Воин Скорпиона

Алан Берт Эйкерс.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Пешка Звездных Владык

— Я останусь на Крегене!

В ноздрях у меня стояла вонь от крови и пота, смазанных маслом кож и пыли, а в ушах звенел шум боя. Вокруг меня лязгали и клацали мечи, пики протыкали кольчуги, а арбалетные болты вонзались в латников. Звуки и запахи ещё достигали меня, но видел я только сияющую вокруг беспредельную голубизну, а моя рука сжимала пустоту, тогда как ей полагалось стискивать рукоять меча.

— Я не вернусь на Землю!

Голубое сияние сгустилось, ревущий водоворот крутился у меня в голове, заполняя глаза и уши. Меня крутило и бросало в голубом ничто.

— Я останусь на Крегене под солнцами Скорпиона! Останусь!

Я, Дрей Прескот, с Земли, выкрикнул это в муках и отчаянии.

— Я останусь на Крегене!

Ветер взъерошил мне волосы, и я понял, что вместе с мечом исчез и старый шлем из черепа вуска с заменяющей ему султан желтой краской.

Я лежал распластавшись на спине. Шум боя стих где-то вдали. Крики умирающих людей и раненных сектриксов, хриплое дыхание и крякание сотрясаемых боевыми страстями воинов, лязг и скрежет оружия — все это сгинуло. А пелена голубого света вокруг меня заколебалась, и я почувствовал что-то вроде волн напряжения, которые пробегали в ней. Неясные силуэты двигались, сливаясь и разделяясь, за пределами поля моего зрения. Я ощущал спиной твердую почву — но была ли то почва Крегена или Земли?

Тот последний бой против магнатов Магдага был жестоким, эмоциональным и преобразующим бойцов. Однако нежданное вмешательство Звездных Владык разом выбило из меня всякий налет упоения боем или боевого безумия. Признаться, иногда мной овладевает жажда схватки, но это случается нечасто. И я не расположен слушать тех, кто болтает о кровавой пелене, что встает перед глазами, и указывает на неё в качестве оправдания самых варварских и жестоких действий. О да, алая пелена перед глазами — не вымысел, но тот, в ком сохранилось человеческое начало, никогда не допустит, чтобы алое безумие взяло верх над его волей.

Слушая эти записи на маленьких вращающихся кассетах, вы узнаете, как часто я, к стыду моему, поддавался ревущему кровавому приливу боевого упоения.

Вот потому-то когда я поднялся и занял сидячее положение на плотно утрамбованной земле, рассудок мой уже освободился от вызванной боем жажды крови, но тело все ещё лихорадочно требовало действовать, и действовать немедленно. И тут, когда я сел, ожидая сам не знаю чего, огромный ком грязной вонючей соломы обрушился на меня и снова опрокинул на спину.

Меня завалило навозом пополам с соломой. Эта омерзительная на вкус масса набилась и мне в рот. Отплевываясь и моргая, я приподнялся и попытался хоть что-нибудь разглядеть. Мне удалось смутно различить дверь хлева оказавшуюся, когда рассеялась голубая мгла, черной. И тут куча грязной соломы снова опрокинула меня, шлепнувшись прямо в лицо. Я сплюнул. Моргнул. Выругался. И с рычанием вскочил на ноги. Трудно сказать, чем в большей степени была порождена моя ярость — возмущением или ощущением смехотворности моего положения.

На сей раз мне удалось увернуться от летящего с вил кома унавоженной соломы.

Злой как сто чертей, я ринулся к двери хлева. Как и ожидалось, я оказался совершенно голым. Я не знал, куда Звездные Владыки забросили меня, выдернув из Магдага. Но прежде, чем выяснять это, мне требовалось заняться чуть более срочным делом — расправой с нахалами кидавшими мне в лицо унавоженную солому.

И тут до меня дошло, что мне что-то кричат. Слов я не разобрал. Но хотя меня все ещё переполняло желание разделаться с швыряльщиками навоза, я с облегчением понял, что говорят не на земном языке. В голосе кричавшего слышалось то особое звучание присущее Крегенским языкам, и услыхав его я ощутил прилив благодарности.

В дверном проеме показался человек.

