Страница 24 из 123
Мне следовало предположить, что на это у неё будет готов ответ.
Она присела на подлокотник кресла, при этом, очевидно, почувствовала рамку, потому что посмотрела на меня, сунула руку под плед и вытащила фотографию. С минуту смотрела на неё слегка прищуренными глазами. Потом рассмеялась, поцеловала меня в ухо и шепнула:
— Любимый, что ты собираешься сделать с этой ужасной фотографией?
Я не сумел скрыть замешательство с такой же беззаботностью, как она. Возможно, я колебался слишком долго, перед тем как ответить.
— Я только что нашел её и не имел понятия, как я выгляжу. Я ведь уже говорил тебе. Подъехал к зеркалу, чтобы проверить, моя ли это фотография.
Мои слова, понятно, не объяснили ни того, почему я так старательно прятал фотографию под пледом, ни того, каким образом я «только что» нашел предмет, спрятанный в ящике. Однако пока что ничего лучше мне в голову не приходило. Через секунду я равнодушно добавил:
— Это, наверное, моя фотография? Мне трудно увидеть что-то из-под этих бинтов.
Она снова рассмеялась.
— Ах, Горди! Не будь ребенком. Конечно же, это не ты! Я еще раз тебе повторяю, что ты никогда не разрешал себя фотографировать. Это твой кузен Бенджи. Помнишь его? Такой шумный парнишка, хотя в Йельском университете его очень любили. Он получал награды за работы в области метеорологии. Теперь он занимается метеорологическими исследованиями в Китае.
По тону её голоса я понял, что мне не удалось провести её, и в душе злился на себя. Теперь она знала, что моя доверчивость была притворной, показной. Знала, что несмотря на горячие протесты с моей стороны, мои подозрения настолько сильны, что я тайно прокрался в библиотеку и рылся в ящиках в поисках фотографии. Я утратил и без того ничтожное преимущество.
Теперь они будут со мной вдвойне осторожны.
Селена небрежно бросила фотографию на козетку и заявила, что пришла, чтобы отвезти меня обратно к бассейну. Я сказал, что в саду очень жарко для меня и пока что я предпочел бы остаться в доме. Я не надеялся, что эта отговорка удовлетворит её, однако тем не менее она не протестовала. Очевидно, она была уверена, что впредь ничего подобного мне совершить не удастся.
Она только улыбнулась, поцеловала меня и сказала:
— Появляйся как можно скорее, любимый! Нам очень не хватает тебя.
После чего оставила меня одного.
Я не хотел ехать с ней в сад не потому, что у меня имелся какой-то конкретный план, что делать дальше, — я просто был так угнетен всем этим, что не смог бы притворяться веселым при всей компании. Пахнущий лавандой платочек… потом Нетти… а теперь эта фотография… одно за другим. С изумительной ловкостью Френды накрывали козырями все мои тузы! Теперь у меня не осталось ничего, абсолютно ничего, что бы я мог противопоставить угрожающей опасности.
Внезапно зазвонил телефон. Я быстро, прежде чем звонок могла услышать миссис Френд или кто-нибудь другой в глубине дома, подъехал к столику и взял трубку. Кровь пульсировала у меня в висках. Я не составил никакого определенного плана и чувствовал лишь то, что любой контакт с внешним миром является для меня очень важным. Однако на этот раз я был осторожнее. Меня научило этому последнее поражение, нанесенное мне Селеной.
Я сказал равнодушным, лишенным всякой индивидуальности голосом:
— Алло! Квартира мистера Френда.
В трубке раздался мужской голос. Это был голос пожилого человека, говорящего невыразительно и тихо.
— Могу я поговорить с миссис Френд? Я имею в виду старшую миссис Френд.
— Миссис Френд в саду у бассейна, — соврал я. — Может быть, передать ей что-нибудь?
Мужчина кашлянул.
— Я… гм… Позвольте спросить, с кем я говорю?
Будь осторожен, подумал я.
— Это камердинер. — И для уверенности добавил: — Новый камердинер.
— Ага… — Мой собеседник колебался. — Ну хорошо. Прошу вас передать кое-что миссис Френд. Это говорит Петербридж, адвокат покойного мистера Френда. Прошу сказать миссис Френд, что я приеду завтра после обеда вместе с мистером Моффетом, как мы и договаривались. Возможно, у неё уже изменились планы.
