Страница 33 из 41
Изображения людей и предметов на произведениях египетского искусства принадлежат одновременно двум мирам, стоят на самой границе между ними. Отсюда и происходит столь характерный и причудливый для нас разворот фигур в древнеегипетском (и далеко не только в нем) искусстве. По этой же причине поворот фигуры лицом направо встречается во много раз чаше, чем поворот налево: дыхание жизни (то есть с этой стороны границы) входило в правое ухо, а дыхание смерти – в левое. При таком развороте правое ухо и правый глаз обращены к нашему миру.
Из-за самого пространственно-географического устройства Египта, вытянутого почти идеально с юга на север, понятие правое-левое совпадало с понятием восточное-западное. А поскольку, в отличие от нас, древний египтянин был ориентирован на юг, то запад у него был справа, а восток – слева. Поэтому вместо «правое» говорили «западное», а вместо «левое» – «восточное». Обращенный на изображениях лицом направо покойник уже в силу одного этого всегда обращен лицом на запад, независимо от того, как реально расположена в пространстве плоскость изображения. Поэтому даже такие сцены, как «плавание на запад», могут спокойно располагаться на восточной стене гробницы, а корабли при этом (с нашей точки зрения) плыть на юг. Для древнего египтянина ничего не менялось: корабли плыли направо, то есть на запад.
Статуя хозяина гробницы
В гробнице обитала одна из сущностей погребенного в ней человека – его ка. Обычно она трактуется как двойник. Ка рождался вместе с человеком, а после его смерти продолжал вести существование в его последнем пристанише. Как правило, ка обитал в статуе покойного, которую ставили в специальное закрытое помещение – сердаб. Поскольку ка полностью повторял внешность человека, статуе стремились придать максимальное сходство с оригиналом. Видимо, это послужило одной из причин появления в Египте скульптурных портретов, за тысячелетия до античного искусства. Ка нуждался в пропитании, и родственники умершего регулярно снабжали его всем необходимым, складывая на специальный жертвенник мясо, птицу, кувшины с пивом, различные хлеба.
Чтобы покойный мог все это получить, на западной стене гробницы делали изображение так называемой ложной двери, ведушей в загробный мир. Когда живые покидали гробницу, ка выходил из этой двери и забирал приношения. Посешение гробницы и принесение жертв было важнейшим ритуалом, сопровождавшимся произнесением магических формул и совершением определенных действий. Иероглифические надписи на стенах не только служили «дверью» для соответствующих заклинаний, комментировали изображения и рассказывали биографию покойного, главное – они сохраняли его имя – еще одну важнейшую сущность человека.
По египетским представлениям, не только все, что существует, имеет имя, а все, что не существует – его не имеет; справедливо и обратное: все, что имеет имя, – существует, но все, что не имеет имени (пусть даже раньше имело, но утратило!), – не существует. Таким образом, пока существует и благоденствует имя – жил, живет и будет жить человек, его носяший.
Люди, сооружавшие гробницы в гизехском некрополе, были родственниками и вельможами фараона, строившего свою пирамиду. Подобно тому, как они окружали его при жизни, их гробницы располагались «под богом», то есть поблизости от пирамиды. Таким образом, большинство гробниц некрополя относится ко временам IV династии – периоду, когда возводились три великие пирамиды. Но не только. Много гробниц относится и к более поздним временам, когда царские пирамиды и припирамидные некрополи строились уже не в Гизе, а на двадцать километров южнее – в Абуеире, а затем – в Саккаре. На то были свои причины.
Фараон, естественно, оставался богом и после смерти. Его заупокойный культ продолжал отправляться многие десятилетия, а возможно, и века после его кончины. Целый штат жрецов трудился в заупокойном храме. Во главе их стоял начальник жрецов – хранитель царской пирамиды. Возможно, хранители пирамид были родственниками царя, но так или иначе они хотя и жили много позже своих подопечных, «по должности» как бы входили в мир двора давно почившего фараона и строили свои гробницы «в тени» той пирамиды, которой они служили. Для своих современников они были людьми, относящимися к прошлой исторической эпохе, как бы современниками своих предков. Видимо, не случайно в художественном стиле оформления их гробниц подчас проявляется сильнейшая архаизация – нарочитое следование искусству той эпохи, которой правили их владыки. Для Гизы – это стили «эпохи» IV династии.
