Страница 2 из 3
— Пойдемте дальше, сэр, — сказал я.
— Вы о чем?
— Что вы еще припрятали в рукаве насчет времени убийства?
— Ничего, инспектор, уверяю вас. Вы и сами все понимаете.
— Пока нет. Вы меня опережаете.
— Неужели? — просиял он. — Сначала было бы неплохо обозначить временные границы преступления, я имею в виду по состоянию тела.
— Придется подождать доктора Хикса. Но он укажет время только приблизительно, в пределах пяти — шести часов.
— Жаль. Ну посмотрим. Первым делом…
Он внезапно замолчал, словно ощутил некоторую неловкость.
— Что, сэр?
— Где вы ищете убийцу, инспектор? Среди нас или среди чужих?
— Я пока не ищу.
— Думаю, у чужих больше причин.
— Это почему же?
— Мне так кажется. Мне так кажется, черт возьми.
— Будьте откровенны, — попросил я. — Убийца — это убийца, даже если он родственник.
— Верно. — Он бросил докуренную сигарету и взял другую. — Предположим, бродяга или просто прохожий, идя через лес, свистит, стучит палкой и беспокоит птиц. Как всегда, дядя бросается на него, чтобы прогнать, завязывается драка. Бродяга защищается, теряет голову и… Все.
— А часы?
— Правильно, инспектор. Часы. Во — первых, бродяге не до часов. Во — вторых, какое у него может быть алиби? В — третьих, он бы побоялся манипулировать с часами, ведь он не знает, когда начнут искать тело.
— Значит, убийца рассчитал время?
— Да. Он знал, что дяди долго никто не хватится. Впрочем, об этом знали многие.
— Думаю, вы знакомы со всеми садовниками и лесничими?
— Конечно. Давайте немного потеоретизируем. Предположим, вы убиваете человека в три часа, а часы переводите на два или четыре. Вы бы что предпочли?
— А вы, сэр? — спросил я.
— Два часа. Это же очевидно.
— Очевидно?
— Я ставлю на два часа, потому что у меня уже есть алиби на два часа. А если поставлю на четыре, то еще неизвестно, что из этого выйдет. Даже если я кому-нибудь помозолю глаза, кто знает, что этот человек выкинет? А вдруг он забудет обо мне? Или солжет? Я должен быть уверен в своем алиби, поэтому перевожу стрелки назад. Даже если я не планировал убийство, так все равно лучше.
Он был прав. Может быть, я бы тоже до этого додумался, а может, и нет, кто знает.
— Ну ладно, — продолжал он. — Убийство произошло после одиннадцати часов. Когда? Если сразу после одиннадцати, то у убийцы было совсем мало времени. До дома минут двадцать. Он ведь шел пешком, потому что вряд ли посмел бы оставить поблизости машину. Думаю, он дал себе час. Если у вас алиби на одиннадцать часов, то вы убиваете в двенадцать и ставите часы на одиннадцать.
— А почему не убить в два или в три часа? Еще безопаснее.
— Ланч, — сказал Амброуз.
Молодец!
— Неужели убийца позволит ланчу нарушить свои планы?
— При чем тут убийца? Я говорю об убитом. Ведь вы же определите, когда он в последний раз ел.
— Ах да, как же я забыл?
— Дядя Генри ел между половиной первого и половиной второго, так что не было бы смысла ставить часы на одиннадцать, если бы он уже поел. Думаю, инспектор, время смерти — от половины двенадцатого до половины первого, скорее всего двенадцать часов.
Логично.
— Итак, сэр, — сказал я, — если предположить, что убийство произошло в двенадцать, то у убийцы есть неопровержимое алиби на одиннадцать часов и нет алиби на двенадцать.
— Вы правы, инспектор.
— В таком случае, сэр, я бы хотел спросить вас: где вы были в одиннадцать и в двенадцать часов?
Амброуз громко засмеялся.
— Так и знал, что вы спросите, — сверкнул он глазами. — Просто как чувствовал.
— Мне придется всех спросить, сэр, не только вас.
— Дайте подумать. Я пошел к Вестонам, поболтать за ланчем с друзьями. Из дома вышел сразу после десяти, потом около гаража разговаривал с шофером и садовником примерно до половины одиннадцатого. В половине первого был у Вестонов. До них четыре мили по полю, да и день был жаркий, так что я не очень торопился.
