Расстановка

— А что Мишель? — Дареславец иронически хмыкнул — Мишель совершенно безобиден, ты уже в этом убедилась… Так?

— Валера, как я люблю твоё вечное "так"! — Петлякова, улыбаясь, качнула головой. Ее светлые волосы на сей раз были аккуратно пострижены — Знаешь, мне просто интересно, у кого берет Мишель эти сотни адресов… Сегодня опять принес целую пачку…. Фамилии горожан, их адреса, серии и номера паспортов… Даже сведения о том, каким участком полиции они выданы… У меня в инструкции указано, что эти данные нам поставляет Добытчик. Но кто он? Я его, знаешь, представляю гостиничным портье или каким-нибудь швейцаром… Через руки этого Добытчика должны проходить сотни паспортов, у него есть время выписать оттуда все данные… А может, это и вовсе женщина? Скажем, работница почты?

— Ты у меня выдумщица — Дареславец погладил Елену по коротким волосам — Ну, какой прок фантазировать? Ведь все равно мы этого не узнаем…

Валерий лукавил. "Добытчика" он сам завербовал в мэрии, им был Леонид Ермаков, молодой парень. Этот клерк работал в отделе недвижимости, где оформлялись все сделки по покупке и продаже жилья, садовых домиков, гаражей, земельных участков. Продавцы и покупатели оставляли при этом паспортные данные. Дубликаты шли подполью через Мишеля, бывавшего в мэрии регулярно: бизнесмен оформлял там документы, получал лицензии, давал взятки чиновникам и пытался заручиться их дружбой. Заодно он посещал тесный кабинетик Ермакова, унося списки персональных данных. В случае поимки, Мишель бы "сознался", что купил у Ермакова адреса горожан для рассылки им рекламы своей фирмы, для поиска новых клиентов.

— …А хотелось бы мне поглядеть, как все это делается. — мечтательно произнесла Елена, подняв глаза к небу. — В мастерской работает какой-то Колдун… Вот еще один из тех, кого я не увижу. Почему Колдун? Клички берут с потолка, или что-то колдовское в нем все же есть?

Задавая эти пустяковые вопросы, Елена нервно покачивала на ноге босоножку… Она пыталась избавиться от беспокойства. Это не укрылось от Дареславца.

Он успокоительно погладил руку возлюбленной, и приняв ее игру, ответил шутливо:

— Видно, в своем деле он волшебник…

Так оно и было. Если бы Елене довелось заглянуть в тесную каморку, устроенную позади фотосалона, она узрела бы лабораторию современного алхимика. В левом углу — громоздкая копировальная машина с цветными картриджами. В правом загадочно мерцают зеленые огоньки на табло аппарата фольговой прошивки. Вдоль стены, на длинной полке — бутыли с притертыми пробками. Тут есть всё для выведения чернильных надписей: хлорная известь, уксусная эссенция, марганцовка. Застекленный шкафчик в торце набит брошюрами: руководства по гравировке и гелиографии, гальванопластике и фотоскульптуре. Меж ними втиснута потрепанная книжка в красной обложке: рабсийский паспортный устав. Внизу, в железных выдвижных ящиках, фальшивые печати учреждений, самодельные каучуковые штемпели, краски разных цветов и оттенков, поролоновые подушки, цветные карандаши, калька и воск.

Но главным богатством были аккуратные бумажные стопки: образцы справок и формуляров, пропуска и водительские удостоверения, свидетельства и дипломы, бланки и аттестаты. Заботливо расчищено было место для чистых паспортных книжек — их поставки еще не начались.

Посреди этой сокровищницы, в свете тусклой лампы, горбился над столом Колдун. В руке он держал гравировальную иглу, и с головы до пят был затянут в черное. Дамир Хампаев не был чернокнижником — просто в его родном Румистане цвет ночи считался цветом удачи. Хампаев был смугл, черноволос и черноглаз, как все румистанцы, и к тому же носил черные очки. Впечатление выходило колоритным. В каморке стоял дурманящий аромат курительных трав — чародей не выпускал изо рта изогнутую трубку-носогрейку.

