По дедовским рецептам

Для различного рода живописных работ (в иконописи, рукописной и книжной графике, для украшения деревянных изделий) применяли как растительные, так и минеральные краски. Известный знаток техники старинной живописи В.А. Щавинский выделял следующие основные составы, которыми пользовались русские художники начиная с XI века. Это прежде всего киноварь и сурик — красная и красно-оранжевая краски. Первая, по-видимому, добывалась в южноукраинских копях близ Бахмута (ныне Артемовск), вторую получали прокаливанием свинцовых белил. Лиловато-красная краска, называемая древцо, — продукт какого-то неизвестного древесного растения (по-гречески варзия) ввозилась из заморских стран. Существовала еще лиловато-малиновая разновидность ее — бакан. Малиновая червень и красновато-коричневая или желтоватая охра, или вохра, — исконно русские минеральные («землистые») краски. Небесно-голубая лазорь готовилась из лазурита — минерала, добывавшегося в далеких горах Бадахшана в Средней Азии, и поэтому была очень дорогой. Бутылочную (цвета бутылочного стекла) получали, смешивая желтую охру, шишгиль и лазорь, черную — из сажи. Шишгиль готовили из разных растений, в том числе из коры крушины. Зеленую краску давала ярь-медянка, представляющая собой налет окислов на медных предметах.

Но были и составы животного происхождения. Так, ярко-красную краску червень добывали из насекомого — красильного червеца. Его собирали на Украине и в Польше с прикорневых частей зверобоя. Чрлены стяги, упоминаемые в «Слове о полку Игореве», чрвлена челка (крашеный султан из конского волоса на гетманских бунчуках) — все они красились червенью.

Местным, так сказать, аналогом привозного темно-синего индиго был крутик, получаемый из вайды красильной — среднерусского растения из семейства крестоцветных. Листьями ее заполняли чан (куб), где и шел процесс брожения, в результате которого получалось растворимое в воде так называемое белое индиго. Свое необычное название краска получила потому, что окончательный — синий — цвет как бы проявлялся постепенно при сушке ткани, обработанной вайдой. Доля красящего вещества в растении была ничтожна, а технология крашения, видимо, настолько сложна, что впоследствии вместо «белого» стали применять настоящее темно-синее привозное индиго. И все-таки жаль, что полностью рецепт крашения крутиком не сохранился.

Академик П.С. Даллас упоминает еще одну растительную краску — зеленую, которую давали цветки сон-травы, или прострела, и красильной серпухи, проваренные с квасцами. Она применялась в живописи позднее, во второй половине XVIII века.

Как видим, красильные составы получали из сырья самого разного происхождения, но в одной области безраздельно царствовали растительные краски. Это были чернила, собственно которым мы и обязаны знакомством со старинными рукописями. Увы, рецепты приготовления самых древних чернил утеряны безвозвратно, однако известно, что основа их, без сомнения, растительная.

Более поздние прописи XV века говорят о существовании двух типов чернил, условно называемых железными и вареными. И те и другие делали из растений, богатых дубильными веществами, — чернильных орешков, коры дуба и ольхи, ягод черники. Что такое чернильные орешки, знают, наверное, многие: эти шарообразные выросты — галлы — часто встречаются на дубовых листьях. Для железных чернил галлы или кору настаивали в теплом месте в кислом растворе (квас, уксус, кислые щи) и обязательно добавляли железные опилки. Процесс длился долго, иногда до месяца. Чтобы они стали более густыми и лучше ложились на бумагу, в состав вводили вишневую смолу — камедь. Нанесенные на бумагу железные чернила были весьма стойкими мало выцветали, успешно противостояли влаге. Вареные же чернила действительно варили. В результате продолжительного кипячения дубовой или ольховой коры получали экстракт, в который добавлялся еще и сок ягод крушины (жостера). Эти чернила были не такими яркими и стойкими, как железные. Иногда готовили смесь железных и вареных чернил.

