Страница 53 из 118
«Шляпа я, шляпа. Он же только отца упоминал. Все мимо ушей и с благодушными вопросами лезу».
— Извини, Алеша, не знал я... — И чтобы как-то замять свою бестактность, перевожу разговор на другое: — У вас на комбинате ребята отличные, дружишь с кем-нибудь?
— Со всеми дружу. Больше всех с Измуком. Жалко его, совсем на лицо похудел. Переживает очень. «Сам, — говорит, — его найду». Зачем улыбаетесь? Он твердый парень, сказал — сделает.
Потом Алеша хлопочет о постели, а я звоню Рату: предупредить, что останусь здесь до утра.
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ
— В классических детективах непременно присутствует ложный след. А как в реальных ситуациях?
— Куда больше, чем в детективах. Вот настоящий — всего один.
Ночевать у Наджафова мне не пришлось.
— Куда ты пропал?! — Рат буквально кричал в трубку. — Возвращайся немедленно!
У входа в горотдел — патрульная автомашина с надписью «НМ»[11], во дворе — оживленная группа вокруг мотоцикла с коляской. Но главные события развивались в кабинете Кунгарова. Едва туда заглянув, я был поражен позой своего шефа. Он стоял посередине комнаты с ножом в руке. Видно, он уже второй раз обращался к мужчине лет двадцати пяти.
— Значит, нашел на стройке и взял для открывания консервов. Только сегодня, и никогда при себе не носил? Сейчас посмотрим.
Рат заставляет мужчину подняться и снять пиджак. Я еще не понял, что за этим последует, тот тем более, а Рат уже выдернул из брюк его рубашку и показал иссеченный подол.
— А что на это скажешь?
«На это» мужчина ничего не говорит, вид у него совсем ошарашенный, и Рат удовлетворенно заканчивает демонстрацию.
— Бешбармак тоже найдем, а не найдем, сам покажешь, куда выбросил...
— Нет, начальник... Нож, правда, носил, а бешбармака нету, клянусь, нету.
Стоило ему произнести несколько слов, ударил запах перегара.
— Значит, не помнишь, что делал вечером двадцать девятого?
Мужчина отрицательно качает головой.
— А как в женское общежитие сейчас ломился, сторожу ножом угрожал — тоже забыл? Или еще не успел?
На этот раз никакой видимой реакции. А глаза смотрят трезво, и трусливая ненависть во взгляде трезвая.
Рат садится за стол. Там лежат шлем и широкое кепи.
— Ну вот что: до утра постарайся вспомнить все, что забыл. А нет — мы сами напомним.
Задержанного уводят в КПЗ, и я получаю наконец возможность навести справки.
— Разнорабочий второго СМУ, — поясняет Рат. — Живет здесь в общежитии. Между прочим, на восьмом километре у него тетка имеется. Помнишь бакинскую ориентировку? Похоже, он туда челночный рейс совершил. Но вещей не нашли: ни тех, ни самедовских. Или продал, или у кого-нибудь из дружков прячет. Есть там у них, в СМУ, подходящая компания. Боюсь только, не опознает его Самедова, а предъявить мы ей обязаны.
Сегодня нам достали матрацы, но и без них мы бы тоже заснули как убитые.
Утром состоялось опознание, им четко командовал Зонин. Сразу видно: чувствует себя в родной следовательской стихии.
Вдоль стены стояли трое мужчин одинакового возраста, роста. Все смуглые, на всех низко нахлобученные кепи. И все-таки э т о т чем-то явственно отличается от остальных. Наверно, выражением лица, те-то спокойны. А может быть, мне все это кажется, потому что я е г о з н а ю.
Входит Самедова, долго присматривается попеременно то к одному, то к другому. Иногда, словно за подсказкой, оглядывается на нас. Со стороны заметно: она н е у з н а л а грабителя, но д о г а д а л а с ь, кто из троих подозревается нами. Тонкая штука — опознание: здесь в равной мере опасны и укрывательство, и оговор. А от свидетелей такого типа можно ожидать и того, и другого, в зависимости от ситуации.
Наконец Самедова принимает компромиссное решение:
— Темно был, точно, не знаю. Этот похожий.