Своим творениям — поддельным документам — он придавал изящную законченность, отличавшую искусных ремесленников Востока. Инструменты его были стары как мир: игла на пробке, хирургический скальпель, кисти, карандаши. Недавно к набору добавилась ванночка для гальванопластики: слой меди осаждался в ней под током на пластилиновый слепок с очередной печати. С электронным оборудованием Хампаев управлялся не хуже, но в глубине души был верен дедовским методам. Привычка к добросовестной работе заставляла его тщательно выделывать даже "одноразовые паспорта", куда вписаны были данные несуществующих лиц. И уж тем более ответственно подходил Дамир к производству "железных" паспортов. Под чужими фото в них стояли фамилии и адреса реальных горожан, указано реальное место выдачи. Патрульный, проверяя такой паспорт, мог свериться с базой — убедиться, что носитель такой фамилии живет в городе по указанному адресу, и что паспорт ему выдал данный полицейский участок.

Хампаев, сняв гербовый рисунок на тонкую кальку, криво усмехался. Верно в Рабсии говорят: не знаешь, где найдешь где потеряешь. Когда он, работая в миграционном отделе, взялся частным образом изготовить паспорт какому-то бандиту — думал, что дело верняк. А вышел полный провал: бандита задержал майор Ваюршин, изъял фальшивый паспорт, и тот раскололся до дна. Ваюршин пришел за Хампаевым. Чародей собрался было в тюремную камеру. Ан нет! Майор-то оказался щедрее уголовника! Да и условия предоставил такие, что можно лишь мечтать… Но для чего ему это понадобилось? "Впрочем, мое дело получать деньги" — думал Хампаев — "Благо, платят здесь обильно". Покачав головой, Колдун тянулся к пузырьку с клеем. На его короткой руке, волосатой и темной, странно смотрелись длинные и нервные пальцы — пальцы хирурга или музыканта. Наклеив рисунок на плоский кусок черного сланца, и дождавшись пока высохнет клей, Дамир вздыхал. Сгорбившись над столом, румистанец гравировал на сланце контур будущей печати. Движения его были неторопливы и точны….

Всего этого Елене, однако, не суждено было видеть: о Колдуне и мастерской она знала лишь из инструкций. Прикусив губу, женщина сосредоточено теребила брошку на вороте пиджака. Дареславец наклонился к ней и спросил, с тревогой и лаской:

— Лена, да что с тобой? Ты нервничаешь, так? Вот уж на тебя не похоже…

— Валера, ну не могу я — виновато улыбнулась она, отняв от брошки дрожащие пальцы. — Вроде все помню, как и что надо делать, кому и в каком порядке… А вот сейчас ты уезжаешь, и в голове у меня все как-то сумбурно мешается, кажется что я как девчонка-неумеха, все провалю, и всех подставлю под удар… Ну, извини, родной, я ничего не могу с собой сделать… Какой-то трепет и дрожь… Это пройдет….

Петлякова умолкла, собираясь с мыслями. Дареславец понял, что лучший способ успокоить её — дать возможность выговориться, провериться, аккуратно расставить все по полочкам.

— Знаешь, Лена — сказал Валерий, потрепав её по плечу — Раз уж так вышло, что я в курсе твоей работы, давай повтори по дням, а я проверю, так?

Она беспомощно взглянула на него, медленно кивнула. Склонившись к собеседнице, Дареславец приготовился слушать.

— Ну общем… — пальцы её нервно барабанили о чугунный подлокотник — В общем… Раз в месяц, в условленный день, я иду за покупками в центральный универсам. Кладу сумочку в камеру хранения. Вешаю ключ от нее в каптерку под лестницей, на крючок — и ухожу на полчаса бродить по торговым рядам….

— Правильно. — полушепотом отозвался Валерий — Как видишь, ничего опасного.

— За это время ключ из каптерки возьмут — продолжила Петлякова — и в мою сумку в камере хранения положат фотографии лиц, на которых надо оформить фальшивые документы. Рядом положат и шифровку, с описанием типа документов. После этого ключ от камеры хранения вернут на крючок. Я, значит, возвращаюсь через полчаса, забираю этот ключ, беру из камеры сумочку — уже с фотографиями подпольщиков… И уношу домой.

Голос Елены стал спокойнее, пальцы перестали плясать на подлокотнике. Валерий тут же поощрил:

— Всё верно! Получишь паспортные фотографии через камеру хранения. И даже не увидишь руководителя, который их тебе положил. А дальше?