Страница 96 из 114
— Что? — Зенин вскочил с места. — А он?..
— Здесь, — Усман помолчал, ожидая новых вопросов, и продолжал с горечью: — Произошла случайность, которой не мог предусмотреть никто...
...В этот вечер Павел Мищенко, в доме которого снимали комнату Лихарев и Гапичева, вернулся с работы позже обычного и навеселе. Мария встретила мужа упреками. Перебранка затянулась далеко за полночь. Мария разрыдалась и убежала на кухню. Павел Мищенко насколько протрезвев, окликнул жену, но ответа не было. Встревоженный, Павел сам отправился на кухню. Мария, скорчившись, сидела на полу, тихо стонала, на синих губах выступила пена...
Взгляд Павла задержался на бутылке уксусной эссенции, Бутылка была наполовину опорожнена...
Не помня себя Павел выбежал из кухни, забарабанил кулаками в дверь комнаты, где жили квартиранты.
— Олег! Помоги! Отравилась Мария!
— Что там еще! — раздался недовольный, заспанный голос Лидии Ивановны. — Ну и окружение у тебя, Олег, то грызутся, то травятся... — Она помолчала и договорила совсем презрительно: — То из обрезов в себя...
— Ну что ты, Лидочка! — умоляюще ответил Олег, но сразу сорвался и продолжал резко: — Какие есть! Выбирать и брезговать не приходится. Цель оправдывает средства...
Он вышел к Павлу, помог ему разжать губы Марии, насильно влил ей в рот молоко. Потом сбегал за дежурным фельдшером, уговорил хозяйку отправиться в больницу. И все время думал, удастся ли задержать Лиду хотя бы еще на несколько дней. И понимал: надеяться не на что, она, конечно же, уедет немедленно.
15
Усман и Шемякин понуро сидели у стола подполковника Зенина. Григорий Иванович испытующе оглядел их и сказал:
— Завершили операцию. Так сказать, успешнее некуда. Гапичева сейчас разгуливает по Москве и, если краденое золото с нею, а скорее всего оно с нею, от души хохочет над нами...
— Но ведь можно произвести у нее обыск, — неуверенно сказал Шемякин, — Арестовать, наконец, и ее, и Лихарева...
— Можно, Владимир Михайлович, — подтвердил Зенин колюче. — Все можно. Лихарева арестовать не штука. Но что мы ему предъявим после ареста? Показания Самойлова? Устроим очную ставку с Куделько? А если Самойлов и Куделько или хотя бы один Куделько откажутся от всего и сам Лихарев не проявит откровенности? А Гапичева за те дни, что была вне поля нашего зрения, спокойно сбыла свой товар, и нам практически нечем доказать, что Лихарев крал золото, а она перевозила краденое. И даже если Лихарев будет откровенен, остается главный вопрос: где похищенное золото? Ведь его надо возвращать государству,
— Выходит, Лихарев перехитрил нас? — спросил Усман упавшим голосом. — И уйдет безнаказанным?..
Зенин хмуро посмотрел на него. В глубине души подполковник тоже опасался, что Лихарев может выйти, как говорится, сухим из воды... И ответил сердито:
— А я не бабка-угадка, чтобы предсказывать наперед. Кто мог знать, что Мария Мищенко задумает разом покончить счеты с мужем и жизнью? И что заболеет предупрежденный нами кассир в аэропорту...
Все, что говорил подполковник, было совершенно справедливо: вроде бы и никто не виноват, и виноваты все разом: преступник ускользает от возмездия. И все же Шемякин попробовал рассеять мрачное настроение.
— Но, Григорий Иванович, ведь могло случиться и так, — сказал он, — что Гапичева дожила бы здесь до 22 июля. Мы сработали бы точно по плану, а она все-таки уехала без груза...
— Могло, — согласился Зенин после продолжительной паузы. — И товарищи из нашего управления в Красноярске, в частности полковник Кудрявин, считают, что, если Лихарев действительно любит Гапичеву, он не станет прямо втягивать ее в свою авантюру, делать соучастницей. Но... Как видите, опять психология. И снова открытые вопросы. Ведь Лихарев может и подстраховать себя. Наконец, Гапичева может протянуть ему руку помощи. Тем более что оба они считают себя в полнейшей безопасности. Словом, психологических версий можно построить много. А чтобы нам с вами не запутаться в них, давайте воспользуемся теми данными, которыми располагаем.
