Страница 10 из 40
— Зелья, — потребовал он, протягивая свободную руку. Другой раб обвил поданное запястье чешуйчатым щупальцем, Скаранкс сжал кулак, и мутант поочередно всадил шприцы в набухшие вены. Содрогнувшись, воин ощутил, как боевые наркотики вливаются в кровоток, смешиваясь с уже насыщавшими его зельями и химикатами. Зрение Скаранкса обострилось; стал отчетливо слышен глухой, по-птичьи нервный перестук сердец людей, деливших с ним передовую траншею. Он ощутил прилив сил, боли и недуги исчезли, сметенные холодным огнем, ревущим в жилах.
Когда-то гудящие живодерские инструменты Благодетеля взрезали Скаранкса по живому мясу и глубже, до самого костного мозга, очищая от слабости и наполняя силой, превращая в гончую, достойную псарен Медренгарда. Он стал охотником на героев, убийцей ангелов, добытчиком — и был хорош в своем деле, Благодетель позаботился об этом.
— Мой пистолет, мои сосуды, — произнес воин.
Оставшиеся рабы бросились исполнять приказ. Один из них застегнул вокруг талии хозяина оружейный ремень, на котором висела кобура, сделанная из человеческого скальпа; накладки на рукоять лазпистолета были выполнены из челюсти и зубов того же мертвеца. Другой мутант поднес перевязь с медно-армапластовыми цилиндрами — сосудами для прогеноидов, — и Скаранкс надел её поперек груди. Между фиалами висели гранаты, позаимствованные из множества арсеналов — осколочные, противотанковые и дымовые заряды, орудия его ремесла.
В глубине осадных укреплений застучали барабаны.
— Пора вылезать, — пробормотал один из солдат, крепко сжимая лазган. Из расколотого улья струились клубы дыма, затмевая солнце и накрывая мрачным саваном развалины, отделявшие траншеи от внешней стены Корамонда. Где-то там, в дыму и грохоте, бродили ангелы, созревшие для жатвы. Схватившись за край бруствера, Скаранкс подтянулся и выбрался из окопа, слыша, как ротные командиры выкрикивают приказы у него за спиной. Свистели кнуты, стонали люди, бряцало снаряжение — 23-й полк Бриганнийских Железнобоких поднимался из траншей, торопливо следуя за воином. Примкнув штыки, солдаты в жалком подобии дисциплинированного строя рысцой выдвинулись к пылающим руинам приулья. Возобновился артобстрел, снаряды падали перед Скаранксом, сокрушая любое сопротивление на данном участке, чтобы Железнобокие и их господа могли воспользоваться брешью во вражеской обороне.
Воин мельком заметил нескольких повелителей, целеустремленно пересекавших дальние траншеи. Свет, рожденный разрушением улья, блистал на силовой броне, откованной в кузнях тысячи миров. Владыки не спешили, и Скаранкс знал по опыту предыдущих кампаний, что они завалят защитников трупами Железнобоких и смертных солдат из других полков, прежде чем нанесут последний, хирургически точный удар. Так воевали Повелитель и его братья — холодно, расчетливо, с железной коллективной волей.
Скаранкс ощутил проблеск гордости. Когда-то Благодетель возвысил воина, исполняя желание Повелителя и его собратьев; из сотни кандидатов, выбранных путем испытаний и состязаний, лишь немногие оказались достойными превращения в нечто лучшее, нечто, наделенное целью, лишенное жалости или страха. По воле богов, их подняли над смертными людьми.
Старинный комм-модуль в шлеме охладился достаточно, чтобы начать прием сигналов, и Скаранкс услышал потрескивание, вслед за которым перед глазами ожило голографическое изображение.
— Мой гончий пес, — пророкотал Повелитель голосом глубоким и необъятным, словно пропасть, отделяющая его от слуги. — Ты готов?
Темные глаза господина, напоминавшие два пепельных мазка на бледном, покрытом шрамами лице, сверлили Скаранкса взглядом из ввалившихся глазниц — даже с голограммы.
