Страница 22 из 109
Я посмотрел на Кулака. Он облизнул пересохшие губы, произнес сдавленным голосом:
— Зык это… Его это…
Он замолчал. Посмотрел на остальных. Его слова не вызвали никакого оживления среди собравшихся. Люди продолжали молча смотреть на окровавленный кусок человеческого тела. И тут мы встретились с Кулаком взглядами. Глубоко в мутных зеленых глазах его сидел смертельный страх. Он понял, что я разгадал его чувства, и испуганно отвел взгляд в сторону. Пожевав губами, глухо забормотал:
— Ну, чего уж теперь-то глазеть? Его это… не вернешь тепереча, Зыка-то! Нечего глазеть зазря! — и не дожидаясь реакции собравшихся на свои слова, он торопливо заковылял к своей конторе.
Люди потолкались еще несколько минут, и нехотя стали расходиться по своим домам. Сердобольный Хрящ достал из штанов какую-то тряпку и, завернув в нее голову Зыка, унес с собой.
Кулак сидел за дощатым столом, и хлебал бродило из глиняной кружки. Когда я вошел, он посмотрел на меня мутными глазами.
— Тебе чего?
— Я знаю, где тело Зыка.
Кулак ничего не ответил, только безразлично пожал плечами.
— Тебе это не интересно? — удивился я.
— Чего теперь-то об этом? — Он снова пожал плечами.
Я уселся на деревянную лавку напротив него.
— Кто это сделал?
Он безразлично посмотрел на меня.
— Ты меня об этом спрашиваешь?.. Откуда мне знать-то!
— И, тем не менее, ты знаешь!
— Да? — Кулак удивленно уставился на меня. — С чего ты взял?
— Там, у сточной канавы, мне показалось, что ты знаешь. Может, я ошибаюсь?
Я пристально посмотрел в его хмельные глаза. Его уже порядком развезло (это и не удивительно по такой-то жаре!). Он отвел в сторону взгляд, снова отхлебнул из своей кружки.
— А если и знаю, тебе-то, что за дело до этого?
— Что за дело?! — его вопрос разозлил меня. — Я здесь у вас живу уже почти две недели, и понятия не имею о том, что творится в этом вашем поселке! А между тем, моя жизнь и жизнь моей жены, как, оказывается, подвергается смертельной опасности! Согласись, получается несправедливо: ты знаешь, что тебе грозит, а я нет?
Некоторое время Кулак молчал, видимо, обдумывая сказанное мною. Затем на его губах появилась пьяная усмешка.
— Не бойся! Не тебя он, стало быть, ищет!
— «Он»? — насторожился я. — И кто же этот «он»? Можно мне узнать?
Кулак поморщился. Глухо пробормотал, опустив глаза:
— Ревун это! Он это сделал, значит.
— «Ревун»? — удивился я еще больше. — Что-то я о таком раньше не слышал!
Кулак усмехнулся.
— Не знаю.
— Кто он? Зверь?
— Нет.
— Тогда человек?
— Не совсем… — Кулак замялся.
Я подался к нему, опершись кулаками о стол.
— Послушай! Хватит валять дурака!
Он потянулся к кружке, но я остановил его руку.
— И перестань пить! С тебя уже хватит. Мы не закончили наш разговор.
— Разговор? — Кулак удивленно воззрился на меня.
— Да, разговор о смерти Зыка и об этом твоем «ревуне»! Ты не сказал мне кто он такой.
— А тебе-то очень хочется знать? — В его голосе прозвучала язвительная издевка, но я смолчал. Вдруг он как-то странно помрачнел. Сказал: — Он дьявол!
Я недоверчиво посмотрел на него: что за пьяный бред?
— Дьявол?
— Да! Ревун, это оборотень, нелюдь в человеческом обличье! — процедил Кулак сквозь зубы, как мне показалось, с презрением и страхом.
— Оборотень? И ты думаешь, что я поверю во всю эту языческую чушь, в эти сказки, про вурдалаков и чудовищ? — не выдержал я, и внимательно посмотрел на него: уж не свихнулся ли он?
— Дело твое, — равнодушно пожал плечами Кулак. — Верь или не верь, как знаешь, но ревун, он есть!
— Ну, хорошо. А как он выглядит? Ты его видел?
