Страница 17 из 122
Обращение нового правителя Германии к войскам было изготовлено в одной из типографий Фленсбурга с разрешения британских оккупационных властей. Отпечатанное на серой невзрачной бумаге, оно разительно отличалось от прежних имперских обращений фюрера, что зачитывались войскам перед началом очередной военной кампании.
Рожденные на свет в имперской типографии министерства пропаганды Берлина, они имели благородный белый цвет, приятную плотность и соблазнительно пахли свежей типографской краской. Такие воззвания было приятно брать в руки и, звенящим от торжественного момента голосом, объявлять волю верховного вождя германской нации своим солдатам.
Послание верховного вождя зачитывали перед строем одетые в парадные мундиры, обильно увешанные крестами и медалями генералы, оберсты и, на самый худой конец, оберстлейтенанты, за плечами которых была мировая война.
Отточенными за долгие года службы командирскими голосами, громко и зычно призывали они подросшее поколение Германии совершить военный подвиг во славу горячо любимого фатерланда. Быстро и решительно изменить историю страны. Смыть с её скрижалей «позор Версаля», могучим плечом раз и навсегда расширить границу жизненного пространства немецкого народа на западе, на востоке, на севере и на юге.
Привыкшие с детства повиноваться полученному свыше приказу, молодые немцы послушно шли в поход туда, куда им было указанно, и почти всегда одерживали победу. Твердой поступью своих могучих колонн они вернули в состав Германии, отторгнутую у неё ранее, Рейнскую область и Мемель. Под громкий треск боевых барабанов, без единого выстрела пала Австрия, Богемия, Моравия и Чехия. Неудержимый натиск солдат вермахта заставил капитулировать Данию, Норвегию, Польшу, Бельгию, Голландию, Францию, Грецию и Югославию.
Слава одержанных Германией побед заставила финнов, венгров, румын, болгар, словаков, итальянцев, испанцев и даже японцев просить для себя статуса союзников рейха. Перед видом боевых знамен империи в смертельном страхе трепетала Англия со своими колониальными сателлитами, Соединенные Штаты Америки с опаской следили за действиями немецкого фюрера. Германия была в шаге от мирового господства, пока летом сорок первого года фюрер не совершил трагическую ошибку, двинув свои армии на Россию.
Теперь, воззвание главы государства солдатам, по ротам и батальонам зачитывали майоры и капитаны. В мятой полевой форме, без парадных перчаток, с потускневшими от грязи крестами, они являлись жалкой тенью былого величия германской империи.
В их голосах уже не было прежних ноток бравурной уверенности в скорой победе. В них была отчетливо слышна неприкрытая усталость от войны, злость обреченного на исполнение своего долга военного человека, но не это было главным. Наследник фюрера призывал немецких солдат к реваншу, и эта мысль находила горячий отклик и понимание в их сердцах и душах.
Нет ничего соблазнительнее и заманчивее для проигравшегося в пух и прах человека, чем надежда быстрого реванша. Возможность сейчас и немедленно переделать, переиграть, доказать всему миру свою правоту, многие тысячи лет сводило с ума не одну светлую голову. Да и как было не поверить словам гросс-адмирала о шансе на реванш, если за спинами читавших обращение офицеров маячили британские и американские военные.
Стоя в стороне, по-хозяйски расставив ноги и заложив руки за ремень, они цепким взглядом пристально наблюдали за поведением своих новых союзников. Их сытые и довольные жизнью лица вызывали у немецких солдат отнюдь не дружеские мысли, но они умели держать себя в руках. Сжимая в руках вновь обретенное оружие, прагматичные тевтоны горели желанием разобраться сначала со своими главными обидчиками и, лишь затем, приступить к выяснению отношения с вечно жующими жвачку англосаксами.
В одной из дивизий, которой предстояло идти в бой на севере Германии, находился фельдмаршал Шернер. Готовясь к проведению операции «Клипер», британский премьер-министр лично утвердил кандидатуру командующего северной группировкой немецких войск. На его суд были предложены такие маститые немецкие полководцы как Манштейн, Гудериан и Гальдер, но Черчилль остановил свой выбор на последнем фельдмаршале Гитлера.
