Чужая боль

— Значит, угощенье от тебя не жди. На што ты мне такой сдался?

— Я для вас покупать буду, специально.

— А часто ко мне приставать будешь?

— Зачем? — не понял я бабку.

— Ну, взамуж звать, в постель ко мне лезть?

— Бабуль, сколько вам лет? Я моложе ваших сыновей.

— Так на кой черт ты мне нужен, ежли не хахаль?

— Я же в постояльцы прошусь, — напомнил бабке, а она в ответ:

— Подарки и гостинцы часто носить станешь?

— Если за постой платить, причем подарки?

— Ну, так не договоримся! Не пьешь, в постель не полезешь, подарков от тебя не жди, зачем же ты мне сдался, пес шелудивый? Пшел вон, не топчи полы! Ходят тут всякие рахиты! — указала костылем на дверь, я мигом сообразил и выскочил из дома, пока бабка горбатым не сделала.

Юлька смеялась от души.

— Но Воробьева еще скромницей оказалась. А вот вторая, баба Дуня, вовсе удивила. Так и предложила напрямую:

— Коли женишься на мне, все тебе отпишу.

— А самой восьмой десяток. Она еще мечтает о путешествиях вокруг света и отдыхе на море! Вовсе завихрило бабку. Я, уходя, посоветовал ей найти хахаля из старых суворовских гвардейцев. Так она обиделась и спустила на меня собаку с цепи. Я мигом про калитку забыл, сиганул через забор и ходу. О других говорить неохота, — приуныл Яшка.

— А там что? — хохотала Юлька.

— Зашел в дом, а там такое! У тебя в сарае хоромы в сравненьи. Жуть, не то слово. Бабка с дедом живут вдвоем. Они с самого рожденья не только в бане не мылись, а и не умывались никогда. В доме ногу поставить некуда. По стенам кпопы с тараканами в чехарду играют. Мыши белым днем по столу бегают. Я оттуда бегом смылся. Вот тебе и деревенские. Зато весь стол уставлен бутылями с самогоном. И им дом дали, чтоб так засрать. А мне места нет.

— Они пенсионеры! Попробуй их тронь, жалобами завалят всех. И с говном смешают каждого. Уже этот вариант проверен. Выселили одних. Так они даже в ООН писали, в Мавзолей Ленина свои кляузы посылали. Потом кто-то им Ельцина подсказал. Сколько они его долбили, пока тот прислал их жалобу со своей резолюцией:

— Немедленно верните людям жилье, иначе самих в него вселю!

— Тут наш Иван ни на шутку испугался. И хотя тот дом уже отремонтировали, пришлось вернуть. Вот где обидно было!

— Ну, так что теперь мне делать, Юлька? — взмолился человек.

— Живи покуда с нами, может, что-то со временем подыщем. А пока сядь, поешь. Да умойся.

— Юль, можно я завтра с Наташей схожу к Рите на могилу?

— Ты дочку спроси. Как она?

Наташка сдержано согласилась. И Яшка очень обрадовался этому.

Поужинав, все втроем сели смотреть фильм. Он оказался скучным, про несчастную любовь, и Юлька вскоре стала дремать. Поначалу ее клонило во все стороны. Потом баба не выдержала и ушла в спальню. Яшка тоже отвернулся от экрана. Наташка, не промедлив, пошла спать. А утром она вместе с отцом пошла на кладбище, на могилу матери.

Втайне девчонка очень гордилась, что теперь не сирота, что к ней приехал отец, и они вместе идут на погост. Она знала, что деревенские мужики редко ходят на кладбище. А вот ее отец сам предложил навестить Риту, нарвал цветов, купил конфет и пряников. Никакой выпивки не взял. Шел побритый, умытый, чистый и серьезный. На них оглядывались, шептались загадочно.

Натка даже не пыталась прислушиваться и думала о своем.

…Отец… Ей о нем рассказывали всякое. Одни ругали, другие жалели. Но вот она увидела его сама. Нормальный человек и вовсе не забулдыга, не скандалист и не придурок. Он очень аккуратный, чистоплотный, не хам и не наглец. Но нужно присмотреться к нему получше.

— Наташ, а ты когда-нибудь была в Смоленске? — спросил дочку внезапно.

— Конечно, даже очень часто.

— Если Юля выгонит, ты будешь приезжать ко мне? Там своя квартира в центре. Пусть небольшая, двухкомнатная, но своя. Оттуда никто не вышвырнет, и не обидит.

— Когда школу закончу, поеду поступать в институт, обязательно зайду к тебе, — пообещала девчонка.

