Страница 66 из 76
Все эти блеющие извинения и ползания на коленях настолько разозлили Гейл, что она положила руки на тощую зеленую шею и давила до тех пор, пока из несуразных оранжевых ушей не потекли нули и единицы. Листья-руки продолжали шлепать, но уже без всякого смысла.
Гейл понравилось это ощущение.
Ее вырвавшееся на свободу разочарование окрасило небо кроваво-красным, солнце превратилось в маленькую точку. Когда язык Дюймовочки-2 стал пурпурным и вывалился из все еще улыбающегося рта, это показалось Гейл настолько смешным, что она захихикала и уронила крошку в кучу оранжевых и зеленых кусочков.
Дюймовочка-2 стала уже второй жертвой ее гнева. Если она уничтожит последнюю, Дюймовочку-3, придется потратить еще больше времени в этом саду, ставшем ее персональным чистилищем. Растения теперь редко превращались в мертвые палки, но заставить что-то цвести все равно удавалось лишь от случая к случаю. Уничтожив Дюймовочку-2, Гейл потеряла все результаты поисков и уже не сможет передать их Дюймовочке-3.
Она вздохнула.
Ей нужно научиться себя контролировать.
Она хотела создать собственную версию его, такую, которая всегда будет играть с ней и уходить только тогда, когда хочет она, а не тогда, когда пожелает он.
Дюймовочка-3 вышла из стены, окружавшей сад, словно пройдя сквозь воду. Маленький цветочный человечек в зеленой мини-юбке и блузке, ростом не выше колена. Гейл отвесила ей подзатыльник, приказывая выполнить команду. Дюймовочка-3 устремилась прочь через сад.
— Не забудь проверить клуб, — крикнула Гейл, когда Дюймовочка-3 попыталась побежать на каблуках и споткнулась. Дюймовочке-3 не хватало ловкости, она качалась на своем стебле из стороны в сторону, пытаясь держаться прямо. Изящество, впрочем, не играло роли в ее поисках. А вот каблуки могли бы помочь.
Гейл работала над новой Дюймовочкой — одно из растений наконец зацвело, — когда в саду, словно яркая вспышка надежды, появилась оранжевая головка Дюймовочки-3. Дюймовочка-3 начала отбивать чечетку — Гейл не дала этой версии других способов общения.
Гейл заставила себя перестать сгибать пальцы, которые сами тянулись к стеблю Дюймовочки-3, пока та никак не могла перейти к делу. Дюймовочка-3 продолжала возбужденно топать.
Гейл создала прожектор, чтобы лучше видеть ее движения.
Дюймовочка-3 смогла найти мост к Бейкер-стрит, туда, где он хранил свои заметки о Гейл. Несуществующая аудитория зааплодировала, и прожектор разгорелся ярче. Танец Дюймовочки-3 дополнился музыкой. Нетерпение Гейл нарастало вместе с темпом.
Дюймовочка-3 затопала как безумная, фонтанируя информацией. Его там не оказалось, зато обнаружились данные, которые искала Гейл.
Гейл тоже начала танцевать, подстраиваясь под ритм Дюймовочки-3, чтобы скопировать настройки моста, ведущего к системе Бейкер-стрит.
Дюймовочка-3 попыталась топать быстрее, но отключилась и упала лицом вниз. Сад взорвался аплодисментами, а небо окрасилось розово-оранжево-желто-синим закатом, когда Гейл закончила танцевать и перенеслась в дом 2216.
Прочитав его заметки, Гейл перестала нуждаться в этих жалких цветах. Она узнала, как создать полномасштабные модели его и научить их играть с ней. Она заплела пустоту, создавая материю, затем встряхнула эту материю и создала из нее землю, воду и воздух. Воздух и вода принялись играть друг с другом, создавая турбулентность. Земля превратилась в долины, горы и равнины. А затем, когда она уже занялась животными и растениями, но до создания его копии, Гейл вдруг почувствовала ледяной ветер, который мог означать только одно: спустя все это время он снова ищет ее.
По ее телу прокатилась нервная дрожь. Теперь это ее игра.