Этот выбор совсем не был обусловлен личной симпатией или антипатией Черчилля к тому или иному кандидату, хотя, не любивший Манштейна, фельдмаршал Александер внес свою скромную лепту в выбор премьера. Причина, побудившая Черчилля выбрать Шернера, была банальна и прозаична. На данный момент ему не были нужны умные стратеги и прозорливые тактики. Требовался простой, педантичный исполнитель и Шернер отлично подходил на эту роль. К тому же его выдачи добивались русские, а это, по мнению Черчилля, было отличным стимулом для его верной службы интересам Британии.
— Тот, кто знает, что над его головой весит русская петля, готовая в любой момент сомкнуться на его шее, служит проворнее и ретивее, — изрек Черчилль, делая свой выбор.
На первый взгляд, носивший очки Шернер был больше всего похож на простого школьного учителя, на которого, по какому-то глупому недоразумению, надели генеральскую форму, чем на умудренного опытом военачальника. Однако это было не более чем обман зрения. В германской армии Фердинанд Шернер был единственным человеком, который дослужился до звания фельдмаршала, начав свой путь к вершине власти с рядового.
Как правило, лучше всяких характеристик и рекомендаций духовную сущность военачальника отражает прозвище, которым награждают его подчиненные. «Задница», «пожарник», «папаша Гейнц» — так немецкие солдаты едко, но метко подмечали главные черты характеров своих командиров. За стремление безупречно выполнить приказ верховного командования и суровую беспощадность к провинившимся при его выполнении, Шернер получил от солдат прозвище «фельджандарм».
Но если эти качества генерала сильно претили его подчиненным, то именно за них Гитлер высоко ценил Шернера, выделяя из общей плеяды своих военачальников. Верный и исполнительный Шернер, был для фюрера прекрасным образцом нового солдата рейха в противовес вечно недовольным его планами и действиями прусским аристократам. Обычно прижимистый в награждении генералов, Гитлер щедро награждал Шернера за каждую одержанную им на фронте победу или полученный успех.
Отправляясь под Висмар, для поднятия боевого духа солдат, Шернер надел все свои боевые ордена, среди которых особо выделялся Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями. Это была одна из самых высших наград германской империи. За всю войну только знаменитый асс Ганс-Ульрих Рудель получил её из рук Гитлера и теперь, в канун наступления, гросс-адмирал Дениц решил расширить список награжденных.
Официальная формулировка награждения звучала как исполнение посмертной воли фюрера, который в своем политическом завещании назвал Шернера военным министром в новом правительстве. Эту жульническую идею гросс-адмиралу Деницу подсказал помощник Геббельса доктор Науман, сумевший чудом пробраться на север из захваченной русскими имперской канцелярии.
Предложение Наумана пришлась гросс-адмиралу по вкусу и, недолго думая, он добавил к мечам и бриллиантам Рыцарского креста Шернера ещё и золотые листья. К чему мелочиться, если тот же Науман «явил» Деницу ещё одну посмертную волю фюрера, о произведении его в звание рейхсмаршала, которое перед своей кончиной Гитлер отобрал у опозорившего себя предательством Германа Геринга.
Третьим, кого с подачи доктора Наумана облагодетельствовал после своей смерти фюрер, был генерал Венк, назначенный командиром группы «Центр». Его утверждение на этот пост не заняло у британского премьера много времени, ибо для этого были свои причины. Самый молодой генерал вермахта, сумел овеять себя боевой славой в самые последние часы гибнущего рейха.
Двигаясь по приказу Гитлера от берегов Эльбы на деблокирование Берлина, Венк попал под сильный фланговый удар советских войск. Над его 12-й армией нависла угроза окружения и пленения. Многие немецкие генералы, оказавшись в подобной ситуации в апреле 1945 года, бросили свои части и на самолетах бежали на запад, однако генерал Венк был не из их числа. Он не только не оставил своих солдат, но и оказал крайне важную помощь рвущейся из Хальбского котла армии генерала Буссе.