Страница 19 из 30
— А какой сегодня день, доктор?
Женщина казалась рассеянной и ошеломленной, и Ник подумал, что это из-за действия лекарства.
— Воскресенье, дорогая. Сейчас утро воскресенья.
Больная заморгала и перевела взгляд на Ника.
— А кто вы? — спросила она.
Ник подошел ближе и улыбнулся.
— Я — приятель Гарольда, миссис Филипс. Мы договорились встретиться с ним вчера вечером, но он почему-то не пришел. Вот я и решил к нему заглянуть, посмотреть, все ли в порядке.
— Он должен быть дома. Гарольд — славный мальчик. Принес мне чай…
— А когда это было, миссис Филипс? — мягко спросил Ник.
— Когда?.. — она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. — Думаю, вчера. Да, это было вчера… вечером, после того как он вернулся… — она вздохнула. — Память у меня теперь стала никудышняя.
— Так это Гарольд сказал вам, что принес чай вчера, миссис Филипс?
— Не знаю… не помню… Он славный мальчик… — она закрыла глаза. — Славный мальчик…
В это мгновение дверь открылась, и на пороге появился Гарольд Филипс.
— Что здесь происходит? — спросил он со злостью.
— Твоя мать тяжело больна, — ответил Дас. — Ее нужно немедленно поместить в клинику. — Он указал на коробочку с капсулами канбутала. — Ты знаешь, что она увеличила дозу? Разве я не предупреждал тебя, что это опасно и может иметь фатальные последствия?
Гарольд побледнел. Брэди подошел к нему сзади и взял под локоть.
— Пойдем, сынок.
Они вышли из комнаты. Ник последовал за ними.
— Вчера вечером вы были в этой одежде? — спросил он у Гарольда.
— Да. — В глазах у парня, как он ни храбрился, опять появился страх. — Эй! А в чем, собственно, дело?
— Забирай его, — велел Ник Брэди и повернулся к Дасу, который тихо притворил дверь в спальню.
— Ситуация складывается для него не наилучшим образом, правда, сержант?
— Да, у парня проблемы. Но это все, что я могу сейчас сказать. А что будет с его матерью? Я могу чем-нибудь помочь? — в свою очередь спросил Ник.
— Об этом не беспокойтесь. Здесь есть телефон. Я вызову «скорую» и подожду, пока они приедут. А вы меня потом проинформируете, как обстоят дела, хорошо?
Ник кивнул.
14
В полицейском управлении Ник и Брэди отвели Гарольда в комнату для предварительных допросов, где, без всяких церемоний, стянули с него брюки.
— Эй! — закричал он. — Вы что себе позволяете? Это нарушение моих прав! Я буду жаловаться!
— Ребята из лаборатории должны провести несколько тестов, — пояснил ему Брэди. — Если все пройдет хорошо, тебя тут же отпустят. Ты ведь хочешь этого, сынок?
Но Гарольд продолжал вопить и отбиваться.
— Идите к дьяволу! Кончайте свои дурацкие штучки!
В это мгновение в дверь постучали, и вошел дежурный полицейский с парой переброшенных через руку форменных брюк.
— Лучше одевайся и делай, что тебе велят, — посоветовал Ник, бросая парню брюки. — А то будет хуже. — Он повернулся к Брэди. — Мне нужно кое-что выяснить, Джек. Увидимся позже.
Медицинское заключение о состоянии здоровья Фолкнера, которое должны были прислать из Лондона, лежало на столе. Ник быстро его просмотрел. Потом перечитал еще раз, уже без спешки. Закончив, он несколько минут сидел неподвижно, задумчиво глядя в пространство. Наконец встал и отправился к Мэллори.
Старший инспектор что-то искал в картотеке и с раздражением посмотрел на вошедшего.
— Долго же вы возились, сержант! Ну и что скажете?
— Филипс сейчас в комнате для предварительных допросов. Его брюки забрали в лабораторию на экспертизу. Я знаю, что инспектор Уэйд собирался привлечь к этому серолога из Института судебной медицины. Так что скоро должны быть результаты.
— А вы видели его мать?
Ник вкратце рассказал о том, что произошло на Нарша Плэйс.
— Похоже, она долго не протянет.
— Значит, Гарольд мог разбудить ее в любое время, когда принес чай. Из того, что говорит врач, следует, что в нынешнем своем состоянии она не знает, было это вчера или сегодня, — констатировал Мэллори.
— Вроде так, — согласился Ник.
— Отлично! — Мэллори потер руки. — Пусть немного передохнет, а потом я за него возьмусь. Не думаю, чтобы малый долго запирался.
— Вы говорите так, будто его вина уже доказана.