К этому моменту в глазах у меня прояснилось, и я увидел этого человека залитого смешанным струящимся светом двух солнц Антареса. Это рассеяло последние сомнения. Звездные Владыки оставили меня на Крегене — вместо того чтобы пренебрежительно вышвырнуть обратно на Землю. Да, именно пренебрежительно. Ибо я знал, что каким-то образом подвел их, не добился того, ради чего они перенесли меня на Креген и направили в Магдаг.

Глядя во все глаза на этого человека, в свою очередь глядевшего на меня, я чувствовал только огромную всепоглощающую благодарность. Я по-прежнему находился в том же мире, что и моя Делия! Меня не разлучили с единственной для меня женщиной на двух планетах, разделенных четырьмя сотнями световых лет пустоты. Где-то у себя в Вэллии, но на одной со мной планете, на этой планете Креген, жила, дышала, смеялась и, как я надеялся и молился, не отчаялась увидеться со мной, моя Делия Синегорская, моя Делия из Дельфонда.

Человек этот держал вилы, с которых все ещё свисали остатки унавоженной соломы. Из-под гривы черных как смоль волос, падавшей на лицо, мерцали ярко-голубые глаза. Нрав у него, похоже, был самый бесшабашный, и действовал он, не думая о последствиях. Я решил, что рабом он пробыл недолго. Высокий и худой, он с самой нахальной и насмешливой улыбкой взирал на меня — голого, облепленного вонючей соломой, с волосами, которые превратились настоящее помело.

А затем наши взгляды встретились.

Улыбка мигом слетела с его лица. Не опуская глаз, он быстрым автоматическим движением взял вилы наперевес. Меня остановила только мысль о Делии. Памятуя о том, что я все ещё ступаю по той же земле, что и моя принцесса — этот субъект получил от меня пощаду на достаточно долгий срок, давший ему возможность заговорить.

— Ллахал, — произнес он универсальное приветствие, с которым на Крегене обращаются к незнакомцам. Будь мы друзьями, он сказал бы «Лахал». И, не дожидаясь моего ответа или совершения паппату, проговорил:

— Ну и видок у тебя, дэм!

И рассмеялся. Рассмеялся непринужденным смехом без всяких следов издевки лично надо мной. Любой, кто не способен посмеяться над собой — просто живой труп. Но, думается, вам известно, я, Дрей Прескот, не без труда смеюсь на людях, а тем более вслух.

Я снова ринулся к нему c намерением завязать вилы у него на шее, а потом уже решать, что делать с их зубцами.

По-прежнему смеясь, он ловко увернулся.

— Ты, дэм, должно быть, из новых рабов, — несколько озадаченно проговорил он отсмеявшись. — Я — Сег Сегуторио. Если тебя послали помочь мне, лучше сразу берись за дело, пока мы оба не попали в беду и не отведали «старого змея».

Зубцы его вил выглядели чрезвычайно острыми. И этот жгучий брюнет, этот раб, держал данное сельскохозяйственное орудие, как воин копье. Он уже оправился от первого шока при виде выражения моего лица, которое, как я слышал, многие называли «маской дьявола» и непринужденно стоял направив на меня фермерское оружие, уверенный в собственной силе. Я остановился, уже готовый вывести его из этого заблуждения.

Мы с ним стояли во дворе фермы, окруженном низкими зданиями, на том участке близ стойл, где в воздухе висел тяжелый деревенский запах — запах навоза и соломы, мочи и пыли. Повсюду струились сияющие лучи двух солнц Скорпиона заливая эту пасторальную картину опалиновой смесью цветов. Всего несколько мгновений назад я вел в бой фалангу рабов в старых черепах вусков, а перед нами сверкали кольчуги магнатов Магдага. И вот теперь, в моих ушах снова зазвучали крики яростно дерущихся людей, вопли раненных, пронзительное ржание сектриксов и громкий лязг мечей.

Через двор фермы пробежал пес, скуля и поджав хвост.

Вслед за псом во двор хлынула толпа замызганных перепуганных рабов в серых набедренных повязках. Они толкались и гомонили; кто-то оступился, упал в пыль и, шатаясь, поднялся на ноги. Толпа эта представляла собой смесь людей и полулюдей разных рас. От их воплей и панических криков моя рука сама потянулась за оружием. На Крегене человек, не имеющий наготове под рукой оружия, стоит одной ногой в могиле.