Древний свет

— Гномов надо нанять, — предложил Гил-Гэлад. — Мы всегда с ними сотрудничали, лучше их мастеров нет.

— Ну, в этом я теперь не уверен, — возразил Феанор. — Я побывал в Вечности только раз, но, тем не менее, видел достаточно. Гномам и не приснится такое.

— А Вечность согласится помочь нам? Не бесплатно, разумеется? — Финголфин испытующе взглянул на Лугарева.

— За деньги Вечность поможет кому угодно, — ответил Лугарев. — А уж вам-то тем более. Свяжитесь с частными строительными фирмами, они у нас строят быстро и качественно, особенно, если им платят наличными.

— А как еще можно платить? — удивились эльфы. Лугарев объяснил им принцип и механизм безналичных расчетов, а также суть налоговой инспекции. Нолдоры только в затылке почесали.

— А еще лучше, пусть строят гномы, а управляют строительством консультанты Вечности, — посоветовал он. — Строить, я так понимаю, надо много?

— Конечно, — ответил Гил-Гэлад. — Нарготронд, Гондолин, Серебристая гавань, порты на западном побережье Белерианда… Всего не перечислишь! Посидев с ними еще немного, Лугарев ушел, а нолдоры еще долго продолжали обсуждать свои проблемы.

— Если мы собираемся и дальше вести дела с Вечностью, нам понадобится представительство у них, — сказала Селестиэль. — А без них нам не обойтись.

— Верно, — сказал Феанор. — И у меня есть соображения насчет того, кто лучше всех справится с этой работой.

— И еще, — продолжила она. — Нам не помешает найти среди людей помощника, разбирающегося в их странных законах.

— Игорь не откажется нам помочь, я полагаю, — сказал Гил-Гэлад.

— Конечно, но на эту роль он не подойдет, — покачала головой Селестиэль. — Игорь прямолинеен и честен, он человек действия, а нам нужен хитрый и беспринципный старый негодяй, изворотливый, как угорь, лучше всего — опытный адвокат.

— Гм! — удивленно отреагировал Финголфин. — Но сможем ли мы сами такому доверять?

— Доверять — никогда, но если ему хорошо платить и постоянно контролировать, он будет работать на нас, — ответила Селестиэль. — Предоставьте мне подобрать такого человека, я уже знаю, к кому обратиться.

— Не возражаю, — ответил Финголфин.

— У меня есть еще несколько соображений, — сказала Селестиэль. — Я считаю, мы должны купить новый основной модуль для киберноида Т20.

Он потерял свой танк, бесстрашно защищая нас перед лицом всей армии Моргота.

— Верно, — кивнул Гил-Гэлад. — Хотя бы из простой порядочности надо ему помочь.

— И еще кое-что о наших союзниках, — сказала Селестиэль, — о чем нам надо поговорить в узком кругу.

«Эйприл Фест» все еще оставалась в Гондоре. Работа комиссии Координационного Совета требовала самых совершенных средств связи, поэтому ЕС-121Н оставался на своей стоянке еще несколько дней.

Экипаж ночевал в городе, и Голдштейн был несколько удивлен, когда утром 11 ноября на городском базаре его осторожно взяли под руку.

— Здравствуй, Ирвинг, — Голдштейн повернулся и увидел Селестиэль.

— Привет, Селест. Ты что, тоже за покупками собралась?

— Вроде того. Знаешь, я давно хотела расспросить тебя кое о чем.

— Ну, пойдем, присядем где-нибудь, — ответил Голдштейн, заинтригованный столь необычным оборотом событий. Они расположились за угловым столиком маленькой закусочной, одной из многих, открывшихся в городе, когда его наводнило множество самых разных пришлых людей и нелюдей. Расторопный толстый трактирщик подкатился к ним так резво, будто у него на подметках были колесики:

— Чего изволите, прекрасная госпожа?

— Самого старого и лучшего вина, — сказала Селестиэль, выкатив из кошелька небольшую жемчужину и сунув ее в пухлую руку хозяина. — В серебряной посуде. И чтобы нам никто не мешал. Пузатая оплетенная бутыль и два пол-литровых серебряных кубка появились на столе так быстро, что Голдштейн грешным делом подумал, что здесь не обошлось без волшебства эльфов.

— Скажи, Ирвинг, ты давно летаешь на «Эйприл Фест»? — спросила Селестиэль.

— Лет двадцать пять уже, — пожал плечами Голдштейн. — А попал в Вечность и того раньше. А что?

— Просто интересно. Меня всегда восхищали ваши хитроумные планы, — ответила Селестиэль. — Мы медленнее набираемся опыта, и мне хотелось узнать, сколько времени тебе понадобилось для этого?

