Страница 35 из 42
Вдохновись подобными идеями, инженеры городка Женвилье основали в 1869 году плодово-огородную ферму, орошение которой производилось канализационными водами. Сейчас население этого города, расположенного на полуострове в излучине Сены, превышает 50 тысяч, а в 1870-х годах это была деревенька посреди невзрачной долины с чахлой растительностью. Предприятие оказалось на редкость успешным, и у противников канализационной ирригации остался лишь один аргумент: Париж не сможет съесть все овощи, выращенные на этих фермах. В 1878 году, к великой радости французских патриотов, муниципальные власти Берлина отказались от химической очистки канализации в пользу системы, применявшейся в Женвилье. Даже анархист князь Петр Кропоткин счел пример Женвилье основой здорового сотрудничества города и деревни.
Домье. Купанье молодых девушек. Около 1856 -1860
Канализационная система, созданная во времена Второй империи, стала не только триумфом инженерной мысли, но победой моральных и эстетических ценностей развитого общества над варварством. Цивилизация в равной степени зиждется на технологии и нравах, поэтому, решая инженерные проблемы, общество преодолевало психологические комплексы: страх, брезгливость, отвращение. Рейд описывает жизнь подземного мира – пристанище изгоев и отверженных, в котором время от времени вскипает чумная или революционная пена. Он напоминает, что политические катаклизмы всегда сопровождались эпидемиями: революция в 1830 году – холера в 1832; революция в 1848 – холера в 1849. Эгизол в «Отверженных», когда Жан Вальжан пробирается с Мариусом через парижскую клоаку, происходит в 1832 холерном году. Эти ассоциации не новы. Революция и Реставрация породили в обществе страх перед вызревающими в подземельях «пороховыми заговорами», перед революционерами типа Марата и Бланки, которые казались исчадьями бездонного городского чрева. И хотя революционеры вынашивали свои планы в более уютных местах, клоака продолжала оставаться символом социальной патологии, объединяя в себе признаки физиологического и морального распада. Это во многом соответствовало действительности: подземные туннели служили пристанищем бродягам, ворам, бандитам и шайкам бездомных детей.
Девятнадцатый век был веком грязи и страданий, но именно в этом столетии правящие классы, в прошлом привычные и к тому, и к другому, стали более чувствительными. Оказалось, что жестокость – удел зверей, а не людей, публичные казни нравственно неприемлемы, а подземный мир следует осветить и очистить. В 1850 – 1860-е годы длина парижских улиц удвоилась, а протяженность канализации выросла в пять раз. Созданная при бароне Османне система водоснабжения позволила включить в санитарное обслуживание города новые районы. Энергия воды (в промышленности она уже была заменена энергией пара) одержала в канализационной системе свою последнюю и триумфальную победу. В туннелях – как и на поверхности – благодаря вентиляции стало больше свежего воздуха, и от тошнотворных испарений сороковых годов остался лишь легкий запашок.
Канализация стала символом и вместилищем прогресса. По ее туннелям (1214 километров в 1911 году, 2100 километров в 1985 году) сначала проложили трубы, затем телеграфные и телефонные провода, пневматическую почту, а со временем – электропроводку, регулирующую работу светофоров. По мере усовершенствования городского чрева, вытеснения из него бродяг и бандитов страх и отвращение в обществе сменились любопытством. Первые экскурсии по канализационным туннелям состоялись во время Всемирной выставки 1867 года и проводятся до сих пор.