Она указывает пальцем в задержанного и тут же, будто обжегшись, отдергивает руку, повторяет:
— Темно был, точно не знаю.
Рат хмурится: уверенности такое опознание не прибавило. А тут еще полуопознанный выскакивает вперед: — Вай, клянусь аллахом, не я. Знаю, что в магазине работает, больше ее не знаю. Вай, начальник, клянусь, не я!
Зонин успокаивает его, обращается к Самедовой:
— Значит, у вас нет уверенности, что именно этот человек вечером двадцать девятого декабря ограбил вас и причинил тяжкие телесные повреждения дружиннику?
— Вай, что говорит!
Внешние данные, наличие мотоцикла с коляской, ножа, невразумительность объяснения насчет вечера двадцать девятого — сегодня на допросе Зонину он заявил, что долго выпивал с товарищами, а потом поехали к каким-то женщинам, — все это дает серьезные основания подозревать его не только в злостном хулиганстве, за что он, собственно, и задержан. Но, с другой стороны, его удивление как будто искренне. Во всяком случае, наигранным его поведение не назовешь.
Зонин вынужден повторить вопрос, и Самедова отрицательно трясет головой:
— Не знаем, не знаем.
— Объясните тогда, что вы имели в виду, когда назвали этого человека похожим на ограбившего вас?
— Похожий, да. Может, он был, может, другой. Не знаем. — И довольная своим дипломатическим ответом, улыбается следователю так же, как вчера улыбалась Рату.
Зонин занялся протоколом опознания, а нас вызвал Шахинов: с утра пораньше приехал, даром что воскресенье.
Рат все еще не может успокоиться, говорит на ходу:
— Вот проверим, с кем и где пил, и пил ли, и, главное, где мотоцикл в это время находился, посмотрим, что запоет. А ты думаешь, не он?
— Может быть, он. Может быть, нет.
— Ты как Самедова.
— При чем тут Самедова? С самого начала было ясно, что она того не запомнила. Хорошо еще, сейчас ничего определенного не сказала. Ей правда как рыбке зонтик. А расхлебывать нам.
— Не вижу оснований для уныния, — сказал Шахинов. — Самедова никогда не указывала точных примет, следовательно, не может изменить отношение к задержанному. Мы его продолжаем подозревать?
— Да, — подтвердил Рат.
— Подозрения подозрениями, а сворачивать розыск из-за одного задержанного я не позволю. До тех пор, пока его виновность не станет очевидной, розыск будет продолжаться по намеченному плану. Что у нас с мотоциклистами?
Поиск документальный опережает фактический. Мы уже знали: по учету ГАИ, числится 207 машин искомого типа, и добрые три четверти владельцев — молодежь. Но ведь это еще не все, точнее, не все. В город ежедневно приезжают на работу жители из близлежащих селений и, главным образом, из Баку. Только на стоянке химкомбината выстраиваются десятки мотоциклов, и многие из них учтены не у нас, а по месту жительства.
Шахинова информирует Мурсалов, а Рат ерзает, ему не сидится. Еще бы, ведь если задержанный ночным патрулем тот, кого мы ищем, дальнейшая возня с мотоциклистами — пустая трата времени. И вот вместо того, чтобы уделить подозреваемому максимум внимания, Шахинов занимается распределением обязанностей между оперативными группами, дотошно классифицирует мотоциклистов, обсуждает методы предстоящей проверки. В заключение Шахинов обязывает руководителей групп срочно представить ему график проверки мотоциклистов на ближайшие два дня. Как будто со вчерашнего вечера ровным счетом ничего не изменилось.
— Может быть, мне в первую очередь заняться проверкой причастности задержанного? — не выдерживает Рат.
Шахинов и глазом не моргнул, словно и вопроса никакого не было. Начальство имеет то преимущество, а может, ту уязвимость, что окончательное решение остается за ним.
— Мартышкина работа, — ворчит Рат, составляя график.
Так я и думал: комбинат достанется мне. Без крайней необходимости Рат не покажется там до тех пор, пока ранивший Кямиля не будет найден. Он, конечно, мне этого не сказал. Он сказал:
11
Ночная милиция.