Переписчикам древних книг был известен и секрет копирования, который применялся главным образом для перевода рисунков, витиеватых заставок, заглавных букв, орнаментов, словом различных сложных композиций. Писцы прибегали к такой хитрости. Смешивали чернила и «чесночное зелие» — упаренный до густоты сиропа чесночный сок. Рисунок, сделанный этим составом, легко отсыревая, позволял изготовить несколько отпечатков на прижатых к нему листах бумаги.

И, наконец, несколько слов еще об одной группе красителей, которая издавна интересовала женщин. Речь пойдет о средствах косметики, в частности, как сейчас говорят, о макияже. Они были на Руси довольно популярны. Иностранцы, посещавшие Московию в XVI–XVII веках, писали: «В городах все румянятся и белятся, причем так грубо и заметно, что кажется, будто кто-нибудь пригоршнею муки провел по лицу их и кистью выкрасил щеки в красную краску». Женщины состоятельные румянец наводили так. Водной вытяжкой сандала (краски из тропического сандалового дерева) пропитывали платок (он так и назывался «платчатый румянец»), а когда нужно, снова намочив его, прикладывали к лицу.

Однако большинство средств макияжа (сурьма, белила и т. п.) были нерастительного происхождения.

Исключение составляли, пожалуй, мука (пудра) и отечественные румяна. Российский естествоиспытатель С.Г. Гмелин, путешествуя в 1768–1769 годах по европейской России, обратил внимание на траву, называемую бабьими румянами (современные ботаники знают ее под несколько другим именем — синяк красный).

«Женский пол на Дону писал ученый, — употребляет оную траву вместо румян, натирая корнем щеки так, что оные получают от того изрядный румянец». Это был местный заменитель сандаловых румян. Применяли также корни другого растения из того же семейства бурачниковых воробейника.

Косметика, как известно, не сводится только к макияжу. Поэтому здесь вполне естественно упомянуть и о других растительных составах, кстати, довольно многочисленных. Сведения о них содержатся в различных старинных врачебных справочниках — «прохладных вертоградах». Большинство приводимых здесь рецептов касается очистительных и смягчающих масок и умываний. Вот некоторые из них. Овсяная мука «с добрами белилами», варенная в воде, служила умыванием, «от коего лицо бывает бело и свежо». Толченый, без мякины, ячмень, варенный в воде «до клейкости» и выжатый затем через ткань, давал умывание от загара. Сорочинское пшено (вспомним, что это имя носил в старину рис), будучи сварено в воде, накладывалось на лицо «от сморщения». С помощью воды «из бобового цвета» и травы выгонялась «нечистота тела». Эта же вода, а также варенные «до клейкости» оболочки семян гороха придавали коже «гладкость и светлость». Подобное же действие оказывала «мука бобова».

Вообще косметические умывания были очень разнообразны. Московские красавицы XV–XVII веков применяли для этой цели отвар дынного семени, его спиртовой настой с бобовой, ячменной или пшеничной мукой (та же смесь, высушенная на солнце, служила отличным осветляющим мылом), отвар листьев дуба, сок бедренца, воду иссопа и зори и многое другое.

Но это уже в отличие от названия нашей книги, скорее, бабушкины рецепты. А потому заметим лишь, что из их богатого косметического арсенала, пожалуй, есть чем воспользоваться и самым взыскательным современным модницам.

ЭКСКУРСИЯ В ЗЕЛЕЙНЫЙ РЯД

Даже и сегодня, придя на городской рынок, вы то там, то здесь можете увидеть между пирамидами яблок, груш, слив, лотками с орехами и ягодами, банками с медом, кадушками с солеными огурцами и квашеной капустой уголок прилавка, занятый мешочками разноцветных порошков, связками сухих корешков, коры и листьев, кучками каких-то незнакомых семян. Продавец или продавщица (обычно весьма словоохотливая старушка), если распознает в вас потенциального покупателя, назовет вам целебное снадобье и подробно расскажет, как и от какой болезни оно излечивает.