Впрочем, отходы никуда не могли исчезнуть, только борьба с ними переместилась в пригороды. Еще в 1870-х годах содержимое разросшейся канализационной системы по-прежнему сбрасывалось в Сену, постоянный источник заражения. Хуже всего было в Клиши и Сен-Дени, мимо которых ежедневно проплывало 450 тонн неочищенной, бурлящей от газов массы. Она загрязняла берега, мешала судоходству, а зимой не позволяла реке покрыться льдом. Однажды отходы попытались использовать для укрепления набережной в Аньере, но новые берега стали гнить и смердеть. Прелестная река, знакомая нам по полотнам импрессионистов, на деле была отвратительным месивом – вплоть до Мелана и Медона (соответственно 75 и 100 километров от Парижа вниз по течению). К середине 1880-х годов, когда Сера писал свою картину «Купание в Аньере», проблема была уже почти решена, но никто, даже Рейд, не обратил внимания на то, что большинство импрессионистских пейзажей созданы в Аржантее, Шату, Понтуазе и Буживале, потому что эти места отделяла от вонючего Аньера крутая излучина Сены.
Свет в конце туннеля появился лишь к лету 1880 года, когда люди, измученные отвратительными испарениями реки, подняли шум в прессе и потребовали прекратить сброс неочищенных отходов в Сену. Клоаку в Клиши закрыли в 1899 году. Последняя эпидемия холеры в 1892 году заставила принять закон (1894). обязывавший всех домовладельцев подсоединиться к городской канализации. Однако даже в 1904 году большинство зданий в Париже еще не имело отводных труб, и лишь к 1910 году 60 процентов хозяев установят все необходимое, а в пригородах начнут использовать другое (английское) изобретение: септические емкости. Только накануне Первой мировой войны водоснабжение Парижа придет в соответствие с потребностями города, а единая канализационная система появится много позже. Но времена, когда Сена представляла собой «открытую канализационную трубу», остались в прошлом.
Тут бы мне и закончить, но это было бы несправедливо по отношению к Рейду. Дело в том, что почти половина его книги посвящена не техническим проблемам, а людям, которые были призваны их решать: сначала золотарям, первым чистилыиикам выгребных ям, людям буйным и непокорным, затем санитарным инженерам, отважным и преданным своему делу. Именно они – герои книги, и Рейд с увлечением описывает условия их тяжелой, опасной работы, их положительный образ в глазах общества, стойкость, солидарность, традиции взаимопомощи. В 1887 году был основан первый профсоюз муниципальных работников, все дела которого бесплатно, но умело вел один из рабочих, продолжавший трудиться в туннелях наравне с товарищами. Они добились зарплаты, обеспечивавшей достойный уровень жизни. В 1893 году профсоюз отвоевал полную оплату по бюллетеню, в 1888 – девятичасовой, в 1899 – восьмичасовой, а в 1936 году – шестичасовой рабочий день, на много лет опередив представителей других профессий. Для членов профсоюза была организована ссудная касса, им читались лекции, вдовам предоставлялась пенсия, а сирот и стариков отправляли жить на ферму.
Сами же условия работы легче не становились: внезапные ливни по- прежнему вызывали в туннелях наводнения; по стенам ползали ядовитые насекомые, под ногами бегали крысы величиной с котенка, везде роились тучи мух. Легковоспламеняющийся мусор приводил к пожарам, взрывам, выбросам пара, рабочие страдали от ожогов и отравлений, среди них были весьма распространены легочные заболевания. И мало что с тех пор изменилось. Рейд воздвиг достойный памятник канализации и ее слугам.
Первые канализационные устройства появились в глубокой древности. Во многих крупных городах Древнего Египта, Греции и Римской империи имелись особые сети подземных каналов, которые отводили сточные воды частью в водоем, частью на поля, где они использовались в качестве сельскохозяйственных удобрений. В период феодализма почти не проводились мероприятия по санитарному благоустройству населенных мест. Сменившая феодализм в результате промышленного переворота XVIII века эпоха капитализма ознаменовалась увеличением числа городов и ростом численности их населения первоначально в Англии, а затем и в других странах Европы. Антисанитарное состояние городов являлось причиной многочисленных эпидемий. Это заставило англичан приступить к строительству рациональных систем водоснабжения и канализации. Однако сравнительно ограниченные санитарно-технические мероприятия не соответствовали росту населения в промышленных центрах.