— Слушаюсь, мистер Петербридж.
— Благодарю вас. А… гм… гм… Как себя чувствует её сын? Мне бы хотелось, воспользовавшись случаем, узнать, как его здоровье. Какая ужасная автомобильная катастрофа! Надеюсь, завтра он уже будет чувствовать себя сносно?
— Да. Молодой мистер Френд чувствует себя в основном неплохо, — ответил я, продолжая играть роль камердинера. Однако спросить о чем-либо я не отважился. Я только сказал: — Значит, это назначено на завтра?
— Да. На завтра. — Мистер Петербридж издал какой-то странный звук, который можно было бы назвать кашлем. — Завтра должно состояться это испытание… — закончил он.
Испытание…
— Это все, сэр? — спросил я.
— Да, вроде бы все. Передайте миссис Френд, чтобы она сообщила мне, если у неё имеются какие-то возражения или если произойдут какие-то изменения. Однако ничего подобного я не предвижу.
Что-то щелкнуло в трубке, и мой контакт с мистером Петербриджем, адвокатом покойного мистера Френда, прервался.
Я несколько секунд сидел неподвижно, глядя на трубку. Психически, так же как и физически, я все еще был инвалидом. Я не мог владеть собой, и этот разговор, такой непонятный и одновременно полный намеков на какие-то планы, которые должны были воплотиться в жизнь, привел меня в состояние невероятного возбуждения. Завтра должно состояться испытание. Значит, время теперь играло решающую роль. У меня оставалось всего лишь несколько часов, до того как… до того как что-то произойдет. Чувство, что я попался в ловушку, стало почти невыносимым.
Я чувствовал себя, как муха, приклеившаяся к клейкой ленте.
Я сидел и смотрел на телефон, и тут вдруг мне в голову пришла одна сумасшедшая мысль. Нетти действительно ушла, но она оставила кое-что после себя. Другими словами, она сказала мне, что Эмма, прежняя кухарка, служит сейчас у какого-то семейства Кэртисов на Темпл-Драйв.
Я снял трубку и сказал телефонистке:
— Я бы хотел соединиться с семейством Кэртис на Темпл-Драйв. Но я не знаю номера их телефона.
Ожидание показалось мне вечностью. Наконец телефонистка сообщила мне номер. Георгис Кэртис, 1177, Темпл-Драйв?
— Да.
— Номер телефона: Лона 3–1410. Хотите, чтобы я вас сейчас соединила?
— Да, пожалуйста!
Я услышал на противоположном конце линии тихий зуммер. Я не имел понятия, как мне удастся уговорить Эмму прийти в дом Френдов. Я также не знал, каким образом, даже если она и придет, мне удастся незаметно провести её ко мне в комнату и использовать её информацию для разоблачения заговора. Ведь Эмма утверждала, что мистера Френда убили. Я должен каким-то образом вытянуть из неё, что навело её на эту мысль.
Когда я ждал соединения, мне казалось, что вся комната у меня за спиной кишит моими невидимыми врагами. Наконец зуммер прекратился, и в трубке раздался чей-то голос:
— Алло?
— Это квартира Кэртисов?
— Да.
— Попросите, пожалуйста, к телефону кухарку.
— Кухарку? Ну… конечно, пожалуйста! Подождите минутку.
Наступила новая, полная напряжения пауза. Потом я услышал другой женский голос, хрипловатый и как будто несмелый.
— Алло? Кто это говорит?
— Это Эмма?
— Кто? Кто вам нужен?
— Это Эмма, та, которая работала раньше у семейства Френдов?
— Эмма?
— Да…
— А-а-а! Вы, наверное, говорите о кухарке! Такой пожилой, седой?
— Да, да! — торопливо повторил я.
Снова пауза, потом тот же голос:
— Эммы здесь нет. Она уволилась пару недель назад. Сейчас здесь работаю я.
Я почувствовал, как у меня внезапно сжалось сердце.
— А вы, случайно, не знаете, каким образом я мог бы связаться с ней?
— С Эммой? Эмма заболела. Вы ведь знаете, что Эмма очень стара. Она уже вообще не работает.
— Но, может быть, вы знаете, где её можно найти?
— Я знаю только, что она поехала к дочери. Погодите, погодите… куда же она поехала? Вайоминг? Висконсин… В один из этих штатов.