Оранжевое лето

— Ты это только что придумал.

— Нет, это на уроке литературы рассказывали. Я слушал, потому что и сам в это время пытался что-то написать. А я знаю, как заставить тебя полететь.

— Так не бывает. Я же не дурак, я просто мечтал иногда, и все.

— Я знаю. Это чудо такое. Не веришь?

— А ты сам веришь во всякие эти чудеса?

— Иногда. Я тебе докажу, что так бывает. Спорим?

— Ну, спорим, — Дэм вяло улыбнулся. Он не поверил. А я не врал.

Я ничего не сказал ему о нашей с Аароном ночной беседе. Я вообще не знал, что мне делать. Мне было очень стыдно и казалось, что я не смогу больше никогда посмотреть Лин в глаза. Я твердо решил рассказать ей все именно сегодня. Тянуть дальше означало быть тем, кем меня представляет Аарон — куском дерьма.

— Давай я посижу с Эваном, мы поиграем в приставку, а вы с Лин погуляете вдвоем. Ты, наверное, по ней соскучился за день, — он пошутил и улыбнулся. Я посмотрел на него отрешенно. Не так-то легко было решиться на признание. Дэмиэн приподнял светлые брови. — Ты расстроен? Из-за того, что Аарон приехал, да?

Я медленно покачал головой. Внутри у меня был огромный холодный ком. Если бы у меня были сейчас в руках сигареты, я выкурил бы всю пачку сразу, чтобы он растаял.

А впрочем, нет. Он не растаял бы, даже если бы я выкурил целый блок. Я нервно вцепился зубами в ноготь, а Дэмиэн соскочил с подоконника.

— А что? Знаешь, когда мы были у Эвана, о тебе ни разу не заговорили, — Дэмиэн решил утешить меня. Смешной… он ничего не знал. — Вообще ни разу. Во всяком случае, при мне. Может, вы с Аароном друг другу даже понравитесь. Ну, я имею в виду, вы не набьете друг другу морды и не разругаетесь в пух и прах.

— Интересная формулировка глагола "нравиться", — хмыкнул я. Дэм не оценил моей шутки.

— Вставай, пойдем вместе. Спорю на миллион таиров, Лин ждет тебя.

Я вздохнул. Наверное, Дэм прав: стоит пойти и наконец во всем признаться. Сейчас же. Я встал и подошел к зеркалу.

— А что у тебя с лицом? — изумился мальчик и подошел ко мне, чтобы рассмотреть получше. Губа за ночь распухла и покраснела. Я потер ее ладонью.

— Упал на вокзале, — соврал я. Дэмиэн скорчил гримасу боли.

— Тупо. Хоть Лин не говори, соври что-нибудь.

Достаточно с меня вранья… Я снова намочил лицо холодной водой, побрился и надел красивую рубашку, чтобы чувствовать себя увереннее.

Когда мы с Дэмиэном позвонили в дверь, Эван еще спал. Он не проснулся даже от птичьих трелей, так сильно устал вчера. А Лин действительно очень обрадовалась нам. Я смотрел в ее счастливое лицо — такое родное и любимое — и жалел, что есть между нами тайна. Тайна размером с пропасть. Дэмиэн ускакал на кухню и разрезал остатки торта, нисколько не смущая нас там, в коридоре. Удивительный он, этот Дэм.

— Почему у тебя губа разбита? — Лин осторожно дотронулась до моего лица. У меня, по-моему, забегали глаза. Я мог бы и придумать что-нибудь по дороге.

— Он мне приемы показывал, — крикнул Дэм с кухни. — Это я ему засветил нечаянно. Итан, ты ведь не сердишься? — мальчик подмигнул мне, стоя у Лин за спиной.

— Нет, — выдавил я.

— Ну вы бы поосторожнее. Пойдем есть торт.

— Можно, я не буду? Я не люблю.

— Нет, нельзя. Это очень вкусный торт. Тебе понравится. Хотя бы маленький кусочек ты должен съесть. Тогда получится, как будто ты тоже был с нами.

— Без тебя было не очень весело, — кивнул Дэм.

— Эвану же понравилось…

Эван тут же отозвался из своей комнаты. Он выскочил оттуда, прижимая к пижаме свой новый телефон.

— Привет! Мама! Я тоже буду торт, ладно? Итан, смотри, какой у меня мобильник. Хочешь, я тебе фотки покажу? Вот смотри. Нажимай все вниз, и они будут перелистываться…

Эван нащелкал больше сотни фотографий за день. Я увидел, как Дэм кормит журавля в зоопарке, как Аарон стартует на карте, а Лин сидит в синем кресле с картонной банкой попкорна. Кроме того, я посмотрел видео с мотоциклистами, смешную запись, где Дэмиэн въехал на карте в кучу цветных покрышек, и еще очень много всего. Больше всего в телефоне было, ясное дело, фотографий Аарона. Я смотрел на него и пытался понять, ненавижу его или нет. И чем больше я смотрел, тем больше понимал — нет, нисколько.

— А хочешь, я закачаю тебе через компьютер хоть сто, хоть тысячу игрушек? — спросил Дэмиэн, когда Эван проглотил свой кусок торта. — И гонки.

— Там есть гонки.

— Да, а я закачаю еще круче. Только надо купить диск. Пойдем, поищем? — предложил Дэм. Эван кивнул и посмотрел на маму.

