Оранжевое лето

— Почему ты так думаешь?

Дэмиэн пожал плечами.

— Интуиция. Мы еще даже на горках не были. А ты быстро. Что тебе сказал Шон?

— А… Мне можно обратно въехать, в мою квартиру.

— Да? А что случилось?

— Шон долги уплатил. Ему это, наверное, влетело в копеечку.

— Ничего себе, — пробормотал мальчик, продолжая смотреть на рисунок. Я видел, что он расстроен. — Ты уйдешь?

— Да. Конечно, уйду.

— Останься. Пока Райан не приедет. Пожалуйста, останься.

— Зачем? Раз так, то я могу жить у себя.

— Ты не уйдешь.

— Интуиция? — усмехнулся я. Дэмиэн покачал головой.

— Ты не уйдешь. Как ты объяснишь Лин, что будешь жить в другой квартире? Ты же сказал, что ты мой двоюродный брат. А я сказал ей, что тебя Райан позвал за мной последить, пока он не приедет.

— Черт, — не сдержался я. — А что же мне делать?

— Жить у меня, — хитро улыбнулся Дэмиэн. В белых растрепанных волосах у него плясали солнечные блики, и даже на пушистых густых ресницах отражалось солнце. Я чуть не согласился, глядя на его счастливое лицо.

— Надо что-то придумать. Не могу я жить у тебя, Дэм. И Лин тоже переедет.

— Кто тебе сказал?

— Она и сказала.

Дэмиэн недовольно засопел. Он был против.

— Ну и куда она переедет? Может быть, к тебе?

— Может быть, — отмахнулся я. — Да чего ты расстраиваешься? Ты же будешь приходить ко мне, как раньше.

— Допустим. Но все-таки, как ты это объяснишь Лин?

— Скажу, что мы не родные братья, да и все.

— Не скажешь.

— Почему?

— Интуиция, — повторил мальчишка. — А вон и они. Иди, скажи.

Я передернул плечами. Ничего говорить я, конечно, не собирался.

— Что и требовалось доказать, — сказал мальчик. Лин заметила меня и улыбнулась. Эван плелся за ней, понурый. Вероятно, интуиция подвела Дэмиэна, и Лин все-таки решила отвести сына домой.

— Вы уже пришли? Быстро. А этот монстр ухитрился грохнуться прямо в лужу. Поскользнулся и упал. Вот по его милости мы сейчас пойдем домой.

— Ну, мам, — заныл Эван. — Я же высохну. Смотри, какое солнце.

— Посмотри, какое небо, — пропел Дэмиэн. — Да, Лин. Он высохнет. Пойдем, прокатимся разок на горках.

— Он заболеет. Он только что болел, да еще и тяжело.

— Я не заболею. Я закаленный.

— Молчи уж, закаленный. Правда не холодно?

— Правда, — обрадовано кивнул мальчик. — Ни чуточки.

— Плакать надо, а мы на горках катаемся, — сказала девушка, когда мы вчетвером разместились в маленьких округлых кабинках. Дэм и Эван сели впереди, в самую первую кабинку. Мы с Лин — сзади. Гардиана привязали к заборчику. Он очень заинтересованно смотрел на аттракцион.

— Почему? — удивился я. Мне совсем не хотелось плакать. Я готов был расцеловать Шона, сделавшего мне такой подарок. В льняных брюках совсем не было жарко, а сердце замирало, предчувствуя кружок вниз головой в "мертвой петле". В общем, в душе у меня все пело и плясало. И даже мысль о том, что я больше не бомж, казалась ерундой в сравнении с самой главной: я сидел в кабинке на колесиках рядом с Лин и медленно таял. Я безумно радовался, что никто не может прочитать мои мысли.

О том, что все они были написаны у меня на лбу, я не думал.

— Почему? Потому что у нас квартира сгорела. А мы веселимся.

— Это замечательно, — повернулся Дэмиэн со своего места.

— Это ужасно. Я вообще не понимаю, что мы тут делаем.

— Именно, что веселимся, — снова влез Дэм. — Лин, ну что, повеситься теперь, что ли? Жизнь продолжается…

Кабинки дернулись вперед. Я передумал кататься и судорожно вцепился в поручень. Как будто я мог остановить кабинку теперь!

— Мы не выпадем? — спросил я. Дэм засмеялся.

— Ты боишься? Даже Эван не боится.

— Я десять лет не катался ни на чем! Представь себе, я боюсь!

Лин больше боялась за Эвана — как бы его не укачало. Но мальчишка сиял от счастья, и девушка понадеялась, что все будет хорошо. Нам вчетвером с трудом удалось уговорить долговязого загорелого парня в будке с управлением разрешить Эвану прокатиться. По возрасту он уже соответствовал норме, а вот по росту не дотягивал точно.