Продолжение – в следующем номере
Прощай, SOS!
В 1837 году американский изобретатель Самюэл Морзе изобрел электромагнитный телефонный аппарат. Для своего телеграфа он разработал и азбуку – кол, состояший из сочетаний точек и тире.
Первое послание было передано 24 мая 1844 года из Верховного суда США в Вашингтоне на станцию Монте-Клэр, находящуюся в шестидесяти километрах. Затем заработала линия Нью- Йорк – Балтимор – Вашингтон- А в 1851 году провода связали уже все главные города США.
На море азбука Морзе пришла позже. В 1865 году ее взял на вооружение британский ВМФ как основу семафорной азбуки (для передачи сообщений днем флажками, а ночью – фонарями). С изобретением радио в 1905 году коды Морзе начинают звучать в эфире.
Вскоре придумали и знаменитый сигнал SOS. Причем это был не первый сигнал бедствия. Первый предложила в 1904 году фирма «Магсопу Int. Company». Он состоял из букв CQ («come quick», в переводе – «приходите быстро»). Потом была добавлена еще одна буква – D («dangerous» – «опасность»), и стало CQD – «приходите быстро, опасность»). Лишь в 1908 году этот сигнал был заменен на SOS. Вопреки общепринятому мнению, это не означало «Save Our Souls» («спасите наши души») или «Save Our Ship» («спасите наш корабль»), не означало и «Stop Other Signals» («остановите другие сигналы»). Буквы SOS не имеют никакой расшифровки. Они просто были выбраны Международной радиотелефонной конвенцией как наиболее простая, быстрая и отчетливая комбинация (три точки, три тире, три точки). И с тех пор 48 раз в сутки, 2 раза каждый час (с 15-й по 18-ю минуту и с 45-й по 48-ю) наступали три минуты тишины в эфире. В это время обрывались на полуслове все сообщения, и радисты всего мира настраивались на частоту 500 герц в ожидании сигналов бедствия. Первый раз они прозвучали в эфире 14 апреля 1912 года с печально знаменитого «Титаника». Радист тогда передавал оба сигнала – и SOS, и CQD. Но, увы, на другом корабле, проплывавшем в зоне действия сигнала, радист в тот момент отлучился.
Азбукой Морзе весь мир пользовался долгие годы, а позывные SOS спасли сотни тысяч жизней.
С 1 февраля 1999 года весь мир перешел на новую сигнальную систему. И началось переоснашение флота. Сегодня наши суда, плавающие в другие страны, уже отвечают международным требованиям. А внутренние суда и порты проходят сейчас переоснащение по несколько упрощенной, не столь дорогостоящей схеме.
Чем же плоха была старая добрая «морзянка»? А почему мир переходит на цифровые телевизоры? Да потому, что технический прогресс остановить нельзя. Например, знаменитое SOS передавалось на частоте 500 герц, а зона распространения сигнала этой частоты всего 400 – 500 миль. Правда, существовали еще аварийные радиотелефонные позывные: достаточно было произнести «М-Д» (французское «М‘aider», в переводе «помоги мне») на любой аварийной частоте – и это было бы воспринято как- просьба о помоши. Кроме того, использовались и более мошные коротковолновые сигналы. Каждый порт самостоятельно освобождал какие-то частоты в диапазоне от 4 до 22 мегагерц для аварийной связи. И вот где-то в начале семидесятых голов две морские организации – Морской союз электросвязи и Морская организация при ООН – решили покончить с этой неразберихой и начали работы по созданию новой единой системы аварийной связи ГМССБ.