— Не-а! — замотал головой Кулак. — Его никто не видел. А те, кому довелось с ним повстречаться, те уже давно гниют в болоте… Но я знаю, что он ужасен! Это самое мерзкое и отвратительное существо, которое видели люди. Все ночные кошмары — ничто в сравнении с ним!..
Он замолчал. Нервно отхлебнул из кружки, уставив невидящий взор куда-то перед собой. Признаться, я не ожидал от него такой изысканности в выражениях. Может быть, это алкоголь так действует на него? Спросил:
— А откуда он взялся здесь?
— Что? — Кулак, словно, очнулся ото сна.
— Как появился здесь этот ревун? Ты знаешь?
— А-а… Это давняя история… Долго рассказывать.
— А нам все равно спешить некуда. До ночи еще далеко. — Я в упор посмотрел на него.
— Ну, хорошо, — неохотно согласился он. — Если тебе так не терпится? — Кулак покосился на свою кружку, но на этот раз пить не стал.
— Там, — он указал куда-то в сторону леса, — за болотом, есть городишко, Аполлион прозывается… Да ты там был, кажется? — вспомнил он.
Я согласно кивнул.
— Ну, и как? Никого там не встретил? — Кулак, прищурившись, посмотрел на меня.
— А кого я там должен был встретить? — Я постарался проникнуть в самую глубь его пьяных глаз.
— Значит никого, — кивнул Кулак. — Тогда, значит, и не за чем говорить об этом! — Он замолчал, бессмысленно уставившись поверх кружки.
— От чего же? По-моему, как раз стоит поговорить об этом, тем более что в Аполлионе многое показалось мне странным! — Я внимательно наблюдал за ним.
— Ага! — встрепенулся он. — Значится, все ж таки, видел их?
— Видел, — кивнул я. — Это и есть твои «ревуны»?
— Нет… нет, что ты! — Кулак затряс головой. — Эти-то были людьми. Просто они не ушли вместе со всеми, когда, значит, время подошло…
— А что случилось? Откуда там такое мощное излучение?
— В этом-то все и дело! — Кулак лег грудью на стол, глядя на меня снизу вверх. — Когда-то, значит, был там заводишко один… стало быть, компания Наоки держала его там…
— Постой-ка! Наоки, говоришь? — удивился я. — А ты, что же, и Наоку знаешь?
Кулак самодовольно усмехнулся:
— А то! От чего же не знать? Наока человек известный в наших краях. И прииск этот тоже его когда-то был. Только тогда заправлял всем еще его дед, тоже знатный мужчина. Чем уж они занимались на том самом заводе, я не знаю, да и никто не знает, только случился однажды там страшной силы взрыв…
— А что произошло?
— Кто ж его знает! Авария какая-то, наверное. Только началось тут такое! В окрестных лесах зверь пропадать стал, деревья на корню сохнуть стали, трава желтеть. Люди, и те сохнуть, как деревья, стали. Те, стало быть, что при аварии этой на заводе были, и уйти не успели. Начались тут беспорядки… Тогда-то компания и прислала комиссию, экспертов всяких, чтобы проверить, значит, действительно ли заражение произошло. Ну, походили они, походили с приборами всякими около завода этого, в земле поковырялись, воду из ручья попробовали, а после сообщили всем, что никакого заражения нету, что, значит, шум весь зря подняли, сплетни это одни. Надо успокоиться и работать, как раньше работали. Но не тут-то было! Ребята в рабочем комитете оказались смышлеными, и запросили новую комиссию, из самого, стало быть, правительства! Наока-дед спорить с ними не стал. Только ночью, через пару дней, понаехали в город его молодчики, собрали всех недовольных, и увезли их в неизвестном направлении. Так что, больше их никто никогда и не видел…
— А дальше?
— А что дальше? Дальше на завод привезли новых рабочих. Кто же хочет с голоду помирать без работы? Только работа эта у них не пошла совсем. Видать, действительно сильное заражение было. И в городе этом совсем жить стало невозможно. Вот и прозвали его тогда «губителем». Народ, кто поумнее, в столицу подался, а завод компании все равно пришлось закрыть. Вот так-то!
— А как же люди из рабочего комитета, которых увезли? Неужели об их судьбе так ничего и не известно?
Кулак покачал головой.
— Сгинули они… Только после этого, аккурат годика через три, появились в этих местах дьяволы — не люди, не звери. Народ местный, старательный, кличет их ревунами, и в лес теперь ни ногой. А приходят ревуны эти откуда-то из-за болота…