Страница 16 из 40
На мертвецов, лежащих на поле боя, накатывалась пылающая армия, перемалывая их тела до неузнаваемости. На глазах загонщика погибла сотня солдат, затем двести, триста, четыреста — целые полки сметались пылающей косой фантомов в черных доспехах, медленно и целеустремленно выступавших из разрушенного улья. Хельбрут, размахивая тяжелыми клешнями, атаковал призрачных созданий, но враги в траурной броне погребли гиганта под собой. Стальной изверг мучительно завопил, растерзанный горящими зарядами, которые прошли через его адскую броню, как сквозь пустое место.
Взглянув на единственную железу в треснувшем цилиндре, Скаранкс крепче прижал добычу к груди и бросился бежать, уклоняясь от взрывов, распахивающих поле боя. Остался лишь один шанс на спасение — найти Повелителя. Возникая позади и со всех сторон, загонщика безмолвно преследовали создания в облике космодесантников, носящих украшенную костями черную броню.
Они не бежали, но при этом не отставали от Скаранкса, проникая сквозь плотные объекты, будто завитки дыма. Как стая воронов, как волки, без устали преследующие добычу, как быки, упорные в своей атаке, как ангелы, нисходящие с небес, они все время оставались на краю поля зрения, или над загонщиком, или позади, держа тот же темп, словно его собственная тень, обретшая плоть. Они тянулись к Скаранксу, оставаясь в нескольких метрах, и, как бы резво ни бежал пес Повелителя, обжигающие пальцы всё равно касались его. И всё это время фантомы продолжали шептать в вокс-канале, и голоса их напоминали шелест песка, скользящего по металлу, или шипение остывающих углей.
Если они и были частью армии, которая сейчас прокатывалась по осаждающим, то, похоже, преследовали иную цель. Черные великаны оставались рядом с загонщиком, не обращая внимания на бегущих бриганнийцев или умирающие демонические машины, что безвольно оседали на землю неподалеку, изрыгая дым. Скаранкс понимал: призраки хотели получить то, чем владел он. Для них этот приз был столь же ценен, как и для него. Тихий голос внутри загонщика шептал, что погоня прекратится, если он отдаст сосуд. Его оставят в покое, позволят затеряться в отступающей толпе. Но Скаранкс не мог и не хотел поступить так.
Осада Корамонда была прорвана, и Повелитель наверняка отступал к бастионам, возведенным в первую неделю боев. Там ждали транспортники легиона, готовые доставить воинов к кораблям на орбите. Не щадя себя и напрягая все силы, Скаранкс чувствовал, как перестают действовать боевые наркотики. Загонщик бежал быстрее, чем когда-либо, огибая танковые ловушки и участки колючей проволоки, а в его теле надрывались мышцы и трещали кости. Несмотря ни на что, он сжимал добытый трофей. Когда слабеющий эффект зелий окончательно исчез, Скаранкс начал черпать силы в страхе и ненависти, чувствах, испытываемых им в равной мере.
Собиратель желез заметил далеко впереди очертания массивного бастиона.
Мгновение спустя укрепление взорвалось. К небу взметнулись языки огня, загонщика осыпали крупные куски тлеющего скалобетона. Спрыгнув в траншею, Скаранкс накрыл добычу своим телом; из пламени поднялся транспортник, но вскоре потерял высоту и рухнул где-то поблизости.
Фантомы окружили загонщика, выросли впереди и позади него. Выхватив лазпистолет, Скаранкс начал выпускать во врагов один заряд за другим. При этом пожинатель ангелов праздно думал, не испытывает ли сейчас те же самые чувства, что и бриганнийцы, которых он по отделению за раз скармливал своим жертвам. Лазпистолет пискнул, потом загудел: батарея питания была на исходе, и загонщик бросил оружие.
Вот и всё — бежать было некуда, но он не хотел гореть, не заслуживал этого. Скаранкс был хорошим псом, делал только то, что приказывал хозяин, но призраки загнали его, так, как он сам загонял своих жертв. Собиратель желез дрожал от страха, понимая, что Благодетель и Повелитель лгали ему. Он видел их ложь в безжизненных, обжигающих взглядах преследователей. Эти двое не были богами, и сам Скаранкс был ничем не лучше, ничем не выше других. Он был всего лишь человеком, и он боялся.