— Да мы с Расселлом до сих пор продолжаем самосовершенствоваться, — усмехнулся Голдштейн. — Век живи — век учись. Уж, не хочешь ли ты стать членом нашего экипажа? Уверен, что у тебя получилось бы.

— Боюсь, что у меня иная дорога, — сказала Селестиэль. — А чем ты занимался до того, как попал в Вечность?

— Ну, вначале я пару лет был адвокатом, — ответил Голдштейн. — После того, как закончил юридический. А потом — скажу тебе по секрету, хотя теперь уже все равно, наверное — потом я несколько лет работал на израильскую разведку «Моссад». В отделе планирования специальных операций.

— Потрясающе, — восхитилась Селестиэль. — Ирв, у тебя такая интересная жизнь!

— У тебя, пожалуй, не хуже, — рассмеялся Голдштейн.

— Ну, сравнил! Последнюю тысячу лет я просидела в лесу, оплакивая прошлое своего народа и мечтая о его будущем. Мне кажется, я только сейчас начала снова жить по-настоящему.

— Завидую я вам, — признался Голдштейн. — У вас все еще впереди… А мне уже пора на покой.

— Не рано ли?

— Нет, Селест. Сколько, по-твоему, можно болтаться между небом и землей? Сыновья выросли, а я даже не заметил, когда, — вздохнул Голдштейн, приложившись к серебряному кубку. Вино было восхитительное, ему еще ни разу не приходилось пробовать ничего подобного.

— А где твоя семья? — спросила Селестиэль.

— Жена, младший сын и обе невестки — в Париже. А что толку? Я их вижу пару недель в году. Скажу тебе, опять же по секрету, — Голдштейн наклонился к ней поближе, — после Нового Года у меня заканчивается контракт, и я думаю не возобновлять его.

— А кто же тебя заменит на «Эйприл Фест»? — спросила Селестиэль.

— Мой старший сын, Аарон, — ответил Голдштейн. — Надо же, в конце концов, внуков понянчить!

— Надо же, — задумчиво сказала она. — А я была уверена, что ты доволен своей работой…

— Доволен, конечно, — ответил Голдштейн. — Получаю десять тысяч долларов в месяц, куча всяких привилегий, вся семья устроена. Но ведь всему когда-то приходит конец.

— И что же ты собираешься делать? Будешь сидеть на скамейке с другими пенсионерами, в шахматы играть? — лукаво улыбнулась Селестиэль.

— Ну, это вряд ли, — ответил Голдштейн. — Старый конь борозду не портит, я еще где-нибудь поработаю. Но на земле.

— Конечно, Ирвинг, — согласилась она. — Тебе еще рано уходить на покой. Ты еще хоть куда во всех отношениях. Голдштейн расплылся в полном восторге. Ароматное вино столетней выдержки и восхищенные глаза прекраснейшей из всех когда-либо встреченных им женщин подействовали на старого шпиона расслабляюще.

Селестиэль поняла, что клиент готов.

— А что бы ты сказал, Ирвинг, если бы тебе предложили работу адвоката, — осторожно спросила она. — Ну, скажем, за сорок тысяч в месяц?

— Гм! — Голдштейн даже протрезвел от неожиданности. — Сорок тысяч? Адвокат? Это где же такой требуется? Да я хоть сейчас!

— В начале следующего года — по вашему календарю, — ответила Селестиэль, — на 258-й линии в Париже будет открыто посольство нолдоров. Нам понадобится адвокат из людей, чтобы разобраться во всех ваших путаных законах. Ты согласен?

— Согласен ли я? — рассмеялся Голдштейн. — За сорок тысяч в месяц? Она еще спрашивает! Только это называется не адвокат, а юрисконсульт.

— Ну, тогда подпиши контракт, — Селестиэль развернула перед ним свиток, украшенный восковой печатью Дома Феанора.

— Это кто писал? — спросил Голдштейн, ошизело глядя на пергамент.

Впервые в жизни он видел контракт, отпечатанный струйным принтером на пергаменте, да еще с восковыми печатями.

— Это Р8 для меня постарался, — ответила она. — Что-нибудь не так?

— Нет, все очень грамотно, — ответил Голдштейн, вчитываясь в каждое слово, — хотя обороты несколько непривычные. Ну, что ж, — сказал он, вытаскивая ручку. — Должен признаться, никогда еще не получал такого удовольствия от попытки вербовки. Надо бы поломаться для виду, чтобы ты еще немного меня пообхаживала, — он поставил свою подпись и дату.