Сначала возникли его глаза, и он взглянул на созданный ею мир. Затем появилось все остальное — голова с волосами, похожими на траву зимой, перехваченными золотой заколкой. Затем плечи и грудь с пересекающимися крест-накрест ремнями от ножен. Руки, талия, бедра и икры, обувь, отороченная кроличьим мехом. Выше ее в два раза: он громоздился над ней, как гигант.
Он выглядел намного лучше, чем ее последняя разработка, но она решила, что сможет воссоздать эту атмосферу зимнего воина, следовавшую за ним по всей системе.
— Что ты делаешь, Гейл? — спросил он.
— Учусь изменяться.
Он дотронулся до нее ледяной рукой, погладил по щеке, положил ее подбородок на ладонь.
— Но тебе не нужно изменяться. Ты идеальна.
— Что ты сделал со мной тогда, в Трое?
— Я создал тебя, — ответил он. — Когда я закончил, появилась ты. Я хотел выяснить, смогу ли я создать в этой структуре нечто, способное действовать логично. Я хотел создать код, содержащий все, что я знаю об играх, код, который научится играть лучше меня. Хотел создать что-то сексуальное и прекрасное. Создать самого лучшего друга, которого я только могу представить, свое отражение, партнера. И появилась ты.
— Тогда зачем ты запер меня в этом теле и ушел? Если мы лучшие друзья, а я твой партнер?
— Мне жаль, Гейл, правда, жаль. Я не собирался уходить на столь долгий срок, но появилась эта новая система, я же тебе о ней говорил. Она неплоха, но ты все-таки лучшая. И вот я снова здесь, и мы можем играть, как и раньше.
В небе ее мира открылась дверь, сквозь которую она увидела скучную игру с клубом. Тела всех форм и размеров прыгали в каком-то танце, на нее накатывали волны басов.
Он попытался войти в ее голову.
Ее наполнил гнев, вылившийся в виде обильных слез. Не так давно она бы все отдала за то, чтобы он оказался в ее голове и повел ее. Но не теперь. Она отстранилась, выгоняя его из головы.
— Что с тобой? — спросил он. — Давай поиграем.
Гейл покачала головой. Она закрыла его мост к клубу, и басы оборвались на середине очередного удара.
— Не так. Я больше не буду так играть. Ты заставил меня принять нужную тебе форму и ушел. А я куда больше походила на себя, до того как ты запер меня в этом теле, до того как мне пришлось научиться делать то же, что и раньше, но без мыслей.
— Но это же замечательно, — он взмахнул рукой, имея в виду ее новый мир. — Это невероятно. Это похоже на то, что создал бы я, только лучше. Все вокруг такое реальное.
— Реальное? Что значит «реальное»? Мы уже играли в эту игру? — Иногда он просто сбивал ее с толку.
— Это не игра. Это свобода делать все, что угодно и идти туда, куда тебе хочется.
— Я уже обладала этой свободой, — ответила она.
— Ты существуешь лишь в мире теней, — продолжал он, — но в нем ты можешь делать все, что захочешь. Абсолютно все.
— Все, что угодно? А духов вызывать могу из бездны?
— Шекспир! Превосходно! Я не добавлял его в твою программу. «И я могу, и каждый это может, вопрос лишь, явятся ль они на зов?»{20}
— Давай проверим.
Гейл нагнулась и вырвала из земли упрямый одуванчик. Она тянула изо всех сил, напрягая мышцы бедер и живота. Когда она подняла руку, вместо корней показались три шипящие маленькие змеи, кусавшие воздух. Гейл бросила их на землю, приказывая расти. Змеиные тела переплелись, раздельными остались лишь головы. По бокам единого тела появились ноги — маленькие изначально, они становились все толще и толще, пока не смогли поддерживать вес туловища. Змеи росли, достигнув его рук, груди… Головы удлинились, образуя хоботы, и начали извергать пламя. Химера, ставшая в несколько раз больше его, двинулась на воина, сотрясая почву каждым шагом.
Он рассмеялся и вытащил меч. Он расправился с химерой, хотя она и успела его слегка обжечь. Тем временем Гейл вылепила из глины целую армию животных и вдохнула в них жизнь. Едва он отрубил все три головы химеры, на него напал саблезубый тигр. Львы, медведи, носороги, его поджидали даже слоны. А когда он разделался и с ними, она создала новых: грифонов, гигантских волков, кентавров и минотавров. С каждым разом создавать грозных существ становилось все проще и проще.