— А у меня компьютер есть и всякая техника, — заметил, какой радостью засверкали глаза дочки.

— У тебя будет своя комната, тебе не надо проситься в общежитие. Мы станем жить очень дружно, — обещал Яков Наташе.

— Пап, обо всем потом поговорим, мы уже на кладбище, — напомнила человеку, а у того сердце от радости запело, дочка назвала отцом, папкой. Выходит, уже начинает понемногу прощать. Только бы нигде не оплошать даже ненароком не лажануться, — думал человек, осторожно обходя могилы.

— Мы пришли, — сказала Наташка тихо и подвела Якова к могиле Риты.

— Здравствуй, Ритулька, милая моя девочка. Родная голубка моя! Прости, что так долго не навещал тебя! — стал на колени и, глядя в небо, заплакал беззвучно:

— Господи! Ты дал мне дар, лучшую из женщин. А я, слепец, не оценил. Как тяжко жилось без нее все эти годы, я наказал самого себя и надорвал свою душу. Как много и часто я был наказан! О, если бы можно было вернуть то время и оживить мою девочку, я был бы самым счастливым на земле человеком. Но знаю, я слишком виноват. Много грехов лежит на плечах, простятся ли они хоть на самую малость. Если бы можно было искупить их своею кровью и жизнью, не раздумывая лег бы в землю вместо Риты. Пусть бы она жила, мой ангел, моя голубка. Господи! Пощади, защити ее. Если невозможно вернуть, дай ей землю пухом, память светлую и долгую. Прими мою жену в царствии Твоем. Она достойна доброго отношения, потому что жила и умерла мученицей. Я виноват! Но как искупить мне свои грехи? Прости, Господи, что, даже старея, остался глупцом и в наказание получил одиночество и презренье. Я гоним всеми, и нет душе покоя. Знаю, что не найду себе утешения до конца дней.

Яков плакал уже навзрыд.

— Я потерял все. Я живу как в страшном сне, всеми ненавидим. Надо мной глумятся так же жестоко, как когда-то я обижал свою жену. Я сам погубил своих детей. И даже смерть не успокоит меня, ведь я посягнул на Твой дар. Как жить мне теперь? Ведь я сам себя обездолил! Простите глупца! Слишком велика моя вина, а жизнь коротка и жестока. Господи! Дай хоть немного разума, чтоб не свихнуться с горя. Укажи путь в жизни, каким надо следовать, если Ты смилуешься и пощадишь! — упал человек на могилу и обнял ее так, словно хотел все свое тепло и душу отдать покойной.

— Рита! Я одну тебя любил и люблю! Нет на всем свете равной! Прости, солнышко мое, что жил дураком и не оценил тебя вовремя. Прости за боль и обиды, меня за все с лихвой наказала судьба. Я негодяй и подлец! Но я и сегодня до бесконечности люблю тебя. Приди ко мне хотя бы во сне. Я буду бесконечно счастлив. Помоги, если поверишь, жить мне вместе с дочкой. Она последняя наша с тобой кровинка. Не дай ей остаться в чужих руках! Помоги, любимая, родная! Услышь меня грешного, вступись перед Богом за меня, умоляю! — целовал землю, гладил ее. Он еще долго обращался к покойной жене, но внезапно пошел дождь.

— Ты прогоняешь меня. Я надоел тебе, и ты не хочешь ни прощать, ни слушать. Мне только и остается сидеть здесь хоть до смерти, потому что без твоего прощенья для меня нет жизни на земле.

— Пап! Мама простила! Смотри, сквозь тучи и дождь, на твою голову идет луч солнца, — указала Наташка на небо и, поправив примятые цветы, потащила Яшку домой.

…А где-то через неделю разговоры о поисках жилья для Яшки прекратились. Юлька решила, что ей в доме и самой помощник нужен, уже не гнала человека из дома. Тот успел молча привезти уголь на всю зиму, привез сено корове и подкупал в магазине харчи для всей семьи. Баба отказалась брать с него деньги за проживание, хотя человек предлагал ей не раз половину своей зарплаты.

Они не делили постель и спали по разным комнатам. Но деревенская молва давно поженила их, и никто во всей деревне не верил, что Юлька, будучи в прошлом путаной, все еще не окрутила Яшку. Тот, слыша скабрезные намеки, резко обрывал базаривших. А потом, словно устав от всех разом, перестал слышать пересудников и не здоровался с ними. Он работал на птичнике, возил яйца в город и возвращался домой уже затемно.