...И вот их разделяет только стол. Обычный обеденный стол, накрытый клеенкой. По одну сторону его, почти соприкасаясь плечами, сидят два офицера милиции — Владимир Шемякин и Владимир Усман, по другую в позе чуть живописной и небрежной — Олег Лихарев. Они оценивающе, с нескрываемым интересом, молча смотрят в глаза друг другу.
— Вы что-то в одиночестве, Олег Вадимович! — спросил Шемякин самым дружелюбным тоном. — Невеста ваша, как ее... — Он наморщил лоб, как бы стараясь вспомнить фамилию...
— Гапичева Лидия Ивановна, — подсказал Олег с любезной улыбкой.
— Да, Гапичева. Отлучилась, видимо, по делам?
— В Москве она, — Олег тяжело вздохнул.
— Что так? — удивленно спросил Усман. — Только что приехала и сразу домой.
— Ну, не сразу, — Олег уже не улыбался, говорил по-прежнему любезно и гладко, но чувствовалось: взвешивает каждое свое слово. — Прожила здесь двадцать дней. Отпуск подошел к концу. И потом, знаете, Лидия Ивановна человек очень тонкий, глубокий. Она потрясена и шокирована этой скандальной историей с квартирной хозяйкой. И не смогла остаться здесь больше ни часу. Такие зрелища не для ее нервов...
— Да, происшествие печальное, — сочувственно сказал Усман. — Оно и привело нас к вам. Как вы считаете, в тот вечер Павел Мищенко не позволил себе ничего лишнего по отношению к жене? Не спровоцировал ее на такой шаг? Правда, ваши хозяева жили очень дружно. Но Павел был крепко пьян, могло получиться по-всякому...
— Уже бывшие хозяева, — сказал Олег с явным облегчением, поняв наконец, что их привело сюда. — Я завтра возвращаюсь в общежитие. Здесь и дороже, и комната мне одному не нужна, и воспоминания об этой истории... А в тот вечер мы с Лидией Ивановной были у себя, слышали только обрывки их разговора.
— Ну спасибо, Олег Вадимович, — весело сказал Шемякин, когда Лихарев, закончив свой короткий рассказ, подписал протокол допроса. — Мы так и думали: ничего криминального. Семейная ссора, которая едва не закончилась трагически. Но человек попал в больницу, и мы обязаны проверить причины. Должность такая. Да и о Мищенко пошли слухи. — Шемякин дружески улыбнулся Лихареву. — Кстати, о слухах. Только строго между нами. Без протоколов, просто потому, что мы Владимиром Леопольдовичем, — кивнул он на Усмана, — очень доверяем Олегу Лихареву и хотели бы слышать его мнение. Так вот, Олег, — улыбка, тон, обращение Шемякина — все подчеркивало неофициальность, интимность их разговора, — есть слухи, что в старательской артели не все чисто. Как ты считаешь, Олег, может ли ловкий преступник похищать золото из старательской артели?
Усман и Шемякин внимательно смотрели на Лихарева. Но даже тень не проскользнула по его лицу, в светлых, прищуренных глазах не было ни растерянности, ни страха. Только чуть шевельнулись пальцы лежавших на столе рук, но тотчас же успокоились. Он помолчал ровно столько, сколько и должен был помолчать серьезный, не привыкший бросать слов на ветер человек, услыхав такой вопрос, и ответил снисходительно:
— Если преступник не только ловкий, но к тому же и умный, думаю, что похищать золото можно...
— Но ведь мы в прошлом году усилили охрану драгоценного металла.
— Знаю, — Олег старался сохранить прежний тон, однако почувствовал напряжение в голосе. «Почему он подчеркивает — «в прошлом году»? Неужели пронюхали что-нибудь?»
— Ну хорошо, Олег, — как бы шутя сказал Шемякин. — Давай на минуту предположим, что ты, именно ты, похищаешь золото из колоды старательской артели. Скажи, пожалуйста, как бы ты действовал в таком случае?
На мгновение зрачки Лихарева расширились и застыли. Но вот Олег провел рукой по лицу, точно смыл с него что-то, и взглянул на собеседников совершенно спокойно.
— Забавное предположение, — Олег улыбнулся. — Ну в этом случае... В этом случае я, наверное, поступил бы так. — И подробно, деловито, наслаждаясь тем, что с каждым его словом нарастает опасность, стал описывать «технологию» хищения золота. Говорил долго.