Кабинки дернулись еще раз. Я подавил в себе желание перекреститься. На меня в упор смотрел Дэмиэн, и я не хотел доставить ему удовольствие поизмываться надо мной снова. Потом загудел мотор, и две кабинки, сцепленные друг с другом, быстро набирая скорость, поехали вверх.

Когда кабинка ехала наверх, это было еще туда-сюда, я не нервничал. Но когда она с ревом ухнула вниз, я не выдержал и вскрикнул. Дэм засмеялся, Эван весело завизжал. Лин ужасно испугалась за него.

— Эван! — крикнула она. — Нормально?

Эван ничего не сказал. Он хохотал так заразительно и громко, что было понятно и без слов, что ему здорово. А я мельком подумал, что в петле я буду визжать похлеще Эвана, и кабинка в одно мгновение оказалась уже внутри нее. Она прокрутилась с бешеной, именно бешеной скоростью, и я даже не успел ничего разобрать, а крик застрял у меня в горле. Одно я знал точно — повторять петлю мне больше не хотелось. Однако меня ждал сюрприз.

— Мам! Смотри, какая! — ахнул Эван. Я поднял глаза, чтобы посмотреть, какая именно жуть ждала меня на этот раз, и увидел огромный спуск, завершающийся петлей. Самое ужасное было то, что она была горизонтальная.

"Мама, роди меня обратно", — в ужасе подумал я и на всякий случай закрыл глаза. Я чувствовал себя как в ловушке — нельзя было ни остановить мотор, ни выйти. Еще я хорошо почувствовал, как силой встречного воздуха меня толкнуло назад. Это было немножко похоже на самолет. Вот некстати он вспомнился! Я содрогнулся от боли. Голова у меня неестественно дернулась, и в петле меня здорово тряхнуло.

— Кристиан! — толкнула меня Лин. Горки наконец закончились, и кабинки остановились. Эван развернулся к маме.

— Вот это да! — восторженно выпалил он. — Мам, давай еще раз!

Дэмиэн, продолжая смеяться, тоже повернулся назад. Смеяться он перестал сразу, как только увидел меня.

— Что с ним? Почему он такой? Он живой? Итан!

— Живой… Нашатырь надо, — сказала девушка. — Видел бы ты, как его тряхнуло… Дэм, попроси нашатырь там, в будке!

Дэмиэн кивнул, отстегнул ремни безопасности и побежал в будку. Он вернулся через несколько секунд с тем самым длинным парнем, сидящим на управлении. Нашатырь он действительно хранил в будке — на всякий случай.

Меня передернуло от резкого запаха. Я быстро пришел в себя и оттолкнул рукой вату, скривившись. Вот что я действительно ненавижу — так это нашатырь. Мне его столько пришлось перенюхать, что на несколько жизней хватило бы. Я недовольно застонал и открыл глаза. Дэмиэн облегченно вздохнул.

— Ну и дурдом, — выругался я. — У вас тут на поворотах можно и умереть.

Загорелый парень развел руками. Еще никто не падал в обморок от поворотов.

— Напугал, да? — тихо сказал я. — Простите… Дэм, ты что, реветь надумал? Да вот же я, живой и целый.

— Да, целый, — пробурчал мальчик, стараясь не заплакать. — Ты так не шути…

— Прости, — сказал я, очень быстро расстегнул ремень и встал, немного пошатываясь. — Пойдем отсюда, а?

Лин помогла сыну отстегнуть все ремни.

— Мам, ну я сам могу…

— Эван, точно все нормально?

Эван грустно посмотрел на крутые виражи и вздохнул. Все было нормально. Но он был уверен, что теперь мама ни за что не отпустит его кататься на горках.

— Я в порядке, — сказал мальчик. — Ма, а ты больше не пустишь меня сюда?

— А ты все еще хочешь? — изумился я.

— Мне понравилось…

— Лучше не надо, — сказала девушка. — Не хочу, чтобы тебя принесли домой по частям.

— Смотрите, — махнул рукой Дэмиэн, когда мы прошли несколько метров к выходу. — Вон Сет. На скейте катается. Итан, смотри! Ты хотел… Правда, здорово?

Я обернулся и заметил сзади высокого мускулистого паренька-подростка, ловко управляющегося со скейтбордом. Он легко подпрыгнул и прокатился по краю скамейки. Одет он был во что-то черное и ужасно драное. Я подумал, что мне никогда не посчитать, сколько у Сета на шее болтается цепей. За Сетом на дорожку въехали еще два скейтера. Дэмиэн восхищенно смотрел на них.