— А почему вы не поехали на машине, сэр?
— Миссис Майкл собиралась в город за покупками. Кроме того, — заметил он, похлопав себя по животу, — пешая прогулка помогает сохранять стройность.
— Вы кого-нибудь встретили?
— Не помню.
— Кто-нибудь знал о ваших планах? — спросил я.
— Да. За завтраком мы говорили о том, кто что будет делать. Майкл… Впрочем, вы, наверное, предпочтете сами узнать у него. Прошу прощения.
Однако я решил, что мне не мешает знать, о чем они говорили, даже если их планы остались невыполненными, поэтому я попросил его продолжать.
— Майкл всегда привозит домой кучу газет. Он из тех, кто работает, даже когда спит. Я разрешил ему занять мою комнату и обещал прислать выпивку, а он предупредил жену, что будет занят все утро. Питер и его девушка… Инспектор, думаю, вы сами знаете, какие могут быть планы у жениха с невестой. Мне хотелось сыграть в гольф с Джоном, но он ждал звонка в одиннадцать, а потом собирался погулять по парку.
Вдруг он вскочил. Видно, его осенила какая-то идея, и я поинтересовался — какая, потому что меня тоже осенила идея.
— Дядины записи! — воскликнул он. — Какие же мы идиоты!
— Я как раз подумал о них.
Если человек наблюдает за птицами, то он постоянно что-нибудь записывает, по крайней мере когда делает фотографии. Убежище ученого мне очень понравилось. За большим буком и кустами его не так-то легко было разглядеть. Шалаш как шалаш, но очень удобный. В дневнике последняя запись помечена «10.27»!
— Что скажете? — спросил я мистера Амброуза.
— Странно, — ответил он, перелистав несколько страниц. — И это после всех наших теоретизирований. Не мог же он полтора часа не делать записей. А!..
— Что?
— Последняя запись сделана внизу страницы. Это совпадение?
— Думаете, следующая страница вырвана?
— Да.
— Если так, то впереди тоже должно не хватать страницы.
Так и оказалось. Не хватало страницы за март. Все сошлось, и мистер Амброуз снова обрел довольный вид.
Что ж, сыщик — любитель поработал на славу. А теперь я расскажу вам, что получилось у профессионала. Завтрак мистера Картера был его последней едой. Если время ланча 12.30, то, следовательно, он был убит между 9.45 и 12.30. Убийство вполне могло произойти и в двенадцать часов, если бы не алиби… Помните, убийца должен был иметь алиби на одиннадцать часов, а не на двенадцать? И тут-то все пошло вкривь и вкось. У лесника Роджерса вообще никакого алиби не было, а у другого рабочего было алиби на все утро. Мистер Майкл Картер якобы не выходил из комнаты Амброуза Картера, по крайней мере он так утверждал.
— Никто к вам не приходил? — спросил я Майкла. — Вспомните, пожалуйста.
— Служанка принесла виски с содовой. Я не просил, но все-таки выпил.
— Когда это было, сэр?
— Не помню. Может быть, она помнит.
Всем своим видом он показывал, что слишком занят делом и не может обращать внимание на всякие пустяки.
Дорис подтвердила насчет виски, но точное время вспомнить не смогла: что-то около одиннадцати. У мистера Питера и его невесты алиби было неопровержимое. Так же у шофера и миссис Майкл. Конечно, можно сказать, что показания влюбленной невесты не очень надежны, но, с другой стороны, зачем мистеру Питеру возиться с часами, если он мог рассчитывать на девушку? Разочаровал меня мистер Джон Уаймен. Ему позвонили в 10.30, а не в 11.00, после чего он взял клюшку и мячи и отправился играть в гольф. Это подтвердила миссис Майкл.
Вот как выглядел список подозреваемых в результате опроса:
1. Майкл Картер. Пил виски около одиннадцати, следовательно, у него алиби на 11.00, а на 12.00 алиби нет.
2. Роджерс. Но только в случае, если Джон Уаймен перевел стрелки часов и вырвал страницу из дневника. А зачем? Испугался, что его заподозрят? Он больше всех нуждался в деньгах и обсуждал с Амброузом, как заговорить о них с дядей.
3. Любой бродяга, но только с помощью Джона Уаймена. Маловероятно.