— Можно, мам?

— Конечно. Только возвращайтесь к обеду. Сколько вам надо денег?

— В обед Аарон придет, — вспомнил мальчик. — Вернемся… А я не знаю, сколько.

— Нисколько, — отозвался Дэм. — Я сам куплю. Мне тоже этот диск нужен.

Дэмиэн отказался взять деньги у Лин даже после продолжительных уговоров. Эван рассказал ему что-то смешное, и они выбежали, смеясь так, что и нам стало веселее.

— Джентльмен, что там говорить, — пошутил я, когда дверь закрылась. — Не то что я.

— Да брось ты, — Лин рассмеялась. — Интересно, как дела у нашего Сета.

— С каких пор он стал нашим? — я улыбнулся.

— Ну… Дэмиэн сказал… сейчас вспомню. Да, он сказал, что вы теперь кореша.

— Так и сказал?

— Дословно. Это правда?

— Чуть-чуть. Он вроде ничего. Все экзамены завалил, теперь пересдает.

— Как жалко… Бедный Сет, испортил себе жизнь. А я тоже один раз экзамены пересдавала, только это было в девятом классе. Так обидно — все гуляют, а ты сиди и читай учебник. Ну так что, пойдем отсюда?

Я посмотрел себе под ноги, под стол, и ничего не ответил — собирался с мыслями. Надо заставить себя начать. Если не сейчас, то я никогда не смогу.

Не могу. Страшно и стыдно. А точнее, страшно стыдно…

— Куда нам пойти? — я пожал плечами.

— Да куда угодно. В парк.

— Надоело…

— На речку можно.

— Ну ее, эту речку.

— Почему? Ну тогда давай навестим обрыв. Хочешь, я тебя там нарисую? А ты посмеешься потом.

— Высоко и далеко, — я покачал головой. — Не хочется что-то.

— Не хочется… Две недели ходили, и все было отлично, а сегодня надоело. Сам предлагай тогда, — озадачила меня Лин. Я сунул руку в карман.

— Пойдем в ресторан, — бухнул я, вспомнив, как Аарон сказал, что я никто. — Хочешь? В клевый дорогой ресторан. Я приглашаю тебя.

— Мы же только что торт доели, — Лин удивилась, но я видел, что ей приятно. — И потом, смотри, какой ты красивый. А я? Ты бы меня пораньше предупредил.

Я бы и предупредил, если бы эта мысль пришла мне в голову пораньше.

— По-моему, наоборот. Ты красавица, Лин. Ты будешь красивой, даже если наденешь старый и рваный спортивный костюм. Я вот могу стать симпатичнее только в белом пиджаке, и это довольно печально, — я улыбнулся через силу. Мне не хотелось быть веселым. Я хотел лечь спать и заснуть, и никогда не просыпаться, чтобы не объясняться с Лин, не делать больно ей и Дэму. Девушка встала из-за стола, взяла меня за руку и подняла с табурета.

— Уговорил, — сказала она. — Только пойдем лучше в кафе. В то, где мы недавно все вместе сидели. И давай все-таки попозже.

— Как скажешь, — кивнул я и сто раз пожалел о том, что сказал. У меня были деньги. Мы могли сходить туда и два раза. И три. Но я бы такого стыда больше не выдержал.

Аарон встал совершенно разбитый. Голова у него болела куда сильнее, чем у меня, хотя он-то как раз не пил ни грамма. Он встал с кровати, включил чайник, не открывая глаз в полусне, а в ванной посмотрел на свое отражение и застыл, задумавшись о несправедливости. Лин Леман полюбила меня, а симпатичного Аарона (не только симпатичного — обеспеченного, надежного, покладистого и трудолюбивого!) всю жизнь считала лучшим другом. Это было лучше, чем ничего, но это было совсем не то, чего он хотел.

А он хотел. Больше всего на свете он хотел, чтобы любимая девушка наконец поняла его и заметила. Он мечтал, что у них будет семья, всю жизнь глупо мечтал, строя не нужные никому иллюзии. Он любил ее с самого детского садика, и, даже будучи маленьким голоногим пацаненком в коротких шортах на тонких лямках, рвал ромашки и отдавал ей любимый вишневый компот. Это было смешно и наивно, но это всегда было правдой. В первом классе и в десятом — это оставалось правдой, и не было Аарону житья от этой злой и жестокой правды. Сначала ему мешал Хэл, маленький рыжеволосый задира и шалопай. Но он остался приятелем детства. В старших классах появился Адриан, он пришел из какого-то лицея — высокий и стройный красавец. В школьной постановке к Новому году он играл вместе с Лин на сцене. Вся школа ставила Шекспира. Аарон ненавидел Шекспира. Лин играла Джульетту, а Адриан — Ромео, потому что Аарон в это время исправлял геометрию и кусал локти от досады. Геометрию он тоже ненавидел за то, что она увела шанс у него из-под носа. Парень хотел, чтобы этот чертов спектакль вообще не начинался, но он не только начался, а еще и прошел на ура. И особенно было обидно, что даже в глупых панталонах и шляпе с перьями Адриан чертовски красив и ничуть не кажется психом. Он целовал Лин под веселый и торжествующий гул всей школы, и Аарон пытался успокоиться, убеждая себя, что это все понарошку, потому что так захотелось Шекспиру, а не Адриану.