В жизни Повелитель был почти вдвое больше слуги и всегда носил серый доспех оттенка орудийного металла, от которого вблизи разило запахами кузней, смазочных масел и порченой крови. Наплечники и наголенники пересекались идущими под углами полосами — символами опасности, — а вокруг талии на железных крюках висели проломленные, пожелтевшие от времени черепа. Господин облачался в простроченный армапластовыми бляшками плащ, сшитый из плотно сплетенных скальпов, а ворот, поднимавшийся над простым нагрудником, украшали клыки какой-то огромной твари, вытянутой из варпа и сокрушенной огромным силовым кулаком. Древнее оружие и сейчас оставалось на руке Повелителя, постоянно сжимаясь и расслабляясь, с явным нетерпением шевеля когтистыми пальцами. Другая ладонь грузно опиралась на навершие гладия с широким клинком, убранного в ножны на бедре. Через отверстия в броне, скрежетавшей при каждом движении, змеились тяжелые трубки высокого давления и пучки кабелей в дополнительной оплетке. Скаранкс видел всё это и по каналу связи.
— Да, Повелитель, — ответил он.
— Хорошо. Тогда поохоться для меня, гончий пес, загони добычу и собери мои трофеи.
Подняв силовую клешню, господин вытянул коготь, будто собираясь аккуратно кольнуть слугу между глаз.
— Мои братья-капитаны, Гриво и Мальвун, утверждают, что их ищейки желез все еще превосходят тебя в отлове врагов. Я докажу, что они ошибаются. Заставь меня гордиться тобою, питомец, и получишь награду — наверное, мне стоит позволить Байлу еще немного поиграть с твоей плотью, а? Выиграй для меня это состязание, и я превращу тебя в поистине великолепную гончую.
Рокочущий, пробирающий до костей голос Повелителя отозвался в теле Скаранкса, и древние узлы наведения в шлеме пробудились к жизни. Сначала размытые и мелкозернистые, прицельные метки сомкнулись на далеких мишенях, которых даже усиленное зрение воина не могло различить среди клубов дыма и потрескивающих языков пламени.
Шлем, созданный варп-кузнецами на службе у его господина, передавал Скаранксу электронный «запах» добычи. Итак, Повелитель сказал свое слово, и гончий пес почувствовал новый прилив сил — эндорфинные запасники извергли содержимое в кровоток. Он рассек дымовую завесу взмахом меча, и тот взревел с торжеством, которого его хозяин не мог ощутить.
— Я достану вам желанный трофей, Повелитель, — ответил Скаранкс, и голограмма погасла.
— Вали их, ребята! И не отставать от ищейки, а не то хозяева пустят наши шкуры на подушки! — раздалось позади. Щелкнул кнут, и воин услышал, как соседи по траншее спешат за ним. Скаранкс не удосужился сбавить шаг — ангелы приближались, и он должен был подготовиться к встрече.
Орудия по-прежнему изливали гибельный дождь, сотрясавший землю. Повелителя и его братьев мало волновало, что их собственные солдаты могут попасть под обстрел, куда важнее было вытеснить врага с укрепленных позиций. Перед Скаранксом, уступами поднимаясь ввысь и целиком заполняя поле зрения, вырастала некогда изящная дуга внешнего купола Корамонда, составленного из миллионов солнечных батарей. Полусферу окружали развалины фабрик, влагосборников, резервуаров и опорных пунктов. Последние были возведены на более ранних стадиях осады, но, видя, как траншеи захватчиков день за днем подползают всё ближе, а артиллерийских батарей становится всё больше, защитники улья вынужденно отступили. Скаранкс не принимал участия в том, первом наступлении — он был слишком ценным, — но сейчас он стал острием атаки по одному из направлений, как много раз делал в прошлом. Ангелы попытаются заблокировать прорыв, гончий пес отыщет одного из них и заберет геносемя, столь желанное для Повелителя. Инструменты, специально для этого созданные Благодетелем, висели сейчас на разгрузке воина.
Но даже для существа вроде Скаранкса, сотворенного специально ради этой цели, задача была непростой. Она требовала времени, и подготовки, а также жизней, которыми можно жертвовать. Когда-то существовало много таких гончих, и они охотились в стаях, загоняя добычу, но война превратила «многих» в «немногих», а «немногих» — в «нескольких». Теперь же оставалась лишь горстка ищеек, слишком мало, чтобы рисковать ими, но столь сложное дело, как убийство ангелов, требовало жертв. Уцелевшие вынужденно пользовались намного менее надежными помощниками, чем прежние собратья по стае. Как и остальные, Скаранкс присоединился к никчемному отребью, теснящемуся в траншеях, и тратил столько их жизней, сколько требовалось для достижения цели.