— Вы еще молоды, сержант, и поэтому я скажу вам кое-что для вашего же блага. Так вот, за свою жизнь я расследовал больше убийств, чем вы съели бифштексов. У меня чутье на такие дела, и я ручаюсь, что убийца Грэйс Паккард — Гарольд Филипс.
— А что с Фолкнером? — спросил Ник. — По-моему, его все же пока нельзя вычеркнуть из списка подозреваемых. Ведь вы читали рапорт полицейского Дуайра?
— Я знаю, что вы хотите сказать, — ответил Мэллори. — Дуайр видел Фолкнера в баре на Риджент Плэйс непосредственно перед моментом, когда было совершено убийство.
— И Фолкнер умолчал об этом при допросе.
— Ну, в подобных обстоятельствах это вполне естественно.
Ник достал перчатки и бросил их на стол перед Мэллори
— Это принадлежало Грэйс Паккард. Фолкнер случайно обронил их в баре.
Мэллори нахмурился.
— Значит, вы были там сегодня утром?
— Да. Когда Брэди рассказал мне о рапорте Дуайра, я подумал, что еще успею заглянуть в бар и задать пару вопросов его хозяину.
— Разве я не достаточно ясно сказал вам, чтобы вы немедленно доставили ко мне Филипса? — резко спросил Мэллори.
— Но я задержался всего на десять минут. И, может быть, вас заинтересует то обстоятельство, что когда перчатки выпали у Фолкнера из кармана, он сказал хозяину бара, будто они принадлежат его невесте, Джоан Хартманн? Как вы думаете, почему?
Мэллори фыркнул.
— Потому как не хотел, чтобы выплыло, что он был с другой женщиной. Или подобное объяснение кажется вам чересчур простым?
— Но ведь общеизвестно, что он провел этот вечер в компании Грэйс Паккард. И все, кто был на дне рождения у Джоан Хартманн, включая ее саму, видели, что они ушли вместе. Зачем же, в таком случае, лгать хозяину бара?
— Вы придаете слишком большое значение мелочам, сержант.
— Но это совсем не мелочь. Если вы помните, инспектор Уэйд сказал, что после каждого очередного убийства Дождевой Любовник забирал у своей жертвы какую-нибудь вещь. А в данном случае этого не произошло. Но можем ли мы быть так уверены теперь, когда знаем о перчатках?
— Значит, мы опять возвращаемся к версии о Дождевом Любовнике? — спросил Мэллори. — Нет, все это как-то не клеится. Слишком много различий и неувязок.
— Согласен, — ответил Ник. — Однако я по-прежнему считаю, что Фолкнер еще многое должен нам объяснить. Он был с Грэйс Паккард, а причины, по которым привел ее ночью к себе на квартиру, чересчур эксцентричны, чтобы не вызвать подозрения.
— Вовсе нет, — возразил Мэллори. — Если послушать людей, которые хорошо его знают, такое поведение отнюдь не является для Фолкнера чем-то из ряда вон выходящим. Даже наоборот.
— Но у нас есть двое свидетелей, утверждающих, что он находился в непосредственной близости от места преступления всего за каких-нибудь пару минут до совершения убийства. И он солгал Харкнессу насчет перчаток, — настаивал Ник.
— А зачем он заходил ночью в бар? — спросил Мэллори. — Харкнесс вам об этом сказал?
— За сигаретами.
— И такое случилось впервые?
— Нет. Он покупает их там довольно часто, причем в самое неожиданное время.
— А вы понимаете, как это использует ловкий адвокат?
— Согласен, — вздохнул Ник. — Все это только разрозненные улики. Однако слишком много фактов накладываются друг на друга, чтобы ими пренебречь. Взять хотя бы проявления агрессивности, странные для человека его круга. Кстати, у меня есть медицинское заключение на этот счет.
Он протянул документ Мэллори. Но тот отмахнулся.
— У меня сейчас нет времени на чтение. Изложите вкратце.
— Хорошо. Шесть лет назад Фолкнер попал в аварию во время автомобильных гонок в Брэндз Хэтч. Он получил серьезную травму черепа: осколки кости вонзились в мозг. Ему чертовски повезло, что он вообще выкарабкался. И с тех пор у него появились эти приступы агрессивности. Психиатры, осматривавшие его в период тюремного заключения, пришли к выводу, что такое поведение является прямым следствием повреждения мозга, в значительной мере вызванного осколками кости, которых хирурги не смогли извлечь. Агрессивность Фолкнера еще усилилась во время отбывания им срока. Он неоднократно затевал драки с другими заключенными и даже избил охранника. В итоге ему было предложено пройти курс лечения в психиатрической клинике. Однако он отказался.