Как бы то ни было, девочки провели три лета в Асконе и узнали многое из того, что там происходило, но это не причинило им вреда.
В первое лето в Асконе мы остановились у Ольги в доме, а потом заняли небольшой коттедж, выступающий над озером, который она оборудовала на свои средства. Рядом с нашим домом она построила великолепный лекционный зал, где утром и днём проводились собрания. Места были восхитительные. Условия для плавания и катания на лодке были идеальные, и предоставляющиеся возможности казались нам посланными самим небом и открывали перед нами большие перспективы в будущем. В первый год нашего пребывания там группа была маленькой, но в два последующих года она неуклонно разрасталась, и я сказала бы, что работа была очень успешной. Там встречались люди разных национальностей; мы неделями жили вместе и очень многое узнавали друг о друге. Казалось, национальных барьеров нет, и все мы говорим на одном и том же духовном языке.
Именно там мы познакомились с д-м Робертом Ассаджиоли, который потом несколько лет был нашим представителем в Италии; наш контакт с ним и многолетняя совместная работа составляют одно из самых замечательных и счастливых звеньев нашей жизни. Он был одно время ведущим специалистом по мозгу в Риме, и когда мы познакомились, считался выдающимся европейским психологом. Он человек редкого благородства. Как только он входил в комнату, его сущностные духовные качества сразу давали о себе 225] знать. Франк Д. Вандерлип в своей книге “Будущее Европы” восторженно отзывается о нём. Он называет его современным Св. Франциском Ассизским, и рассказывает, что утро, проведённое им с Робертом, было кульминацией его путешествия по Европе. Д-р Ассаджиоли еврей. В то время, когда мы познакомились в Асконе и позднее навещали его в Италии, к евреям в этой стране относились хорошо. Примерно тридцать тысяч евреев в Италии рассматривались как итальянские граждане и не подвергались никаким ограничениям или преследованиям.