— Вам нужно это? — закричал Скаранкс, поднимая сосуд. Если отдать цилиндр, ему позволят уйти, как и пытались объяснить шепчущие голоса. Всё, что нужно — продемонстрировать раскаяние. — Забирайте, просто забирайте!
Фантомы остановились. Облаченные в броню великаны смотрели на загонщика, а их безмолвие обволакивало траншею. Сглотнув желчь, Скаранкс бросил взгляд на сосуд.
Разбитый сосуд.
В цилиндре лежала обуглившаяся железа, пронзенная куском металла. Геносемя погибло. По рядам преследователей пронеслось нечто вроде вздоха, в котором звучала боль от старой, вновь открывшейся раны. Одно из созданий в траурном доспехе осторожно прижимало к себе ковчег Имперского Кулака, словно этот ящичек что-то значил для призраков.
Затрещал вокс; Скаранкс мог разобрать, что Повелитель изрыгает какие-то приказы, но отдельные фразы терялись в мучительных помехах, поглощавших каналы связи так же быстро, как пламя пришельцев пожирало врагов. В ушах загонщика бессловесно ревели иные голоса, похожие на жестокий, неудержимый рык огня, растущую пульсацию двигателей фрегата, близких к перегрузке, и грохот удара кометы о силовой щит. Это были голоса рока и проклятия, рев варп-левиафана, готового проглотить тебя целиком. Это был крик десяти тысяч выпотрошенных космодесантников и их императора-трупа. Это был плач тех, кто еще не родился, и тех, кто никогда не умрет, вой сломанных судеб и неисполненных предназначений.
Скаранкс упал на колени и обхватил голову, пытаясь сорвать шлем, а звуки продолжали врезаться в него, терзая мозг добела раскаленной болью.
Чувствуя, как вой отдается в теле и прокатывается над ним, видя, как черные силуэты преследователей в покрытой пламенем броне заполняют траншею, Скаранкс осознал, что ему давали возможность заслужить легкую смерть, но он отверг полученный шанс. Ему давали возможность раскаяться в своих преступлениях, но он отверг и это.
Теперь уже слишком поздно.
Теперь он будет гореть.
Ник Кайм
Votum Infernus
Они бежали, преследуемые воем.
Герст бежал первым. Он был в хорошей форме, самым молодым из них, и, скорее всего, самым напуганным. Лишь сержант Злодни собственным авторитетом и угрозами расправой заставлял их держаться вместе. И как только ему вырвали большую часть глотки и выпустили иссиня-красные кишки, солдаты 64-го отделения осознали, что есть вещи и пострашнее сержанта Злодни.
Ведь востроянцев преследовали не только крики, но и пронзительный вой. Мелькавшие в тумане, перемешанном с облаком пыли и дыма от недавней битвы, преследователи казались гвардейцам нереальными существами, не более чем тёмными пятнами.
На рассвете, как раз, когда пехотные дивизии величавой 85-й армии Востроянских Первенцев готовили наступление, густой туман поглотил руины Каэроса. Интенсивная артподготовка сровняла с землёй город и его окрестности. А теперь гвардейцы спасались бегством, и из-за обломков у них не было надёжной опоры под ногами. Туман обволакивал разорванные снарядами остовы зданий и скапливался в кратерах, создавалось впечатление, будто он нерассеивающийся выдох некоего существа. Густые облака были повсюду, становясь всё более и более плотными; у них был металлический запах крови, и несли они смрад нефтепродуктов вместе со странно усыпляющей вражеской вонью.
В тумане было сложно ориентироваться, он вызывал леденящий ужас, но именно дурманящий аромат сводил с ума. Он спутывал сознание, пробуждая мертвецов и заставляя живых молить о забвении. В тумане, в развалинах поля уже проигранного боя, опасностей было не счесть.
Однако некоторые из них были до смешного обыденны…
Солдат пронзительно закричал от боли, подвернув лодыжку. Земля, разбитая множеством сапог, схватила его ногу.
Герску, третьему спереди, показалось, что, наверное, это Андрев. Потом Андрев резко вскрикнул. А затем — тишина. Герск быстро оглянулся, но не увидел ничего, кроме тени. Он моргнул, и тень исчезла, поглощённая туманом; звук смерти Андрева — вот единственное доказательство того, что Герску всё это не почудилось.